Якоби, Павел Иванович

Якоби, Павел Иванович
Род деятельности:	Врач, учёный
Дата рождения:	3 июля 1841(1841-07-03)
Место рождения:	Казань
Гражданство:	Российская империя
Дата смерти:	11 марта 1913(1913-03-11) (71 год)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Отец:	Якобий, Иван Карлович
Мать:	Варвара Павловна
Супруга:	Зайцева, Варвара Александровна
Дети:	Якоби, Иван Павлович

Якоби Павел Иванович (Якобий, Павел Иванович; 3 июля 1841, Казань — 24 марта 1913, Санкт-Петербург)— русский революционер-шестидесятник, входил в революционную организацию «Земля и воля», позднее врач-психиатр и этнограф. Правнук Ивана Варфоломеевича Якоби, брат живописца Валерия Якоби.

Биография

Молодость

Родился в 1841 году в городе Казани. Окончив в 1860 году Михайловское артиллерийское училище был оставлен для учёбы в Артиллерийской академии. Там он становится членом «Кружка артиллеристов-чернышевцев», в который входит 36 курсантов, в том числе Пётр Кропоткин и Пётр Лавров. Поскольку, ни юнкера, ни офицеры не имели права вступать в какие-либо политические организации Павел Якоби вскоре вышел в отставку.

За границей

Учился на естественном факультете Гейдельбергского университета, где обратил на себя внимание Николая Ивановича Пирогова, который обратился к министру народного образования России, рекомендуя Якоби как кандидатуру для преподавания в университете.

Участвовал в Польском восстании 1863-1964 годов, где выступал за организацию русского Республиканского легиона, который должен бороться за независимость Польши от Российской империи. В бою под Крушиной (Льготой) был тяжело ранен, после выздоровления стал начальником штаба формирования повстанческих отрядов в Галиции.

19 октября 1864 года после подавления восстания, Якоби поступает на медицинский факультет Цюрихского университета, который оканчивает в 1867 году. В 1865 году. В 1868 году Якоби получает степень доктора медицины в Берне, а в 1887 году такую же степень ему присуждает Парижский университет.

В период учёбы становится одним из лидеров «Молодой швейцарской эмиграции» общества «Земля и воля». Тогда же в Швейцарии Павел Якоби женится на Варваре Александровне Зайцевой. Вместе с Александром Серно-Соловьевичем выступал против либеральных идей Александра Герцена. Совместно со свои шурином Варфоломеем Зайцевым опубликовал в журнале «Архив судебной медицины и общественной гигиены» (1870, № 3) статью «О положении рабочих в Западной Европе с общественно-гигиенической точки зрения», в написании которой использовал марксистскую риторику.

Во время Франко-прусской войны 1870—1871 годов Поступил врачом-доброволецем в Вогезскую армию Гарибальди.

Деятельность в России

В 1889 году Павел Якоби с женой и сыном возвратился на Родину и как участник Польского восстания был отправлен в ссылку — в село Таложня Тверской губернии. Через год ему была разрешена медицинская практика, а ещё через год им была открыта Московская губернская психиатрическая больница в усадьбе Мещерское(ныне Московская областная психиатрическая больница № 2 им. В. И. Яковенко) близ станции Столбовая (станция). Якоби так же способствовал открытию больниц в Курске, Могилеве, Харькове. Работал врачом сначала в Москве, а в 1893 году возглавил психиатрическое отделение орловской больницы. Вскоре Павел Якоби добился от Орловской губернской земской управы покупки имения коллежского секретаря А.В. Зобнинского, находящегося недалеко от села Кишкинка, для создания психиатрической больницы. В 1894 году больница была открыта и получила название «Орловской земской психиатрической больницей Святого Духа» (ныне Орловская областная психиатрическая больница).

Павел Якоби увлекался историей Орловской губернии, изучал этнографию и публиковал свои работы в издании «Записки Императорского географического общества». Наиболее значимой работой на этом поприще является опубликованное в 1907 году исследование «Вятичи Орловской губернии», в которой автор выдвигает гипотезу о принадлежности вятичей к финно-угорским племенам, а также создаёт словарь топонимов Орловской Губернии.

Умер в Санкт-Петербурге 24 марта 1913 года. Место захоронения неизвестно.

Звания

• Доктор медицины Бернского университета.
• Доктор медицины Парижского университета.
• Член-корреспондент Мадридской академии.
• Член-корреспондент Шведской Королевских академий.
• Членом Психиатрических и Антропологических обществ ряда государств.
• Член Русского Императорского географического общества.

Работы

• Нравственность в психиатрической статистике 1881.
• «Проект организации земского попечения о душевнобольных Московской губернии» в 2 частях, Москва, 1891 — 92.
• Основы административной психиатрии, Орел, 1900.
• Глухонемые, Санкт-Петербург, 1907.
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/11194-yakobiy-p-i-vyatichi-orlovskoy-gubernii-spb-1907-zapiski-imperatorskogo-russkogo-geograficheskogo-obschestva-po-otdeleniyu-etnografii-t-32#page/1/mode/grid/zoom/1 Вятичи Орловской губернии. — СПб., 1907—196 с.]

Ссылки

• [www.hrono.info/biograf/bio_ya/yakobi_pi.html Биография на Хронос]

Отрывок, характеризующий Якоби, Павел Иванович

Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.