Яковлев, Леонид Георгиевич

Леонид Яковлев
Полное имя	Леонид Георгиевич Яковлев
Место смерти	Петроград
Профессии	оперный певец, театральный режиссёр, педагог
Коллективы	Мариинский театр, другие музыкальные театры

Леони́д Гео́ргиевич Я́ковлев (31 марта [12 апреля] 1858, Херсонская губерния (по другим источникам Санкт-Петербург) — 2 июня 1919, Петроград) — известный российский певец-баритон.

Биография

Учился в гимназии и Николаевском кавалерийском училище, служил в Уланском Её Величества полку. По выходе в запас, Яковлев, обладая выдающимся голосом, посвятил себя исключительно музыкальному искусству, учился пению у провинциального певца Ряднова и ездил в Италию, где занимался у выдающихся профессоров пения.

Дебютировал в 1886 году в тифлисском оперном театре. По рекомендации П. Чайковского, услышавшего его в Тифлисе, дебютировал в партии Валентина («Фауст») в апреле 1887 в петербургском Мариинском театре, на сцене которого пел до 1906. Впоследствии сам организовал различные оперные труппы, в которых выступал в качестве певца и режиссёра.

Во время Первой мировой войны возглавил Автомобильный отряд «Красного Креста» Русского Общества Пароходства и Торговли. Отряд отличался поразительной энергией и быстротой действий. Так в благодарственном приказе по армии начальника санитарной части от 2-го декабря 1916 г. сказано: «Не говоря о том, что отряд Русского О-ва Пароходства и Торговли подбирал раненых часто непосредственно с полей сраженья, мужественно шёл навстречу опасности от неприятельского огня ради оказания помощи раненым воинским чинам, поручик Яковлев работал со своим отрядом по дорогам, по которым остальные автомобильно-санитарные отряды категорически отказываются следовать за невозможностью двигаться. Вообще отряд поручика Яковлева, благодаря постоянной готовности выполнять самую тяжёлую и ответственную работу, заслуживает особой признательности за свою полезную и неутомимую деятельность».

Творчество

Репертуар включал 53 партии. В репертуар Яковлева входили роли Демона, Орсо в «Корделии» Соловьёва, Евгения Онегина, Елецкого («Пиковая дама»), Роберта («Иоланта»), Фабио («Поэт»), Князя Серебряного («Князь Серебряный» Г. Казаченко), Троекурова («Дубровский»), Грязного («Царская невеста»), Дон Жуана («Дон Жуан»), Марселя («Богема»), Мазепы («Мазепа» П. Чайковского), Джанчотто («Франческа да Римини» Э. Направника) и другие.

Неоднократно выступал в концертах (особенно часто в благотворительных — в пользу студентов). С 1911 вел педагогическую деятельность в Петербурге на музыкальных курсах Г. Заславского. В 1918—19 режиссёр Гос. оперы в Петрограде (бывший и нынешний Мариинский театр). На сцене Михайловского театра (МАЛЕГОТ) возобновил постановку оперы «Ромео и Джульетта».

Литература

• Яковлев, Леонид Георгиевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Журнал «Искры», № 6, 1917 год.

Отрывок, характеризующий Яковлев, Леонид Георгиевич

– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.