Язык нежности

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Язык нежности
Terms of Endearment
Жанр

мелодрама

Режиссёр

Джеймс Л. Брукс

Продюсер

Джеймс Л. Брукс

Автор
сценария

Джеймс Л. Брукс

В главных
ролях

Джек Николсон
Ширли Маклейн
Дебра Уингер

Оператор

Анджей Бартковяк

Длительность

132 мин.

Страна

США США

Год

1983

IMDb

ID 0086425

К:Фильмы 1983 года

«Язык нежности» (англ. Terms of Endearment; другое название фильма: «Слова нежности») — кинофильм режиссёра Джеймса Брукса по мотивам одноимённого романа Ларри Макмёртри. Пять премий «Оскар».

Фильм, снятый в жанре мелодрамы, рассказывает о жизни и взаимоотношениях матери и дочери на протяжении тридцати лет. Бо́льшая часть фильма по стилю напоминает комедию, она наполнена тонким и саркастичным юмором. Однако концовка фильма весьма драматична. Это история о том, как немолодая женщина, всю себя посвятившая своей дочери, позволяет себе влюбиться[1].





В ролях

Актёр Роль
Ширли Маклейн Аврора Гринуэй Аврора Гринуэй
Дебра Уингер Эмма Хортон Эмма Хортон
Джек Николсон Гарретт Бридлав Гарретт Бридлав
Дэнни Девито Вернон Даларт Вернон Даларт
Джефф Дэниэлс Флэп Хортон Флэп Хортон
Джон Литгоу Сэм Бёрнс Сэм Бёрнс

О фильме

Фильм не является чистой экранизацией романа Лэрри Макмертри, в частности, персонаж Джека Николсона был придуман специально для фильма автором сценария и режиссёром Джеймсом Бруксом. Николсон, не задумываясь, согласился на роль, несмотря на то, что играть пришлось персонажа второго плана. Наибольшее удовольствие ему доставила работа над комическими эпизодами[2].

Ширли Маклейн согласилась на роль сразу после прочтения сценария. На роль Авроры также приглашались Дженнифер Джонс и Луиза Флетчер.

Роман был адаптирован для театральной постановки. Одноимённый спектакль с успехом шёл в Лондоне. При сравнении фильма и спектакля в критическом отзыве BBC предпочтение отдавалось спектаклю, а фильм был охарактеризован, как «затянутый»[3].

Награды и номинации

  • 1984 — 5 премий «Оскар»: лучший фильм (Джеймс Брукс), лучший режиссёр (Джеймс Брукс), лучшая женская роль (Ширли Маклейн), лучшая мужская роль второго плана (Джек Николсон), лучший адаптированный сценарий (Джеймс Брукс), а также 6 номинаций: лучшая женская роль (Дебра Уингер), лучшая мужская роль второго плана (Джон Литгоу), лучшая работа художника-постановщика (Полли Плэтт, Харольд Микелсон, Том Педиго, Энтони Монделл), лучший монтаж (Ричард Маркс), лучший звук (Дональд Митчелл, Рик Клайн, Кевин О’Коннелл, Джеймс Александер), лучшая музыка (Майкл Гор).
  • 1984 — 4 премии «Золотой глобус»: лучший фильм — драма, лучшая женская роль в драме (Ширли Маклейн), лучшая мужская роль второго плана (Джек Николсон), лучший сценарий (Джеймс Брукс), а также две номинации: лучший режиссёр (Джеймс Брукс), лучшая женская роль в драме (Дебра Уингер).
  • 1985 — номинация на премию BAFTA за лучшую женскую роль (Ширли Маклейн).

Напишите отзыв о статье "Язык нежности"

Примечания

  1. Janet Maslin [www.nytimes.com/packages/html/movies/bestpictures/endearment-re.html Terms of Endearment] // The New York Times : рецензия. — 23 ноября 1983.
  2. Stephen Farber [www.nytimes.com/packages/html/movies/bestpictures/endearment-ar1.html Comedy Buoys «Terms of Endearment»] // The New York Times : рецензия. — 20 ноября 1983.
  3. Amita Sharma [www.bbc.co.uk/berkshire/content/articles/2007/10/24/review_terms_of_endearment_feature.shtml Review: Terms Of Endearment] // BBC : рецензия. — 24 октября 2007.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Язык нежности

– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.