Яйцо с полосками синей эмали

«Яйцо с полосками синей эмали» Яйца Фаберже
Пасхальное яйцо «Ребристое»
Год изготовления	1885—1891
Заказчик	нет данных
Первый владелец	нет данных
Текущий владелец
Владелец	находится в частной коллекции Ставроса Ниархоса в Париже (Франция)
Год получения	1962
Дизайн и материалы
Мастер	?
Материалы	яйцо: зелёное, красное и жёлтое золото, сапфиры, алмазы и прозрачная синяя эмаль; сюрприз: агат и рубины.
Высота	110 мм
Сюрприз
Агатовый кролик

«Яйцо́ с поло́сками си́ней эма́ли» (оно же «Ребри́стое») — ювелирное яйцо, изготовленное фирмой Карла Фаберже между 1885 и 1891 годами. Данных о заказчике и первом владельце нет. Хранится в частной коллекции Ставроса Ниархоса в Париже (Франция).

Предыстория

Широкую известность ювелирный дом Фаберже получил, благодаря созданной в период с 1885 по 1917 год коллекции ювелирных пасхальных яиц. Основателем традиции дарить на праздник Пасхи ювелирное пасхальное яйцо от фирмы Карла Фаберже (Санкт-Петербург) стал император России Александр III, который впервые сделал такой подарок своей супруге в 1885 году. Ювелирное яйцо «Курочка» стало первым из 52-х императорских пасхальных яиц, изготовленных фирмой Фаберже для царской семьи. Первое изделие было создано по принципу русской народной игрушки «Матрёшка» и представляло из себя золотой корпус, покрытый снаружи белой эмалью, который разделялся пополам. Внутри яйца открывался золотой желток, в котором содержалась миниатюрная фигурка курицы, содержащая копию императорской короны и рубиновый кулон на цепочке. И тем не менее, идея подобного ювелирного изделия не была оригинальной:

Пасхальное яйцо Фаберже должно было стать вольной интерпретацией яйца, изготовленного в начале XVIII века, три экземпляра которого известны и сегодня. Они находятся: в замке Розенборг (Копенгаген); в музее Истории искусств (Вена) и в частной коллекции (ранее — в художественной галерее «Зелёные своды», Дрезден). Во всех упомянутых экземплярах яиц спрятана курочка, открыв которую, можно обнаружить корону, а в ней — кольцо. Считается, что императору хотелось порадовать супругу сюрпризом, который напомнил бы ей хорошо знакомое изделие из датской королевской сокровищницы.

— Mogens Bencard, The Hen in the Egg.

Успех ювелирных императорских пасхальных яиц Фаберже способствовал тому, что заказы на подарки такого рода к пасхе последовали от ряда состоятельных заказчиков. В период с 1898 по 1904 годы русский предприниматель Александр Кельх заказал и подарил своей супруге Варваре Кельх-Базановой 7 пасхальных яиц фирмы Фаберже, изготовленных ювелиром Михаилом Перхиным. Перхин в возрасте 26 лет становится главным мастером фирмы Фаберже и работает в ней до самой смерти. Среди прочего, ювелирных дел мастер Михаил Перхин участвовал в создании знаменитой серии пасхальных яиц, в том числе и ряда произведений ювелирного искусства из серии Императорских пасхальных яиц. Клеймо Перхина («М. П.») носят многие пасхальные яйца, выпущенные фирмой Фаберже в период с 1885-86 до 1903 год.

В числе прочих, среди клиентов, которые заказали и приобрели пасхальные яйца Фаберже, оказались известные люди того времени: Вандербильт, Консуэло, герцогиня Мальборо, супруги Юсуповы, племянник Альфреда Нобеля — Эммануэль Нобель. В 2007 году стало известно о существовании ещё одного изделия ювелирного дома: на аукцион было выставлено «яйцо-часы Ротшильда», созданное в 1902 году для семьи американских миллиардеров и хранившееся в их семье на протяжении всего этого времени. Последнее из семи пасхальных яиц работы ювелирных дел мастера Михаила Евлампиевича Перхина фирмы Карла Фаберже, заказанное русским предпринимателем Александром Фердинандовичем Кельхом в качестве пасхального подарка жене Варваре Кельх-Базановой в 1904 году — «Шантеклер Кельха» — практически повторяет «Яйцо-часы Ротшильда», изготовленное ранее (в 1902 году).

Описание

Ювелирное пасхальное «Яйцо с полосками синей эмали» сделано из зелёного, красного и жёлтого золота, украшено сапфирами, алмазами, эмалировано прозрачной синей эмалью. На вершине яйца расположена Императорская корона, украшенная гранёными сапфирами и алмазами. Яйцо покоится на круглой золотой опоре. Оригинальный сюрприз, по всей вероятности изготовленный из лунного камня, утрачен.

Сюрприз

«Ребристое» ювелирное пасхальное яйцо внутри содержит миниатюрного кролика с рубиновыми глазами, вырезанного из агата. Оригинальный сюрприз утерян. Существует мнение, что вероятно он был изготовлен из лунного камня.

Владельцы

Изготовлено в Санкт-Петербурге ювелирным домом Карла Фаберже между 1885—1891 годами. Данных о владельце нет. В 1921 году, куплено Александром Тилландром (Финляндия). В 1924 году перепродано господину Попперу (Будапешт). В 1953 Галерея Хаммер (Нью-Йорк). С 1962 года Ставрос Ниархос (Париж, Франция). Хранится в коллекции Ставроса Ниархоса в Париже (Франция).

Отрывок, характеризующий Яйцо с полосками синей эмали

Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.