Яковлев, Михаил Лукьянович

Михаил Лукьянович Яковлев
Род деятельности:	государственный деятель, композитор, певец
Дата рождения:	19 (30) сентября 1798(1798-09-30)
Подданство:	Российская империя
Дата смерти:	4 (16) января 1868(1868-01-16) (69 лет)
Награды и премии:

Михаил Лукьянович Яковлев (19 (30) сентября 1798—4 (16) января 1868) — русский композитор, певец и государственный деятель (тайный советник, сенатор Российской империи).

Биография

Михаил Яковлев, сын статского советника, воспитывался в Московском благородном университетском пансионе. Поступил в Царскосельский лицей в 1811 году и закончил его в 1817 году. Профессорами был отмечен как прилежный ученик. Среди лицейских друзей Яковлева были Пушкин (чей литературный кружок он посещал) и Кюхельбекер. Был известен как имитатор (лицейское прозвище — «Паяс 200 номеров»). Лицейскую дружбу Яковлеву удалось пронести через всю дальнейшую жизнь: его самого друзья называли «лицейским старостой», а его квартиру «лицейским подворьем».

В июне 1817 года Яковлев стал чиновником Шестого департамента Правительствующего сената; несколько следующих лет выполнял секретарские функции при сенаторах Мертваго и Гермесе. С 1820 года занимал место столоначальника в департаменте разных податей. С января 1827 года переведен в Санкт-Петербург во II отделение Собственной его императорского величества канцелярии по составлению законов под начальством М. М. Сперанского. В 1830 году назначен членом комиссии по разбору государственного и сенатского архивов, а в 1832 году директором типографии II отделения Собственной Е. И. В. канцелярии. В этом качестве Яковлев способствовал первому изданию пушкинской «Истории Пугачёвского бунта».

С 1840 по 1843 год Яковлев возглавлял комитет II отделения по надзору за изданием полного свода законов. По окончании этой работы он был награждён орденом Станислава I степени и назначен членом совета Министерства внутренних дел. В этой должности Яковлев оставался до 1848 года, когда был уволен в отставку по собственному желанию.

В 1862 году Яковлев возвратился на службу в качестве консультанта Министерства юстиции. В том же году ему была поручена ревизия делопроизводства нескольких департаментов Сената. В 1863 году, выполнив эту задачу, Яковлев был произведён в тайные советники и назначен в присутствие Сената по межевому департаменту. В 1865 году переведён во II отделение Пятого департамента, а два года спустя во II отделение Третьего департамента Сената. Скончался в 1868 году.

Творчество

С литературным творчеством, которым Яковлев занимался ещё в Лицее, он покончил достаточно быстро. Некоторые стихотворения, опубликованные в альманахах его времени, в частности, в «Северных цветах» Дельвига, приписывались ранее Михаилу Лукьяновичу, но позже было установлено, что их автором был другой Яковлев — Михаил Алексеевич. М. А. Яковлевым был в 1828 году издан «Опыт русской анфологии, или Избранные эпиграммы, мадригалы, эпитафии, надписи, апологи и некоторые другие мелкие стихотворения», который также ранее приписывался Михаилу Лукьяновичу.

Внешние аудиофайлы
Музыка М. Л. Яковлева
	[www.classic-online.ru/ru/production/7824 Зимний вечер] (сл. А. С. Пушкина)
	[www.classic-online.ru/ru/production/17168 Признание] (сл. А. С. Пушкина)
	[www.classic-online.ru/ru/production/7823 Элегия] (сл. А. А. Дельвига)

К концу 20-х годов Яковлев активно занялся музыкой и стал популярным салонным композитором и певцом (баритоном, как указывает М. И. Глинка). Также играл на скрипке. Всего Яковлеву-композитору приписывают 21 опубликованное произведение, в основном романсы и стилизации под народные песни на слова Пушкина, Дельвига, Державина. Ряд произведений Яковлева переиздавался на протяжении XIX и XX веков. Из произведений Яковлева наиболее известен романс «Зимний вечер» («Буря мглою небо кроет…») на слова Пушкина. Его романс «Когда, душа, просилась ты» впоследствии переложен Глинкой для двух голосов.

Литература

• Л. А. Черейский. Современники Пушкина. Документальные очерки. — М., 1999. — С. 33-34.
• Черейский Л. А. [feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-5225.htm Яковлев М. Л.] // Черейский Л. А. Пушкин и его окружение / АН СССР. Отд. лит. и яз. Пушкин. комис. Отв. ред. В. Э. Вацуро. — 2-е изд., доп. и перераб. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1989.

Ссылки

• Статья [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/132347 Яковлев, Михаил Лукьянович] в Большой биографической энциклопедии
• Статья [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_music/8940 Яковлев М. Л.] в Музыкальной энциклопедии
• [az.lib.ru/j/jakowlew_m_l/ Яковлев, Михаил Лукьянович] в библиотеке Максима Мошкова

Отрывок, характеризующий Яковлев, Михаил Лукьянович

Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.