Языки Исландии
В настоящее время в Исландии нет официального государственного языка, но де-факто государственным языком является исландский язык, число носителей которого в Исландии составляет порядка 306 тысяч (93,2 % населения). Кроме того, в 2011 альтинг принял закон, согласно которому исландскому языку жестов, используемому глухонемыми, был присвоен статус государственного и официального языка Исландии.[1] Как отметил в этой связи управляющий директор Ассоциации глухих Исландии Тати Рейнссон, ранее ни в одной стране мира язык жестов не получал официального статуса[1] .
С 1995 ежегодно 16 ноября, в день рождения выдающегося исландского поэта XIX века Йоунаса Хадльгримссона, в стране празднуется День исландского языка.
Изучение английского и датского (или другого скандинавского языка) является обязательным для учащихся общеобразовательных школ, поэтому знание двух иностранных языков в Исландии имеет широкое распространение. Во многих учебных заведениях преподаются также немецкий и французский языки.
См. также
Напишите отзыв о статье "Языки Исландии"
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Языки Исландии
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
