Лингвистика
Поделись знанием:
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
(перенаправлено с «Языкознание»)
Лингви́стика (языкозна́ние, языкове́дение; от лат. lingua — язык) — наука, изучающая языки.
Это наука о естественном человеческом языке вообще и обо всех языках мира как его индивидуализированных представителях.
В широком смысле слова, лингвистика подразделяется на научную и практическую. Чаще всего под лингвистикой подразумевается именно научная лингвистика. Является частью семиотики как науки о знаках.
Лингвистикой профессионально занимаются учёные-лингвисты.
Содержание
- 1 Предмет лингвистики
- 2 Разделы лингвистики
- 2.1 Теоретическая лингвистика
- 2.2 Прикладная лингвистика
- 2.3 Практическая лингвистика
- 2.4 Эмпирическая лингвистика
- 2.5 Одноязычная и сравнительная лингвистика
- 2.6 Внешняя и внутренняя лингвистика
- 2.7 Лингвистика языка и лингвистика речи
- 2.8 Статическая и динамическая лингвистика
- 2.9 Общая лингвистика
- 3 Лингвистика и смежные области знания
- 4 Лингвистическая терминология
- 5 История лингвистики
- 6 См. также
- 7 Литература
- 8 Ссылки
Предмет лингвистики
Лингвистика изучает не только существующие (существовавшие или возможные в будущем) языки, но и человеческий язык вообще. Язык не дан лингвисту в прямом наблюдении; непосредственно наблюдаемы лишь факты речи, или языковые явления, то есть речевые акты носителей живого языка вместе с их результатами (текстами) или языковой материал (ограниченное число письменных текстов на мёртвом языке, которым уже никто не пользуется в качестве основного средства общения).
Лингвистика в гносеологическом аспекте
Лингвистика включает наблюдение; регистрацию и описание фактов речи; выдвижение гипотез для объяснения этих фактов; формулировку гипотез в виде теорий и моделей, описывающих язык; их экспериментальную проверку и опровержение; прогнозирование речевого поведения. Объяснение фактов бывает внутренним (через языковые же факты), либо внешним (через факты физиологические, психологические, логические или социальные).
Субъект и объект лингвистики
Как дисциплина, имеющая ряд принципиальных черт гуманитарных наук, лингвистика не всегда отделяет субъект познания (то есть психику лингвиста) от объекта познания (то есть от изучаемого языка), особенно если лингвист изучает свой родной язык. Лингвистами часто становятся люди, совмещающие тонкую языковую интуицию (чутьё языка) с обострённой языковой рефлексией (способностью задумываться над своим языковым чутьём). Опора на рефлексию для получения языковых данных называется интроспекцией.
Разделы лингвистики
Лингвистика в широком смысле слова (познание языка и передача результатов этого познания другим людям) подразделяется:
- теоретическая лингвистика: научная, предполагающая построение лингвистических теорий;
- прикладная лингвистика: специализируется на решении практических задач, связанных с изучением языка, а также на практическом использовании лингвистической теории в других областях;
- практическая лингвистика: представляет собой ту сферу, где реально проводятся лингвистические эксперименты, имеющие целью верификацию положений теоретической лингвистики и проверку эффективности продуктов, создаваемых прикладной лингвистикой.
Теоретическая лингвистика
Теоретическая лингвистика исследует языковые законы и формулирует их как теории. Она бывает:
- эмпирической: описывающей реальную речь;
- нормативной: указывающей, как «надо» говорить и писать (прескриптивная, предписательная).
Можно говорить не только о «языках», но и о «Языке» вообще, поскольку языки мира имеют много общего. Поэтому выделяют:
- общую лингвистику: изучает общие (статистически преобладающие) черты всех языков как эмпирически (индуктивно), так и дедуктивно, исследуя общие тенденции функционирования языка, разрабатывая методы его анализа и давая определение лингвистических понятий. Частью общей лингвистики является лингвистическая типология, сопоставляющая разные языки безотносительно к степени их родства и делающая выводы о Языке вообще. Она выявляет и формулирует языковые универсалии, то есть гипотезы, выполняющиеся для большинства описанных языков мира;
- частную лингвистику: изучает отдельный язык, группу родственных языков или пару контактирующих языков. В ней выделяются разделы либо по отдельному языку (например, русистика, японистика), либо по группе родственных языков (например, славистика, романистика, тюркология), либо по культурному ареалу, в который входят географически и/или типологически близкие языки (например, балканистика, кавказоведение).
Прикладная лингвистика
Прикладные сферы языкознания издавна отличались широким разнообразием. Наиболее древние из них — письмо (графика), методика обучения родному и неродному языкам, лексикография. В дальнейшем появились перевод, дешифровка, орфография, транслитерация, разработка терминологии. Одно из традиционных направлений прикладной лингвистики — участие в языковой политике государства.
Практическая лингвистика
Кибернетические модели языка проверяются тем, насколько похоже они имитируют человеческую речь; адекватность описаний мёртвых языков проверяется в ходе раскопок, когда археологи обнаруживают новые тексты на древних языках.
Эмпирическая лингвистика
Эмпирическая лингвистика добывает языковые данные тремя путями:
- Методом интроспекции, на котором основана интроспективная лингвистика.
- Методом эксперимента (см.: лингвистический эксперимент) — наблюдая над поведением носителей живых говоров, чем занимается экспериментальная лингвистика. В неё включаются в частности:
- полевая лингвистика, работающая с носителями говоров, которыми лингвист не владеет;
- инструментальная лингвистика, использующая приборы, в том числе звукозаписывающую технику;
- нейролингвистика, ставящая эксперименты непосредственно с человеческим мозгом.
- Филологическими методами, собирая материал мёртвых письменных языков и взаимодействуя с филологией, изучающей письменные памятники в их культурно-исторических связях.
Описание может быть ориентировано на письменную и на устную речь; оно может либо ограничиваться только «правильным» языком (см.: языковая норма), либо учитывать также разнообразные отступления от него (см.: просторечие); может описывать либо лишь систему закономерностей, действующих во всех разновидностях языка, либо включать в себя также правила выбора между вариантами в зависимости от внеязыковых факторов.
Одноязычная и сравнительная лингвистика
- Одноязычная лингвистика (в более старой терминологии — описательная лингвистика) ограничивается описанием одного языка, но может выделять внутри него разные языковые подсистемы и изучать отношения сходств и различий между ними. Так, диахроническая лингвистика сопоставляет разные временны́е срезы в истории языка, выявляя утери и новации; диалектология сопоставляет его территориальные варианты, выявляя их отличительные черты; стилистика сопоставляет различные функциональные разновидности языка, фиксируя сходства и различия между ними и т. п.
- Сравнительная лингвистика сравнивает языки друг с другом. Она включает в себя:
- компаративистику (в узком смысле), или сравнительно-историческое языкознание, изучающую отношения между родственными языками;
- контактологию и ареальную лингвистику (ареалогию), изучающую взаимодействие соседних языков;
- сопоставительную (контрастивную, конфронтативную) лингвистику, изучающую сходства и различия языков (независимо от их родства и соседства).
Сравнительно-историческое языкознание занимается изучением истории языков и выявлением их генеалогических связей (см.: генетическая классификация языков). Этот раздел лингвистики может описывать хронологический срез языка в определённую историческую эпоху, при жизни одного поколения (синхроническая лингвистика изучает язык как систему, ставит перед собой задачи установить принципы, лежащие в основе любой из систем, взятой в данный момент), (иногда также называется «синхронной»), или изучать сам процесс изменения языка при его передаче от поколения к поколению (историческая лингвистика, иногда также называемая «диахронной» или «диахронической»).
Внешняя и внутренняя лингвистика
- Внешняя лингвистика (социальная лингвистика, социолингвистика) описывает: язык во всем многообразии его социальных вариантов и их функций; зависимость выбора «кода» (то есть языковой системы) от общественной принадлежности носителя (классовый и профессиональный выбор, см.: арго, жаргон, сленг), от его региональной принадлежности (территориальный выбор: см.: диалект) и от коммуникативной ситуации собеседников (функционально стилистический выбор, см.: стиль).
- Внутренняя лингвистика (в другой терминологии — структурная лингвистика) от этой социальной обусловленности отвлекается, рассматривая язык как однородный код.
Лингвистика языка и лингвистика речи
- Лингвистика языка изучает язык как код, то есть систему объективно существующих социально закреплённых знаков и правил их употребления и сочетаемости. Лингвистика речи изучает речевую деятельность, то есть процессы говорения и понимания, протекающие во времени (динамический аспект речи — предмет теории речевой деятельности), вместе с их результатами — речевыми произведениями (статический аспект речи — предмет лингвистики текста). Лингвистика речи включает лингвистику говорящего (изучающую активный аспект речи — деятельность отправителя сообщений, то есть кодирование — говорение, письмо, сочинение текстов) и лингвистику слушающего (изучающую пассивный аспект речи — деятельность получателя сообщений, то есть декодирование — слушание, чтение, понимание текстов).
Статическая и динамическая лингвистика
- Статическая лингвистика изучает состояния языка (в том числе состояние языковой способности индивида — владение языком), а динамическая лингвистика — процессы (изменение языка во времени; возрастные фазы языковой способности: формирование речевой способности, овладение языком, забывание языка).
Общая лингвистика
В составе лингвистики выделяют разделы в соответствии с разными сторонами её предмета.
- Так, фонетика и графика изучают «воспринимаемую» (слухом или зрением) сторону языковых знаков («план выражения»), а семантика — напротив, их «смысловую» (понимаемую и переводимую) сторону («план содержания»).
- Лексикология изучает индивидуальные свойства отдельных слов, а грамматика — общие правила комбинации отдельных языковых единиц, их употребления и понимания.
- Внутри грамматики принято выделять такие разделы, как морфология (наука о грамматических свойствах слова) и синтаксис (наука о грамматических свойствах предложения и словосочетания).
Соответствующие дисциплины отличаются друг от друга ориентацией на изучение единиц разных уровней языка:
- Предметом фонетики принято считать такие единицы, как звуки речи, их признаки и классы, фонемы и отношения между ними, а также явления просодики — структуру слога, структуру такта и роль ударения в нём, правила интонации, то есть звукового оформления словосочетаний и предложений.
- Аналогичным образом графика изучает свойства элементарных единиц письменной речи — графем, букв, иероглифов.
- Единицами морфологии принято считать морфему и слово в их взаимоотношениях (правила построения номинативных единиц (словоформ) из простейших сигнификативных единиц (морфем) и, наоборот, членения словоформ на морфемы).
- Единицами синтаксиса принято считать структуру таких конструируемых единиц языка, как свободное словосочетание (докоммуникативная конструируемая единица) и свободное предложение (коммуникативная конструируемая единица), а в последнее время — также ССЦ (сложное синтаксическое целое) и, наконец, связный текст. Мельчайшая единица синтаксиса — словоформа с её синтактикой (то есть свойствами сочетаемости) есть инвентарная номинативная единица и в то же время максимальная единица морфологии.
- Единицами семантики принято считать, с одной стороны, более простые (или даже элементарные) единицы — значения с их компонентами и различительными признаками (семами), а с другой стороны — правила, по которым из этих более простых единиц строятся более сложные содержательные образования — смыслы.
- Единицами прагматики являются человеческие высказывания — конкретные речевые акты, производимые определёнными участниками общения в определённой обстановке, соотносимые с определённой реальностью, ориентированные на достижение определённых целей (в частности, на сообщение), а также общие универсальные правила создания и интерпретации высказываний.
Лингвистика и смежные области знания
На стыке лингвистики со смежными областями знания возник ряд пограничных дисциплин. Данные сведены в таблицу:
| Смежная область знаний | Смежная область знаний | Смежная область знаний | Новая дисциплина |
|---|---|---|---|
| Философия | Философия языка | ||
| Философские вопросы языкознания | |||
| Когнитивная лингвистика | |||
| Общая семантика | |||
| Естественные науки | Физика | Акустика | Акустика речи |
| Биология | Физиология | Артикуляционная фонетика | |
| Перцептивная фонетика | |||
| Нейрофизиология | Нейролингвистика | ||
| Гуманитарные науки | Филология |
- На стыке лингвистики и права, см.: юрислингвистика.
- Лингвистика и предмет гуманитарных наук.
- На стыке лингвистики и психологии, см.: психолингвистика, когнитивная лингвистика.
- Лингвистика и предмет общественных наук.
- На стыке лингвистики и социологии, см.: социолингвистика.
- На стыке лингвистики и политологии, см.: политическая лингвистика.
- На стыке лингвистики и истории, см.: лингвистическая палеонтология.
- На стыке лингвистики и генеалогии, см.: антропонимика.
- На стыке лингвистики и географии, см.: топонимика.
- Лингвистика и методология науки.
- На стыке лингвистики и методологии науки, см.: методология лингвистики.
- Лингвистика и методы «точных» наук.
- Лингвистика и методы «дедуктивных» наук.
- На стыке лингвистики и математики, см.: математическая лингвистика.
- На стыке лингвистики и логики, см.: лингвистика и логика, логическое направление в лингвистике.
- Лингвистика и методы «эмпирических» наук.
- На стыке лингвистики и статистики, см.: квантитативная лингвистика, лингвистическая статистика.
- На стыке лингвистики и методов истории, см.: историческая лингвистика.
- На стыке лингвистики и методов географии, см.: ареальная лингвистика, лингвистическая география = лингвогеография, лингвистическое картографирование.
- На стыке лингвистики и методов психологии, см.: экспериментальная лингвистика, эксперимент в лингвистике.
- На стыке лингвистики и методов социологии, см.: анкетирование в лингвистике.
- Лингвистика и методы «технических» наук (техники),
- На стыке лингвистики и инженерии, см.: инженерная лингвистика, лингвоконструирование.
- На стыке лингвистики и вычислительной техники, см.: вычислительная лингвистика, компьютерная лингвистика, машинный перевод.
- Лингвистика и методы «дедуктивных» наук.
Лингвистическая терминология
Язык, изучаемый лингвистом, — это язык-объект; а язык, на котором формулируется теория (описание языка, напр., грамматика или словарь в соответствующих значениях) — это метаязык. Метаязык лингвистики имеет свою специфику: в него входят лингвистические термины, имена языков и языковых группировок, системы специального письма (транскрипции и транслитерации) и др. На метаязыке создаются метатексты (то есть тексты о языке); это грамматики, словари, лингвистические атласы, карты географического распространения языков, учебники языков, разговорники и т. п.
См. также: Словари лингвистических терминов
История лингвистики
В древности наука о языке («грамматика») изучала лишь родной язык ученого, но не чужие языки; только престижные языки духовной культуры, а живой разговорный язык народа (и уж тем более неграмотных бесписьменных народностей) не изучался. До XIX века наука о языке была предписывающей (нормативной), стремясь не описать живой язык, на котором говорят, а дать правила, по которым «следует» говорить (и писать).
См. также
Напишите отзыв о статье "Лингвистика"
Литература
- Учебники
- Блумфилд Л. Язык. / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1968. — 607 c.
- Будагов Р. А. Введение в науку о языке. / 3-е изд. М.: Добросвет-2000, 2003. — 544 с.
- Вендина Т. И. Введение в языкознание. / 2-е изд. М.: Высшая школа, 2005. — 391 c.
- Головин Б. Н. Введение в языкознание. / 4-е изд. М.: Высшая школа, 1983. — 231 с.
- Касевич В. Б. Элементы общей лингвистики. М.: Наука, 1977. — 183 c.
- Кодухов В. И. Введение в языкознание. / 2-е изд. М.: Просвещение, 1988. — 288 с.
- Кочергина В. А. Введение в языкознание. / 3-е изд. — М.: Академический проект, 2004. — 272 с.
- Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1978. — 543 c.
- Лайонз Дж. Язык и лингвистика. / Пер. с англ. М.: УРСС, 2004. — 320 c.
- Маслов Ю. С. Введение в языкознание. / 2-е изд. М.: Высшая школа, 1987. — 272 с. [3 изд. 1997].
- Общее языкознание. / Под общей ред. А. Е. Супруна. Минск: Вышэйшая школа, 1983. — 456 c.
- Перетрухин В. Н. Введение в языкознание. Воронеж: 1973.
- Попова З. Д. Введение в языкознание. Воронеж: 1993.
- Реформатский А. А. Введение в языковедение. / 4-е изд. М.: Просвещение, 1967. — 542 с. [3 изд. М.: Аспект-пресс, 1996. — 536 с.]
- Сусов И. П. Введение в теоретическое языкознание. [homepages.tversu.ru/~ips/LingFak1.htm Электронный учебник]
- Сусов И. П. Введение в языкознание. М.: Восток-Запад, 2007. — 379 с.
- Шайкевич A. Я. Введение в лингвистику. М.: Academia, 2005. — 400 с.
- Широков О. С. Языковедение. Введение в науку о языках. М.: Добросвет, 2003. — 734 с.
- Задачники
- Журинский А. Н. Лингвистика в задачах. М.: Индрик, 1995. — 208 с.
- Калабина С. И. Практикум по курсу «Введение в языкознание». М.: 1985.
- Алпатов В. М., Вентцель А. Д., Городецкий Б. Ю., Журинский А. Н., Зализняк А. А., Кибрик А. Е., Поливанова А. К. Лингвистические задачи. М.: Просвещение, 1983. — 223 c.
- Норман Б. Ю. Сборник задач по введению в языкознание. Минск: Вышэйшая школа, 1989. — 230 с.
- Алексеев М. Е., Беликов В. И., Евграфова С. М., Журинский А. Н., Муравенко Е. В. Задачи по лингвистике. М.: РГГУ, 1991. — 106 c.
- Перетрухин В. Н. Введение в языкознание. Руководство к работе над курсом. М.: 1984.
- Хрестоматии
- Введение в языкознание. Хрестоматия. / Сост. Б. Ю. Норман и Н. А. Павленко. Под ред. проф. А. Е. Супруна. Минск: Вышэйшая школа, 1977. — 366 с.
- Звегинцев В. А. История языкознания XIX—XX вв. в очерках и извлечениях. / 3-е изд. Ч. 1. М.: Просвещение, 1964; Ч. 2. М: Просвещение, 1965.
- Общее языкознание. Хрестоматия. / Сост. Б. И. Косовский. Минск: Вышэйшая школа, 1976. — 432 c.
- Энциклопедии
- Лингвистический энциклопедический словарь. / Под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. [3 изд. 2002. — 536 с.]
- Энциклопедический словарь юного лингвиста. М.: Наука, 2006. — 544 с.
- Энциклопедия для детей. Т. 10: Языкознание. Русский язык. М.: Аванта+, 1998. — 704 с.
- Компендиумы
- [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=22 Общее языкознание]. Формы существования, функции, история языка. / Под ред. Б. А. Серебренникова. М.: Наука, 1970.
- Общее языкознание. Внутренняя структура языка. / Под ред. Б. А. Серебренникова. М.: Наука, 1972.
- Общее языкознание. Методы лингвистических исследований. / Под ред. Б. А. Серебренникова. М.: Наука, 1973.
- Статьи
- Иванов Вяч. Вс. [tapemark.narod.ru/les/618a.html Языкознание] // Лингвистический энциклопедический словарь, с. 618—623.
- Крылов С. А. [www.krugosvet.ru/articles/118/1011843/1011843a1.htm Лингвистика] // Энциклопедия «Кругосвет» («Россия on-line»)
- Мечковская Н. Б. [ec-dejavu.ru/l-2/Linguistics.html Игровое начало в современной лингвистике] // Логический анализ языка. Концептуальные поля игры. — М.: Индрик, 2006, с. 30—41
Общие проблемы языкознания
- Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. Пер. с фр. — М.: ИИЛ, 1955. — 416 c.
- Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 384 с. (т. 1), 392 с. (т. 2).
- Бюлер К. Теория языка. — М.: Прогресс, 1993. — 502 c.
- Вандриес Ж. Язык. Лингвистическое введение в историю. — М.: Соцэкгиз, 1937. — 410 c.
- Гак В. Г. Языковые преобразования. — М.: Языки русской культуры, 1998. — 764 с.
- Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1984. — 397 с.
- Желтов И. М. [vrn-id.ru/filzaps65.htm Система языкознания по Гейзе (ученик школ Гегеля и Боппа)] // Филологические записки. — Воронеж, 1864.
- Есперсен О. Философия грамматики. Пер. с англ. — М.: ИИЛ, 1958. — 404 с.
- Звегинцев В. А. Очерки по общему языкознанию. М.: Изд. МГУ, 1962.
- Звегинцев В. А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М.: Просвещение, 1968.
- Звегинцев В. А. Язык и лингвистическая теория. М.: Изд. МГУ, 1973.
- Звегинцев В. А. Мысли о лингвистике. М.: Изд. МГУ, 1996.
- Кацнельсон С. Д. Общее и типологическое языкознание. — М.: Наука, 1986. — 298 с.
- Крушевский Н. С. Очерк науки о языке (1883) // Крушевский Н. В. Избранные работы по языкознанию. — М.: Наследие, 1998. — Сс. 96—222.
- Маслов Ю. С. Избранные труды. Аспектология. Общее языкознание. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — 840 с.
- Пауль Г. Принципы истории языка. Пер. с нем. — М.: ИИЛ, 1960. — 500 с.
- Поливанов Е. Д. Избранные работы. Труды по восточному и общему языкознанию. — М.: Наука, 1991. — 623 с.
- Сепир Э. Язык. — М.-Л.: Соцэкгиз, 1934. — 243 с. (Переиздание в: Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. Пер. с англ. — М.: Прогресс, Универс, 1993. — 655 с.)
- Сеше А. Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. Пер. с фр. — М.: УРСС, 2003. — 264 с.
- Соссюр Ф. Труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1977. — 695 c.
- Трубецкой Н. С. Избранные труды по филологии. — М.: Прогресс, 1987. — 560 с.
- Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. — Л.: Наука, 1974. — 428 с.
- Шехтер И. Ю. Живой язык. — М.: Ректор, 2005, ISBN 5-89464-010-5
- Якобсон Р. О. Избранные работы. — М.: Прогресс, 1985. — 456 с.
Научно-популярные книги о языке
- Общие вопросы
- Успенский, Лев Васильевич. [www.speakrus.ru/uspens/ Слово о словах]
- Плунгян Владимир Александрович. Почему языки такие разные? М.: Русские словари, 1996. (2-е изд., испр., 2001.) — 303 с.
- Шехтер И. Ю. Живой язык. М.: Ректор, 2005. ISBN 5-89464-010-5
- Фолсом Ф. Книга о языке — М.: Прогресс, 1974. — 159 с.
- Энциклопедический словарь юного лингвиста. М.: Наука, 2006. — 544 с.
- Аксенова М. Д. Языкознание. Русский язык — Аванта+. Детская энциклопедия т. 10 — 1999 г.
- Якобсон Р. [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=97&Itemid=61 Лингвистика и поэтика]
- Орфография
- Панов Михаил Викторович. И всё-таки она хорошая! Книга о русской орфографии,
- Панов Михаил Викторович. Занимательная орфография.
- Грамматика
- Милославский И. Г. Что такое грамматика?
- Лексикология
- Крысин Л. П. Жизнь слова.
- Этимология
- Милославский И. Г. Что такое грамматика?
- Н. М. Шанский. Лингвистические детективы
- Ономастика
- Алла Кторова. Сладостный дар, или Тайна имен и прозвищ. М.: Гамма-Пресс, 2002. — 206 с.
- Антропонимика
- Успенский, Лев Васильевич. Ты и твоё имя.
- Топонимика
- Успенский, Лев Васильевич. Имя дома твоего.
- Математическая лингвистика
- Крейдлин Григорий Ефимович, Шмелёв А. Д. Математика помогает лингвистике.
Ссылки
|
Портал «Лингвистика» |
|---|---|
|
Лингвистика в Викисловаре? |
|
Лингвистика в Викиучебнике? |
|
Лингвистика в Викитеке? |
|
Лингвистика в Викиновостях? |
|
Проект «Лингвистика» |
- [ruthenia.ru/tiutcheviana/search/ling.html Филология в Сети. Поиск по лингвистическим сайтам]
- [www.philology.ru/linguistics.htm Русский филологический портал. Статьи по языкознанию]
- [e-lingvo.net/library_list_27_1.html Книги по лингвистике и русистике] в библиотеке филолога E-Lingvo.net
- [pro.mova.dn.ua PROмова — Библиотека лингвистической литературы кафедры прикладной лингвистики ДонНУ ]
- [yaca.yandex.ru/yca/ungrp/cat/Science/Sciences/Humanities/Philology/Linguistics/ Языкознание] на Яндексе.
- [archive.libfl.ru/win/service/links.html Бесплатные электронные журналы по языкознанию и филологии в сети]
- [uisrussia.msu.ru/linguist/ Лингвистика в России: ресурсы для исследователей]
- Государственный рубрикатор научно-технической информации (ГРНТИ) (по состоянию на 2001 год): [www.gsnti-norms.ru/norms/common/doc.asp?0&/norms/grnti/gr16.htm 16 ЯЗЫКОЗНАНИЕ]
- [sprach-insel.com Литература по лингвистике и филологии] в библиотеке Языкового острова
- [www.scholar.ru/catalog.php?topic_id=72 Статьи по языкознанию из научных библиотек]
- [www.lingvoinfo.com/?link=115 Предмет, объект и задачи языкознания]
- Абаев В. И. [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=68&Itemid=61 Общегуманитарные аспекты теоретического языкознания]
- www.bibliogid.ru/bookshelf/pozn/russ/
 |
В данной статье или разделе имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок. Утверждения, не подкреплённые источниками, могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.
|
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лингвистика
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
