Степовой, Яков Степанович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Степовой и Якименко

Яков Степанович Степовой
Основная информация
Имя при рождении	Яков Степанович Якименко
Место рождения	Харьков
Место смерти	Киев
Страна	Российская империя Российская империя Украинская ССР Украинская ССР
Профессии	композитор, музыкальный критик, педагог

Я́ков Степа́нович Степово́й (настоящая фамилия Якименко; 8 [20] октября 1883, Харьков — 4 ноября 1921, Киев) — украинский композитор, музыкальный педагог. Брат композитора Ф. С. Акименко.

Биография

В 1895—1898 годах пел в хоре мальчиков Придворной певческой капеллы, затем до 1902 года учился в классах капеллы (фортепиано, дирижирование). В 1909 году окончил (выпускные экзамены сдал в 1914) Петербургскую консерваторию (класс композиции Н. А. Римского-Корсакова, А. К. Лядова). В 1912—1914 годах публиковал статьи и рецензии в журнале «Музыка» (Москва), «Русской музыкальной газете».

В 1914—1917 годах служил в армии писарем санитарного поезда.

Участвовал в создании Симфонического оркестра им. Н. В. Лысенко, струнного квартета, а также Народной консерватории в Киеве. В 1917—1919 годах преподавал музыкально-теоретические предметы в Киевской консерватории.

С 1919 года заведовал музыкальной секцией Всеукраинского комитета искусств при Наркомпросе Украинской ССР, а также музыкальной частью Украинского музыкально-драматического театра; руководил вокальным ансамблем.

Умер от тифа, похоронен на Байковом кладбище.

Творчество

Автор произведений для хора, фортепиано; романсов, обработок революционных, а также украинских и русских народных песен

Избранные произведения

для голоса

• романсы
  • цикл «Барвинки» (на слова украинских поэтов, 1905—1906)
  • «Пiснi настрою» («Песни настроения», на слова А. Олеся, 1907—1909)
  • на слова Т. Г. Шевченко, И. Я. Франко, Леси Украинки, М. Ф. Рыльского
• сатирические антирелигиозные песни («Прийшла в церкву стара баба» / «Пришла в церкву стара баба», «На тім світі», а также на слова С. Руданского)
• песни на революционные темы («Каменярi» / «Камнеломы», «Коваль» / «Кузнец», «У долинi село лежить», «Слово» и др.).
• песни для детей
  • «Малым ребятам» (сборник)
  • «Пролижи» («Подснежники»; 3 выпуска)
  • «5 школьных хоров» (сборник)
  • «Кобзарь» (сборник)

для скрипки и фортепиано

• Романс (1912)

для виолончели и фортепиано

• Кантабиле (1912)

для фортепиано

• «Прелюд пам’ятi Шевченка» / «Прелюдия памяти Шевченко»
• Соната (1909)
• Фантазия (1909)
• Два рондо (1910)
• Две сюиты на украинские народные темы
• пьесы

Ссылки

• Гошовский В. Л. [sbiblio.com/biblio/content.aspx?dictid=116&wordid=843957 Степовой Я. С.] // Музыкальная энциклопедия / Под ред. Ю. В. Келдыша. — М.: Советская энциклопедия: Советский композитор, 1973—1982.
• [enc-dic.com/enc_biography/Stepovo-jakov-stepanovich-16389/ Степовой, Яков Степанович]. Большая биографическая энциклопедия. Энциклопедии & Словари (2009). Проверено 11 июля 2015.

Музыка   Персоналии

Отрывок, характеризующий Степовой, Яков Степанович

леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!