Язловецкий, Иероним
| Иероним Язловецкий польск. Hieronim Jazłowiecki <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1605 — 1607 | |||
| Предшественник: | Александр Конецпольский | ||
| Преемник: | Якуб Претвич | ||
| Рождение: | около 1570 | ||
| Смерть: | 1607 | ||
| Род: | Язловецкие | ||
| Отец: | Ежи Язловецкий | ||
| Мать: | Эльжбета Тарло | ||
| Супруга: | Элеонора Острожская | ||
| Дети: | бездетен | ||
Иероним Язловецкий (ок. 1570—1607) — государственный и военный деятель Речи Посполитой, воевода подольский (1605—1607), староста червоноградский и сокальский, владелец Язловца.
Биография
Представитель польского дворянского рода Язловецких герба «Абданк». Младший (четвертый) сын гетмана великого коронного и воеводы подольского Ежи (Юрия) Язловецкого (1510—1575) и Эльжбеты Тарло, дочери чашника великого коронного Яна Тарло (ум. 1550) и Доротеи Тарновской (ум. до 1540).
Был воспитан в кальвинизме. В 1585 году Иероним Язловецкий был отправлен на учёбу за границу. Во время своей поездки находился на попечении каноника львовского и пробста рогатинского Перлицкого, 27 сентября записался на обучение в университет Ингольштадта в Баварии. Во время обучение из перешел из кальвинизма в римско-католическую веру, став ярым приверженцем католицизма.
После возвращения из-за границы на родину Иероним Язловецкий начал военную службу, участвовал в постоянных боях с крымскими татарами и валахами, а также турками в Венгрии. О нём писали, что битвы для него игрушка, лагерь является домом, конь — сиденьем, панцирь — одеждой, танцы с татарами — забавой.
Как и его отец, Иероним Язловецкий участвовал в походе на турецкую крепость Очаков. Имел конфликт с Потоцкими (в 1598 году совершил вооруженное нападение на Городок, принадлежавший братьям Яну, Анджею, Якубу и Стефану Потоцким), Станиславом «Дьяволом» Стадницким и Константином Корняктом.
В 1605 году Иероним Язловецкий получил должность воеводы подольского. Во время пребывания в гостях у воеводы русского Станислава Гольского в Подгайцах имел конфликт с Войцехом Копичинским, выслал на него своих слуг, которые напали и убили его.
В 1606 году во время антикоролевского мятежа (рокоша) под руководством Николая Зебжидовского воевода подольский Иероним Язловецкий выступал на стороне польского короля Станислава III Вазы. Ездил с дипломатическими миссими в Стамбул, избирался послом на сейм в 1600 году и депутатом коронного трибунала.
Продолжал строительство Язловецкого замка, начатое его отцом.
Скончался в начале 1607 года, был похоронен в костёле доминиканцев в Язловце.
Со смертью Иеронима пресеклась мужская линия рода Язловецких. После смерти Иеронима его имения унаследовала его сестра Ядвига Бельжецкая (ум. 1641), жена ротмистра Анджея Бельжецкого.
Семья
Женился на княжне Элеоноре Острожской (1582—1618), дочери воеводы волынского и каштеляна краковского, князя Януша Константиновича Острожского (1554—1620) и Сюзанны Середи (1566—1596). Брак был бездетным. В 1609 году Элеонора Острожскаявторично вышла замуж за каштеляна трокского и ордината несвижского, князя Яна Ежи Радзивилла (1588—1625).
Источники
- Дуда І. Язловецькі // Тернопільський енциклопедичний словник. — Тернопіль: видавничо-поліграфічний комбінат «Збруч», 2004—2010. — ISBN 966-528-197-6, том ІІІ, 2008
- R.Żelewski. Jazłowiecki Hieronim h. Abdank // Polski Słownik Biograficzny: Wrocław — Warszawa — Kraków: Zakład Narodowy Imienia Ossolińskich Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk, 1964. — Tom ХІ/1, zeszyt 48. 160 s. пол. s.120-121.
Напишите отзыв о статье "Язловецкий, Иероним"
Отрывок, характеризующий Язловецкий, Иероним
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
