Якуб, Мухаммед

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Мухаммед Якуб (убит 27 декабря 1979 в Кабуле) — афганский военный деятель, подполковник (по другим данным, полковник), начальник Генерального штаба (1979).





Биография

Окончил Рязанское училище воздушно-десантных войск (хорошо владел русским языком) и школу «коммандос». Член Народно-демократической партии Афганистана (фракция «Хальк»). Был близок к Хафизулле Амину, женат на его сестре.

27 апреля 1978 был участником военного переворота, свергнувшего режим Дауда (позднее эти события были названы Саурской — Апрельской — революцией). С 1978 в чине майора командовал гвардией — элитной частью афганской армии. С 1 апреля 1979 — начальник Генерального штаба, сменил на этом посту Мухаммеда Аслама Ватанджара, ставшего министром обороны. Был произведён в подполковники. Таким образом, была сделана попытка найти компромисс между Нур Мухаммедом Тараки (чьим сторонником был Ватанджар) и Амином, опиравшимся на поддержку Якуба. Однако уже в июле 1979 Амин стал министром обороны, и, таким образом, контроль над армией перешёл к «связке» Амин-Якуб.

Мухаммед Якуб руководил действиями верных Амину воинских частей, отстранивших 14 сентября 1979 от власти Тараки и его сторонников. 23 октября 1979 он был избран членом Центрального комитета НДПА. В книге И. Ю. Тухаринова (сына первого командующего советской 40-й армией в Афганистане) «Секретный командарм» Якуб характеризовался как волевой, решительный военачальник. Генерал В. А. Меримский в своих мемуарах дал такой портрет Якуба:

высокий, с атлетической фигурой, красивым, волевым лицом и проницательным взглядом, обладал огромной энергией и работоспособностью. Фанатично был предан Х. Амину. Постоянно поддерживал связь с командирами дивизий, которые беспрекословно подчинялись ему.

В книге участника афганской войны Н. Ф. Иванова утверждалось, что перед вводом советских войск в Афганистан только два человека могли реально создать препятствия планам Кремля по вооружённой смене власти в стране — Амин и Якуб. По его данным, 25 декабря 1979 с Якубом встретился главный военный советник СССР в Афганистане генерал С. К. Магометов, который добивался у него ответ на вопрос о том, будет ли он лоялен Амину при любых обстоятельствах. Начальник афганского Генштаба заявил, что сохранит верность Амину.

Гибель Якуба

27 декабря, во время свержения режима Амина, Якуб был убит. По одним данным (из книги Иванова), к начальнику Генштаба афганской армии прибыли несколько советских офицеров-десантников — якобы для переговоров о размещении дивизии, вводимой в Кабул по договорённости с Амином. В кабинете Якуба также находился его советский советник. Якуб, согласно этой версии, принял посетителей крайне настороженно, беседовал с ними в присутствии вызванных им охранников из службы безопасности. При попытке ареста он выхватил пистолет, пытался скрыться через потайную дверь, но был тяжело ранен. Его добил пятью выстрелами некий «афганец в гражданском костюме», также участвовавший в операции и вошедший в кабинет позднее.

Генерал КГБ Юрий Дроздов выдвигает несколько иную версию гибели Якуба. По его словам, во время штурма здания Генштаба,

комитетчики и спецназ довольно быстро покончили с охраной, но начальник Генерального штаба Якуб сумел забаррикадироваться в одной из комнат и начал по рации вызывать подмогу, прежде всего рассчитывая на 444-ю бригаду «командос». Однако никто не поспешил ему на выручку, и к полуночи, поняв всю бесперспективность дальнейшего сопротивления, он сдался на милость победителей. Милость проявлена не была. В группе захвата присутствовал афганец — один из функционеров «Парчам», по некоторым данным, Абдул Вакиль, который зачитал «предателю» Якубу приговор «от имени партии и народа» и затем собственноручно застрелил уже бывшего начальника Генштаба из пистолета.

Библиография

  • Афганистан. Краткий биографический справочник. М., 2004. С. 188.

Напишите отзыв о статье "Якуб, Мухаммед"

Ссылки

  • [lib.web-malina.com/getbook.php?bid=3222&page=8 Меримский В. А. В погоне за «львом Панджшера»]
  • [militera.lib.ru/prose/russian/ivanov_nf/24.html Иванов Н. Ф. Операцию «Шторм» начать раньше…]
  • [beta.rsva.ru/biblio/prose_af/secret_com/ Тухаринов С. Ю. Секретный командарм]
  • [www.detektives.net/5/6/316.php Дроздов Ю. Записки начальника нелегальной разведки]


Отрывок, характеризующий Якуб, Мухаммед

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.