Языки Камеруна

В Камеруне насчитывается 286 языков. Они включают в себя 55 афразийских языков, два нило-сахарских языка, 4 убангийских языка, и 169 нигеро-конголезских языков. Эта последняя группа разделяется на один сенегамбийский язык (фульфульде), 28 языков адамава, и 142 бенуэ-конголезских языка (130 из них являются языками банту).

Английский и французский являются официальными, наследованными колониальным периодом Камеруна как обе колонии Великобритании и Франции с 1916 по 1960 годы. Нация стремится к двуязычию, но в действительности, очень мало камерунцев говорят на обоих французском и английском языках, многие ни на каком. Правительство создало несколько двуязычных школ в попытке научить обоим языкам более равномерно. Камерун является членом Содружества наций и Франкофонии.

Большинство англо-язычного населения Северо-Западной и Юго-Западной провинций говорят на пиджине-инглиш, как на лингва франка. Фульфульде выполняет ту же функцию на севере, а эвондо во многом в Центральной, Южной и Восточной провинций.

Смесь камерунских французского и английского языков (фр. Camfranglais) — новая форма связи пиджина, возникающего в городских районах и других территориях, где англофоны и франкофоны встречаются и взаимодействуют. Популярные певцы использовали гибридный язык и добавили ему популярности.

В образовании для глухих в Камеруне используется американский жестовый язык, который ввёл глухонемой американский миссионер Эндрю Фостер.

Существует мало литературы, радио и ТВ-программ на местных языках Камеруна. Тем не менее, большинство камерунских языков имеют алфавит или другую систему письменности, многие разработаны группами христианских миссионеров SIL International, которые также перевели Библию, христианские гимны и другие материалы. Общий алфавит для языков Камеруна был разработан в конце 1970-х как орфографическая система для всех языков Камеруна.

Султан Ибрагим Нджойя разработал письмо для языка бамум.

Ссылки

• [www.ethnologue.com/country/CM/languages Языки Камеруна]
• [joshuaproject.net/countries.php Joshua Project] (все народы, языки и др.)

Отрывок, характеризующий Языки Камеруна

– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.