Языки Того
Того — многоязычная страна, в котором говорят на 39 языках. Из них официальным языком является французский. Два из самых распространённых языков коренных народов в 1975 году были официально назначены в качестве национальных языков: кабье и эве.
Среди других языков Того, мина (диалект эве-говорящих в городе Ломе) служит как рабочий язык на юге округа Мобаа, язык тем (также называется котоколи) и фула. Большинство языков коренных народов страны могут делиться на две группы: языки гур на севере, языки ква на юге.
Два государственных языка используются в регионах: эве на юге от города Ломе к городу Блитта, а кабье на севере.
В соответствии с Délégation générale à la langue française et aux langues de France («Генеральная делегация по французскому языку и языкам Франции»), 30 % населения практически владеют французским языком, 37 % в соответствии с французским министром иностранных дел Франции в 2007 году.
Список языков
В Того 39 языков:
|
|
Напишите отзыв о статье "Языки Того"
Ссылки
- [www.ethnologue.com/country/TG/languages Языки Того] на Ethnologue
- [joshuaproject.net/countries.php Joshua Project] (все народы, языки и др.)
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Языки Того
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
