Якупов, Валиулла Махмутович
Поделись знанием:
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
 |
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке. |
| Валиулла Якупов | |
| Вәлиулла Якупов | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Духовное управление мусульман Республики Татарстан |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: |
Казанский химико-технологический институт им. С. М. Кирова, Казансий государственный университет им. В. И. Ульянова (Ленина) |
| Научный руководитель: | |
| Награды и премии: |
|
| Сайт: |
[www.valiulla.ru/ |
Валиулла́ Махму́тович Яку́пов (тат. Вәлиулла Мәхмүт улы Якупов; 4 сентября 1963, деревня Дмитриевка, Уфимский район, Башкирская АССР — 19 июля 2012, Казань, Российская Федерация[1]) — российский религиозный и общественный деятель, мусульманский богослов, имам, Заместитель Председателя ДУМ РТ по работе с государственными структурами (2008—2011 годы), Начальник отдела образования ДУМ РТ (2011— 2012) историк и исламовед, кандидат исторических наук[2], Заместитель Председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации. Главный редактор журнала «Мусульманский мир» и журнала «Иман нуры».
Содержание
Биография
Родился 4 сентября 1963 года в деревне Дмитриевка Уфимского района Башкирской АССР. По этнической принадлежности — татарин[3].
В первый класс пошёл в школу в Дмитриевке, а затем обучался в средней школе № 4 г. Бирска, которую окончил в 1981 году. В том же году поступил в Казанский химико-технологический институт им. С. М. Кирова, который окончил в 1987 году по специальности «Технология электрохимических производств» с квалификацией «инженер химик-технолог»[3]. В это же время работал в институте и учился в очной аспирантуре, поступил на учёбу на заочное отделение исторического факультета КГУ.
В 2003 году прошёл повышение квалификации в Российской академии государственной службы при Президенте РФ по теме «Организационное обеспечение деятельности федеральных органов государственной власти РФ».
Член Союза журналистов РТ. Лейтенант запаса.
Религиозная деятельность
Окончил Казанское высшее мусульманское медресе им. 1000-летия принятия Ислама.
6 ноября 1992 года был избран имам-хатыбом древней Апанаевской мечети г. Казани, возрождением которой усиленно занимался после своего избрания[3][4].
С 1993 года по ноябрь 1996 года — ректор Казанского высшего Мусульманского медресе «Мухаммадия», ныне являющегося одним из авторитетнейших мусульманских учебных заведений[3][4].
В январе 1995 года на съезде мусульман республики был избран членом Президиума Духовного управления мусульман Республики Татарстан.
В мае 1996 года был избран заместителем имам-мухтасиба г. Казани[3].
С 1997 года — заместитель председателя ДУМ РТ (свидетельство № 133 от 3 декабря 1997 года)[3].
На объединительном съезде мусульман Татарстана 14 февраля 1998 года был избран Первым заместителем муфтия — председателем вакуфов; переизбирался на эту должность на съездах 2002 и 2006 годов (решением Пленума ДУМ РТ полномочия приостановлены в апреле 2008 года; был переведён на должность заместителя муфтия по связям с государственными структурами, на которой находился до 2011 года. Р. М. Мухаметшин утверждает, что «тогда именно его антиваххабитская риторика стала причиной опалы»[4] и главной причиной его снятия с должности заместителя муфтия.
С 2011 года по 19 июля 2012 года — начальник отдела образования ДУМ РТ. На этом посту Валиулла-хазрат вплотную занимался совершенствованием системы мусульманского образования в республике, проводил встречи с ректорами медресе, рассуждал о создании единого образовательного стандарта, принимал непосредственное участие в разработке типовых программ для мусульманских учебных заведений[4].
Иногда в сообщениях федеральных информационных агентств Валиулла-хазрат ошибочно именуется муфтием[5], хотя занимал должность заместителя муфтия[3] и был только имамом Апанаевской мечети г. Казани[3].
Общественная деятельность
29 ноября 1990 года избран председателем Молодёжного центра Исламской культуры «Иман»[3].
С марта 1995 года являлся директором Арабско-английского колледжа.
В 1997 году был режиссёром телевизионной программы «Знакомьтесь: Ислам».
Издательская деятельность
В 1991 году В. М. Якупов создал и возглавил старейшее в России мусульманское издательство «Иман», которое выпустило свыше 1000 наименований книг исламской направленности — богословские труды, популяризаторскую и историческую литературу[6][7].
Также шеф-редактор нескольких религиозных публицистических изданий: газета «Иман» (на татарском языке), зарегистрирована 28 августа 1992 года, газета «Вера», зарегистрирована 15 октября 1993 года, журнала «Мусульманский мир», зарегистрирован 10 марта 1998 года, журнала «Иман нуры» (на татарском языке), зарегистрирован 15 октября 1993 года, ежегодника «Моселман календаре» (на татарском языке), зарегистрирован 17 мая 1995 года.
Научная деятельность
В 2004 году в Казанском государственном университете им. В. И. Ульянова (Ленина) под научным руководством Р. М. Мухаметшина защитил кандидатскую диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук по теме «Исламский компонент государственно-конфессиональных отношений в Татарстане в 90-е годы XX века (историко-политический анализ)» по специальности «Теория политики, история и методология политической науки (по историческим наукам)»[2][7].
Научный сотрудник Центра исламоведческих исследований Академии наук Республики Татарстан.
Является автором свыше 30 книг[7].
Членство в организациях
- Член Союза журналистов Республики Татарстан.
- В 2007—2008 годах являлся членом Комиссии по организации взаимодействия с общественностью и информирования её о принимаемых Управлением Федеральной регистрационной службы по Республике Татарстан мерах по осуществлению своих полномочий в сфере государственной регистрации некоммерческих организаций и контроля за их деятельностью.
- Член Консультативного совета по взаимодействию МИД РФ с мусульманскими организациями.
- Член Общественной Палаты Республики Татарстан с 2008 года[7].
- С апреля 2009 года является заместителем председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ[7].
Смерть и похороны
19 июля 2012 года при выходе из подъезда собственного дома на ул. Заря в Советском районе города Казани неустановленными лицами был тяжело ранен шестью выстрелами из огнестрельного оружия, смог дойти до своего автомобиля, и уже в нём скончался[1].
20 июля 2012 года состоялось прощание с Валиуллой-хазратом во дворе Апанаевской мечети, где он был имам-хатыбом. Начало церемонии положил главный казый Татарстана Джалиль-хазрат Фазлыев, прочитавший заупокойные молитвы. Проститься пришли несколько сот человек: прихожане казанских мечетей, религиозные и общественные деятели, в том числе имамы из разных регионов, депутаты Государственного Совета Республики Татарстан, члены Правительства Республики Татарстан, в том числе бывший Министр внутренних дел Республики Татарстан А. А. Сафаров и Заместитель Премьер-министра Республики Татарстан — Руководитель Аппарата Кабинета Министров Республики Татарстан Ш. Х. Гафаров, а также министр культуры Республики Татарстан А. М. Сибагатуллин, Начальник Управления Президента Республики Татарстан по взаимодействию с религиозными объединениями М. И. Гатин, Председатель Исполнительного комитета Всемирный конгресса татар Р. З. Закиров, руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Российского института стратегических исследований Раис Сулейманов. Похороны состоялись на кладбище «Аль-Марджани» возле посёлка Самосырово[8][9].
 Внешние видеофайлы
| |
|---|---|
| В Казани похоронили экс-заместителя муфтия Татарстана | |
|
|
[kp.ru/f/54/flv/27/64/476427.mp4 В Казани похоронили экс-заместителя муфтия Татарстана] |
Версии происшествия
Убийство Валиуллы-хазрата следствие связывает с его профессиональной деятельностью[10]. Эту версию разделяют некоторые эксперты. Так руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Российского института стратегических исследований Раис Сулейманов утверждает следующее: «Он был ярким представителем традиционного течения ислама и постоянно наносил удар по радикальным мусульманам, число которых в Татарстане за последние годы значительно увеличилось». Журналист Максим Шевченко ввиду необходимости особой профессиональной подготовки считает виновниками криминальные сообщества Татарстана и маловероятным причастность к убийству каких-то экстремистских подполий:Религиовед и исследователь ислама Р. А. Силантьев считает, что произошедшее в Казани«Трудно представить, что в Казани может возникнуть какая-то экстремистская группа, которая организует столь высокопрофессиональный двойной теракт. И при этом данная группа не будет находиться под контролем спецслужб. Подобную акцию непрофессионалы просто не в состоянии сделать»[11].
, поскольку«мы предсказывали давно — это начало тотальной войны против проповедников традиционного ислама»
[10]«два года назад в Татарстане практически уже была создана „дагестанская ситуация“. Появилось террористическое подполье, начались боестолкновения. Но нынешний глава Духовного управления мусульман республики Илдус Файзов и его бывший заместитель Валиулла Якупов — ярый сторонник борьбы с ваххабизмом — при помощи властей смогли эту ситуацию развернуть. Им не простили того, что они фактически спасли Татарстан от „дагестанского сценария“ и уберегли от террористической войны».
Новостное агентство Newsru не исключают причастности к убийству спецслужб[12]. Такую же точку зрения высказал Гейдар Джемаль[13].
Председатель Пермского муфтията ЦДУМ России муфтий М. Р. Хузин считает, чтоПервый заместитель председателя ЦДУМ России, муфтий Москвы и Центрального региона России Альбир Крганов подчеркнул, что:«это след ваххабитов», потому что Илдус-хазрат и вместе с Валиуллой-хазратом «пытался установить контроль над последним оплотом ваххабизма в Татарстане — мечетью Кул Шариф. Ваххабиты пригрозили устроить массовые беспорядки…»[10]
Исламовед, ректор казанского Российского исламского университета Р. М. Мухаметшин считает, что:«Убийство религиозного деятеля в таком спокойном регионе, как Татарстан, всех удивило. Это сделали нелюди, бандиты, которые переступили черту. Это вызов не только региону, это вызов стране, всем мусульманам России». Он также отметил, что главное сейчас для представителей мусульманской уммы России — не поддаваться на провокации. «Религиозным организациям нужно очень последовательно, слаженно вести работу с органами власти и другими структурами»[8].
Сейчас невозможно сказать, как дальше будут развиваться процессы в среде мусульман Поволжья. Но одно могу сказать определенно — пытаться объяснить убийство Валиуллы Якупова некими «экономическими разборками» наивно. Идеологов традиционного ислама из-за денег не убивают[14].
Награды
Награждён Благодарственным письмом ДУМ РТ в 2003 году, медалью 1000-летия г. Казани (2005 год), Благодарственным письмом Президента РТ в 2008 году, орденом «Аль-Фахр» II степени СМР в 2008 году, почетным знаком «За активную работу по патриотическому воспитанию граждан РФ» Росвоенцентра при Правительстве РФ в 2008 году.
28 июля 2012 года Президент России В.В. Путин посмертно наградил Валиуллу-хазрата Орденом Мужества с формулировкой «за мужество и отвагу, проявленные при исполнении гражданского долга»[15]
Отзывы
Учёные и религиоведы
Религиовед Р. А. Силантьев определяет Валиуллу-хазрата как одного из наиболее ярких лидеров татарстанского ислама[16]</div></blockquote>:Историк Р. М. Мухаметшин, бывший научным руководителем диссертанта Валиуллы-хазрата, вспоминает, что[4]:«Кандидат исторических наук Валиулла Якупов является основателем первого в России издательства исламской литературы, автором целого ряда богословских и исторических трудов, активным публицистом и популяризатором ислама. Он также оказал серьёзное влияние на становление системы исламского образования в Татарстане»[3].
Социолог, председатель совета директоров Центра аналитических исследований и разработок, профессор А. Л. Салагаев[17]:В мусульманской умме Татарстана Валиулла Якупов был одним из самых образованных религиозных деятелей. Он одним из первых получил научную степень. Помимо этого, наверное, никто в России не сделал столько Валиулла хазрат для пропаганды традиционного ислама. Достаточно вспомнить издательство «Иман». Помимо этого в последнее время он запустил несколько сайтов, пропагандирующих традиционные ценности"
Исламовед А. М. Ахунов доцент кафедры регионоведения и исламоведения Института востоковедения и международных отношений Казанского (Приволжского) федерального университета[4]:Валиуллу Якупова я знаю с тех времен, когда он был аспирантом кафедры истории КХТИ (сейчас КНИТУ). Он всегда интересовался историей, был членом комитета ВЛКСМ вуза, то есть активно интересовался общественной жизнью — в тех формах, которые тогда существовали. Затем Валиулла Якупов стал признанным учёным-теологом. Его труды по теории ислама ценятся во всём мире. Валиулла Якупов был ярым противником ваххабизма, активно боролся с радикальными течениями в исламе. Думаю, что произошедшая трагедия связана с этим. У нас, к сожалению, недооценивают возможности ваххабизма, салафизма…
Коллектив Казанского национального исследовательского технологического университета, высказался следующим образом[18]:«Валиуллу Якупова я знал с начала 90-х годов с момента создания им центра мусульманской культуры. Я наблюдал его эволюцию как учёного и исследователя. Якупов, несмотря на свою активную общественную деятельность, очень интересовался и наукой, стал кандидатом исторических наук. Благодаря своему исследовательскому интересу не только ислама, но и прошлого Татарстана, Якупов для гуманитарной науки в целом и татарстанской исторической науки сделал очень многое. Он первым стал выпускать труды татарских богословов и учёных, которые за годы советской власти были забыты. Я бы даже сказал, что эти публикации побудили Якупова углубиться в изучении истории, где он стал в своей области довольно крупным специалистом. Его мнение всегда было интересно учёным, к нему прислушивались. И сейчас трудно представить, кто кроме Якупова так активно сейчас будет заниматься возвращением духовного наследия мусульман. А что будет с многочисленной литературой просветительской литературой, которая выпускалась только благодаря ему?»
Валиулла хазрат Якупов был одним из самых выдающихся религиозных деятелей нашей республики. За годы своего духовного служения он внёс большой вклад в духовно-нравственное возрождение нашего общества, являлся противником любых проявлений экстремизма, способствовал укреплению гражданского согласия и религиозной терпимости.
Государственные деятели
Д. А. Медведев, выражая свои соболезнования родным и близким Валиуллы-хазрата, отметил:М. Ш. Шаймиев«Он был авторитетным и высокообразованным религиозным деятелем. Являлся активным противником радикальных течений ислама, твёрдо боролся за его истинные ценности. Валиулла-хазрат Якупов многое сделал для укрепления гражданского мира и межконфессионального согласия в нашем обществе».
«Светлая память об этом мужественном человеке навсегда останется в сердцах всех, кто его знал и глубоко уважал»[9].
«Хазрат Валиулла Якупов являлся одним из самых образованных мусульманских деятелей нашей республики, который снискал к себе уважение и за пределами Татарстана. Он занимался книгоизданием, много времени уделял просветительской деятельности, а главное этот человек оставался до последнего последовательным и бескомпромиссным борцом за сохранение традиционного ислама и всемерно противодействовал любым попыткам насадить в республике идеи радикального ислама, который неприемлем для наших мусульман»[19].
Религиозные деятели
Бывший председатель ДУМ РТ Г. Г. Исхаков, долгие годы работавший с Валиуллой Якуповым отметил, что[8]:Председатель Общественной палаты Республики Татарстан И. Р. Хайруллин сказал, что[8]:«За 13 лет, что мы работали вместе, мы с ним ни разу не ссорились, он был хорошим другом и дипломатом и очень вероубежденным человеком, читал вовремя все намазы, даже когда мы были в путешествиях за рубежом. Самое главное его качество — он не проводил ни одной минуты впустую».
Главный казый Республики Татарстан Д. В. Фазлыев сказал, что[20]:«Я знал его долго, примерно 15 лет. Это был человек очень порядочный, спокойный, всегда приветливый. В области теологии его можно назвать одним из умнейших людей Татарстана, он издал много книг. У нас были очень хорошие отношения, это был очень светлый человек. Очень жаль, мне его будет не хватать».
А на церемонии прощания с Валиуллой-хазратом он особо отметил:
Председатель Единого духовного управления мусульман Красноярского края муфтий Гаяз-хазрат Фаткуллин сказал о Валиулле-хазрате, что он[21]:«Человек расстается с друзьями, родными и близкими, но должен оставить на этой земле след, Валиулла-хазрат очень много сделал для мусульманской уммы Татарстана и России в целом, его имя никогда не будет забыто»
Президиум ЦДУМ России в лице Верховного муфтия Т. С. Таджуддина в официальном заявлении отметил, что[22]:занимал пост начальника учебного отдела ДУМ РТ был крупнейшим деятелем просвещения. Он вёл научную и учебную деятельность, написал и издал множество книг, полезных не только для мусульман, но и представителей других конфессий. Этот человек сделал немало для мусульман Республики Татарстан и мог бы сделать ещё больше! Но какие-то злодеи и подлецы решили, что могут распоряжаться чужой жизнью! Мы глубоко скорбим о нашем погибшем брате по вере, желаем Илдусу-хазрату скорейшего выздоровления! И выражаем искреннюю надежду на то, что в скором времени преступники будут установлены и понесут должное наказание!"
Имам мечети «Султан» Камиль-хазрат Бикчантаев[10]:Перед началом благословенного поста мусульман цинично убит Валиулла хазрат Якупов, по праву представлявший молодое поколение мусульман России. Совершенно очевидно, что виновные в этом — непримиримые, лютые враги не только мусульман, но и всей огромной, единой и многоконфессиональной семьи народов нашей великой Отчизны.
В преддверии благословенного месяца Рамазан и в его первую ночь молим Всемогущего Аллаха упокоить светлую душу этого истинного шахида, праведного мученика за веру и Отечество Валиуллы хазрата в райских садах вместе с прославленными в веках подвижниками и святыми!
Имам мечети «Марджани» Ильфар-хазрат[10]:Я потрясён. Человек он был очень искренний, знающий, был на своём месте и чётко проводил линию против терроризма, против сектантов, пользовался огромным авторитетом. Я скорблю, потому что вместе с ним мы стояли у истоков возрождения мусульманской веры в РТ во время перестройки. Это был знающий человек, историк; таких немного, к сожалению, в нашей среде. В последнее время ему было доверено работать с молодёжью, а молодёжь — это наша перспектива. Убийство накануне уразы никак не оправданно ни с человеческой точки зрения, ни с точки зрения нашей религии. Это страшно, жестоко, выражаем соболезнования его близким и будем молиться за него. Его словом питались…
Экс-пресс-секретарь ДУМ РТ, главный редактор ИА «Инфо-Ислам» Ахмад Халиков[10]:У нас сейчас как раз проходит совещание по поводу этого страшного события. Будем молиться. Убийство перед уразой — страшный грех. Мы в шоке. Тем более, в Казани, в многоконфессиональном городе, где всё всегда было спокойно. Валиулла хазрат был очень авторитетный в нашей среде человек с учёной степенью. Он старался для нашей веры на Пути Всевышнего. В 90-х годах он вернул РТ историческое здание медресе «Мухаммадия» и был его ректором, основал издательство «Иман», выпускал брошюры, книги, газеты, его словом питались. Хвала Всевышнему, что муфтий не пострадал.
Протоиерей Олег (Соколов)[10]:Я очень долго знал Валиуллу хазрата, когда я пришёл работать в ДУМ, он меня многому научил. Мне нравился его профессионализм, он всегда был открыт для прессы. Валиулла хазрат всегда был последователен в своих взглядах, высказывал неоднозначную точку зрения на любые события, которые происходили. Он был очень умным человеком, аналитиком, служил Исламу с честью, полностью посвятил себя служению делу. Благодаря ему было напечатано много книг по традиционному исламу, у него была своя типографии «Иман». Сегодняшная новость меня шокировала. Только вчера мы с ним виделись, разговаривали, а сегодня его не стало. Хотелось бы принести соболезнования родным и близким.
Председатель ДУМ РТ муфтий И. А. Файзов сказал о Валиулле-хазрате, что онВалиуллу-хазрата я знал лучше других мусульман, относился с огромным уважением, о казанском исламе я судил по нему. Как духовный лидер он имел на это полное право. В 90-е годы я в епархии был вроде «министра внешних сношений» и со мной общался Валиулла Якупов. Встречались, обсуждали проблемы. Бросались в глаза интеллект, образованность, высокая культура. Я не считаю себя вправе давать оценки о ваххабитах, не знаю внутренних дел мусульманской общины, но знаю, что проблема ваххабизма огромна и для РТ, и для всего мусульманского мира, и нельзя не принимать во внимание этот фактор. Очень скорблю о нём, по православным канонам об иноверцах не молятся, но память о Валиулле хазрате сохранится в моём и не только в моём сердце.
Религиовед и православный богослов протодиакон А. В. Кураев после трагической гибели Валиуллы-хазрата в своём ЖЖ сказал, что:один из виднейших мусульманских просветителей страны. Он сделал многое для распространения ислама в нашем регионе, это и открытие медресе «Мухаммадия», и восстановление Апанаевской мечети, и издание сотен, тысяч книг, журналов, газет… Пусть Аллах воздаст хазрату своей милостью за его благой труд, простит его грехи и прегрешения[23].
У нас были дружественные отношения. Это был умный и добрый человек. Россия стала беднее…[24]
Увековечивание памяти
Центр исламской культуры «Иман» города Казани, основателем которого в своё время был В. М. Якупов, предполагает создать музей Валиуллы-хазрата Якупова, где будут выставлены его личные вещи, книги, рукописи, фото и видеозаписи встреч и событий, в которых он принимал участие, а также будут проводиться тематические мероприятия[25].
Труды
Книги
- Якупов В. М. Мусульманское образование / В. М. Якупов. — Казань: Иман, 2002. — 16 с.
- Якупов В. М. [naqshband.narod.ru/sekta.htm Неофициальный Ислам в Татарстане: движения, течения, секты] / В. М. Якупов. — Казань: Иман, 2003. — 32 с.
- Якупов В. М. [www.imancentre.ru/tatar.htm Татарское «богоискательство» и пророческий Ислам] / В. М. Якупов. — Казань: Иман, 2003. — 52 с.
- Якупов В. М. Адреса Сунны. — Казань.: Иман, 2004. — 36 с.
- Якупов В. М. Благотворительность и социальная работа в исламе. — Казань.: Иман, 2004. —
- Якупов В. М [www.imancentre.ru/hanafia.htm Ханафитский мазхаб, его значение и актуальность.] — Казань: Иман, 2004. —
- Якупов В. М. Мера Ислама (К проблеме адекватного конкретно- исторического понимания вечных шариатских истин). — Казань: Иман, 2004. — 69 с.
- Якупов В. М. Ислам в Татарстане в 90-е годы. — Казань: Иман, 2005. — 114 с.
- Якупов В. М. Деятельность ДУМ РТ в 2003 году. — Казань: Иман, 2005. — 117 с.
- Якупов В. М. "Устав"ная литература Духовных управлений мусульман Татарстана. — Казань: Иман, 2006. —
- Якупов В. М. К пророческому исламу. — Казань: Иман, 2006. — 454 с.
Статьи
- Якупов В. М. Ислам традиции / В. М. Якупов // Преодолевая государственно-конфессиональные отношения: Сборник статей — Н. Новгород: Издательство Волго-Вятский академии государственной службы, 2003. — С. 167—174
- Якупов В. М. Важность традиционного Ислама в сохранении национальной самобытности в условиях глобализации / В. М. Якупов // Глобализация и национальная самобытность. Форум языков. 2003. Ежегодник. — Казань: «Экоцентр», 2004. — С. 30—36.
- Якупов В. М. Толерантность и толерантное сознание / В. М. Якупов // Этноконфессиональные отношения в Республике Татарстан. — Казань: ООО «Эльта», 2004. — С. 22—23.
- Якупов В. М. [www.islamrt.ru/book/anti%20islam.pdf Анти-Ислам (о раскольнической сущности ваххабитов-реформаторов)] // Журнал Мусульманский мир, сентябрь 2006. Издательство «Иман». Казань 1427/2006.
- Якупов В. М. Ваххабитский подрыв таухида / Валиулла Якупов. — Казань: Иман, 2009. — 24 с.; 20 см. — (Журнал «Мусульманский мир»; 2009, декабрь).
Интервью
- [www.interfax-religion.ru/print.php?act=interview&id=53 Муфтий Валиулла Якупов: раскол в российской мусульманской общине не имеет объективных причин, в нём виновато духовенство] // Интерфакс-Религия, 16.12.2005 г. ([i-r-p.ru/page/stream-event/index-2281.html копия статьи])
- Галина Мазитова [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=7&id=7219&print=1 Валиулла Якупов: Мусульманского фактора у террористов нет — это игра дельцов] // Агентство политических новостей, 28.06.2006 г.
- Яна Амелина [www.interfax-religion.ru/print.php?act=interview&id=267 Ваххабизм в России должен быть запрещен] // Интерфакс-Религия, 16.05.2010 г.
- Евгений Шестаков [www.rg.ru/2010/11/25/islam-site.html Считанные проценты течений внутри ислама проповедуют агрессивность] //Российская газета, 25.11.2010 г.
- Галина Хизриева [www.islam.ru/content/analitics/1797 Валиулла Якупов: «Государство нам не отказывает, оно ждёт…»] // Islam.ru, 13.06.2011 г.
- Арслан Минвалеев, Ольга Чернобровкина [www.business-gazeta.ru/text/56366/ «Наша мечта, чтобы этой скульптуры в Булгаре не было»] // Bussines-Online, 23.03.2012 г.
- Александр Гавриленко [116.ru/text/pulse/511085.html Валиулла хазрат Якупов, настоятель Апанаевской мечети Казани: «Искусство совместного проживания в том и заключается, что на некоторые вещи приходится закрывать глаза»] // 116.ru, 23.04.2012
- Лия Вагизова [kp.ru/online/news/1201880 Валиулла хазрат Якупов: Если имам не хочет быть толерантным, то зачем нам такой имам?] // Комсомольская правда, 19.07.2012 г.
- [www.elitat.ru/index.php?rubrika=29&st=1286&type=3&str=1 «Ислам как мерило поступков»] // [www.elitat.ru Элита Татарстана], 4.10.2010 г.
См. также
Напишите отзыв о статье "Якупов, Валиулла Махмутович"
Примечания
- ↑ 1 2
- [www.mvd.ru/news/show_110414/ Покушение на представителей духовенства в Татарстане] // Официальный сайт МВД России, 19.07.2012 г.
- [www.interfax.ru/print.asp?sec=1448&id=256378 Заммуфтия Татарстана застрелен в Казани] // Интерфакс, 19.07.2012 г.
- [www.interfax-russia.ru/Povoljie/print.asp?id=330058&sec=1672&type=news Начальник учебного отдела ДУМ Татарстана убит в Казани] // Интерфакс, 19.07.2012 г.
- [echo.msk.ru/news/910608-echo.html Машина муфтия Татарстана взорвана в Казани, есть погибшие] // Эхо Москвы, 19.07.2012 г.
- [www.regnum.ru/news/1553060.html?forprint Заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов убит] // ИА REGNUM, 19.07.2012 г.
- Максим Милославский, Константин Сладков [kazan.kp.ru/online/news/1201714/ В Казани взорван автомобиль заместителя муфтия Татарстана] // Комсомольская правда, 19.07.2012 г.
- [www.vz.ru/news/2012/7/19/589264.print.html Машина муфтия Татарстана взорвана в Казани, его зам застрелен] // Взгляд, 19.07.2012 г.
- [www.tatar-inform.ru/news/2012/07/19/324028/?print=Y В Казани убит экс-заммуфтия РТ Валиулла Якупов] // ИА ТатИнформ, 19.07.2012 г.
- [www.newsru.com/crime/19jul2012/kazan.html Муфтия республики Татарстан взорвали вместе с машиной через час после убийства его заместителя] // NEWSru.com, 19.07.2012 г.
- [top.rbc.ru/incidents/19/07/2012/660701.shtml?print В Казани взорвана машина главного муфтия Татарстана] // РБК, 19.07.2012 г.
- [www.vesti.ru/doc.html?id=853479 В Казани ранен муфтий Татарстана, его заместитель убит] // Вести.ру, 19.07.2012 г.
- [www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/07/120719_rn_tatarstan_muslim_killed.shtml?print=1 В Казани ранен муфтий Татарстана, его зам убит] // BBC, 19.07.2012 г.
- [www.itar-tass.com/c1/476210.html В Казани убит заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов] // ИТАР-ТАСС, 19.07.2012 г.
- [izvestia.ru/news/530787 В Казани застрелили заместителя муфтия Татарстана] // Известия, 19.07.2012 г.
- Loiko S. L. [articles.latimes.com/2012/jul/19/world/la-fg-russia-clerics-20120720 In Russia, attacks in Tatarstan kill cleric, injure another] // Los Angeles Times, 19.07.2012
- ↑ 1 2 Якупов Валиулла Махмутович. Исламский компонент государственно-конфессиональных отношений в Татарстане в 90-е годы XX века (Историко-политический анализ): Дис. … канд. ист. наук: 23.00.01 : Казань /Казан. гос. ун-т, 2004 191 c. РГБ ОД, 61:05-7/265
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Силантьев Р. А. Ислам в современной России. Энциклопедия. — М.: Алгоритм, 2008. — 576 с. ISBN 978-5-9265-0467-2 (С.172)
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.business-gazeta.ru/article/63247/ Валиулла Якупов: издатель, ректор и мученик за веру] // БИЗНЕС-Online, 20.07.2012 г.
- ↑
- [www.religare.ru/2_23713_1_21.html Муфтий Валиулла Якупов заступился за российский герб]// RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ»)/ «Интерфакс-Религия», 08.12.2005 г.
- [i-r-p.ru/page/stream-event/index-4173.html Муфтий Якупов: Уроки православия в школе — форма дискриминации мусульман] // Институт религии и политики / Агентство национальных новостей, 14.03.2006
- ↑ Силантьев Р. А. Ислам в современной России. Энциклопедия. — М.: Алгоритм, 2008. — 576 с. ISBN 978-5-9265-0467-2 (С. 118, 121)
- ↑ 1 2 3 4 5 Евгений Шестаков [www.rg.ru/2010/11/25/islam-site.html Считанные проценты течений внутри ислама проповедуют агрессивность] //Российская газета, 25.11.2010 г.
- ↑ 1 2 3 4
- [www.evening-kazan.ru/print/25242 Валиуллу хазрата похоронили на кладбище «Аль-Марджани» возле Самосырово] // Вечерняя Казань, 20.07.12 г.
- Аяз Исмагилов [www.tatar-inform.ru/news/2012/07/20/324229/?print=Y В Казани простились с Валиуллой хазратом Якуповым] // Информационное агентство «Татар-информ», 20.07.12 г.
- [www.kazan.aif.ru/society/gallery/100287 В Казани простились с экс-заместителем муфтия РТ Валиуллой Якуповым] // Аргументы и Факты — Казань, 20.07.12 г.
- ↑ 1 2 [www.interfax-religion.ru/print.php?act=news&id=46492 Якупов был мужественным человеком, много сделавшим для укрепления гражданского мира в обществе — Медведев] // Интерфакс-Религия, 20.07.2012 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Елена Вавилова, Артур Еникеев, Кирилл Шлыков, Елена Горбунчикова, Евгения Лукьяница [kazan.kp.ru/daily/25918/2871220/ Накануне Рамазана в Казани расправились с лидерами мусульманского духовенства] // Комсомольская правда, 19.07.2012 г.
- ↑ [www.rosbalt.ru/federal/2012/07/19/1013001.html На муфтия покушались из-за денег] // Росбалт, 19.07.2012 г.
- ↑ [www.newsru.com/crime/19jul2012/kazan.html#2 Муфтия республики Татарстан взорвали вместе с машиной через час после убийства его бывшего заместителя. Версии причин покушений: эксперты не исключают причастности силовиков] // NEWSru.com, 19.07.2012 г.
- ↑ [www.rusnovosti.ru/news/213477/ Покушение на муфтия Татарстана могло быть спланировано силовиками] // Русское агентство новостей, 19.07.2012 г.
- ↑ [www.regnum.ru/news/1554282.html?forprint Эксперты: Куда движется мусульманская умма Татарстана?] // REGNUM, 23.07.2012
- ↑
- Указ Президента Российской Федерации от 28.07.2012 г. № 1031 «[pravo.gov.ru:8080/page.aspx?23218 О награждении орденом Мужества Якупова В. М.]»
- [news.kremlin.ru/news/16077 О награждении Валиуллы Якупова орденом Мужества] // Kremlin.ru
- Олег Корякин [www.rg.ru/printable/2012/07/30/reg-pfo/orden-anons.html Президент РФ Владимир Путин наградил посмертно орденом Мужества начальника учебного отдела ДУМ РТ Валиуллу Якупова.] // Российская газета, 30.07.2012 г.30.07.2012 г.
- [www.regnum.ru/news/polit/1556532.html?forprint Владимир Путин наградил Валиуллу Якупова орденом Мужества посмертно] // ИА REGNUM, 30.07.2012 г.
- [ria.ru/society/20120730/712943053-print.html Убитый в Татарстане мусульманский лидер награждён посмертно] // РИА Новости, 30.07.2012 г.
- ↑ Силантьев Р. А. Ислам в современной России. Энциклопедия. — М.: Алгоритм, 2008. — 576 с. ISBN 978-5-9265-0467-2 (С.211)
- ↑ Дарья Ходик, Ольга Любимова. [www.kazan.aif.ru/article/print/article_id/27059 Что стоит за убийством Валиуллы хазрата и покушением на муфтия?] // Аргументы и факты, 19.07.2012
- ↑ [www.kstu.ru/event.jsp?id_a=24247&id=38430 Коллектив КНИТУ глубоко скорбит и выражает искренние соболезнования в связи трагической гибелью Валиуллы Махмутовича Якупова] // Казанского национального исследовательского технологического университета, 20.07.2012
- ↑ [www.kazan.aif.ru/article/print/article_id/27113 Минтимер Шаймиев: «Нам не хватает грамотных имамов, приверженцев традиционного ислама»] // АиФ — Казань, 23.07.2012 г.
- ↑ [www.interfax-religion.ru/print.php?act=news&id=46502 В Казани простились с Валиуллой Якуповым] // Интерфакс-Религия, 20.07.2012
- ↑ [islamsib.ru/news/1-news/471-muftij-krasnoyarskogo-kraya-qubijstvo-valiully-yakupova-tragediya-dlya-musulman-rossiiqq?tmpl=component&print=1&layout=default&page= Муфтий Красноярского края: «Убийство Валиуллы Якупова — трагедия для мусульман России»] // Ислам в Сибири, 19.07.2012 г.
- ↑ [www.regnum.ru/news/1553599.html?forprint Глава ЦДУМ Талгат Таджутдин: «Валиулла Якупов стал истинным шахидом»] // ИА REGNUM, 20.07.2012
- ↑ [muslem.ru/председатель-дум-рт-муфтий-илдус-файз/ Председатель ДУМ РТ, муфтий Илдус Файзов выступил с заявлением после трагических событий, прошедших во РТ 19 июля.] // «Татар-информ»/Muslem.ru, 25/07/2012 г.
- ↑
- Кураев А. В. [diak-kuraev.livejournal.com/354469.html#comments Уничтожение исламской интеллигенции] // Живой журнал Кураева А. В.
- Евгений Черных [vrn.kp.ru/print/25918.4/2871151/ Диакон Андрей Кураев: «Идёт уничтожение исламской интеллигенции!»] // Комсомольская правда, 19.07.2012 г.
- [religio.ru/news/23049_print.html В РПЦ обеспокоены участившимися покушениями на религиозных деятелей] // Мир Религий, 19.07.2012 г.
- ↑
- [www.islam.ru/news/2012-07-21/4785 В Казани откроют музей шахида Валиуллы-хазрата Якупова] // Исламский информационный портал Islam.ru, 21.07.2012 г.
- [В центре исламской культуры «Иман» планируют открыть музей Валиуллы Якупова] // Деловая газета «Бизнес Online», 21.07.2012 г.
Ссылки
- [www.musulman.su/index.php/2010-02-14-19-09-13/2010-02-21-15-37-21/4956-----lr---------.html Обращение Центра Исламской культуры «Иман» в связи с жестоким убийством председателя Валиуллы хазрата Якупова] // Официальный сайт Центра исламской культуры «Иман»
- [kzn.tv/kzntube/4987/ Валиулла Якупов ушёл: Как будет развиваться ислам в Татарстане?] // Телерадиокомпания «Казань», 22.07.2012 г.
- Сулейманов Р. Р. [www.kavkazgeoclub.ru/content/valiulla-yakupov-zhizn-i-borba Валиулла Якупов: жизнь и борьба] // «Мусульманский мир». — 2015. — № 4. — С. 85—92 . [archive.ec/U806C Архивировано] из первоисточника 13 сентября 2016.
- Хизриева Г. А. [www.regnum.ru/news/1554142.html Эксперт-религиовед: «Все разговоры об экономической подоплёке убийства Якупова в Казани являются спекулятивными»] // ИА REGNUM, 23.07.2012 г.
Отрывок, характеризующий Якупов, Валиулла Махмутович
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
Категории:
- Родившиеся 4 сентября
- Родившиеся в 1963 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Уфимском районе
- Умершие 19 июля
- Умершие в 2012 году
- Умершие в Казани
- Кандидаты исторических наук
- Кавалеры ордена Мужества
- Награждённые медалью «В память 1000-летия Казани»
- Учёные по алфавиту
- Награждённые орденом «Аль-Фахр» II степени
- Религиозные деятели России
- Историки России
- Исследователи ваххабизма
- Имамы России
- Жертвы убийств
