Якутские восстания

Якутские восстания
Дата	1921—1928
Место	Якутия
Причина	попытка Белого движения захватить власть в Якутии (первое восстание) желание тунгусов добиться независимости Тунгусии от РСФСР (второе восстание) желание конфедералистов добиться независимости Якутии от РСФСР (третье восстание)
Итог	поражение белогвардейцев (первое восстание) тунгусы сложили оружие (второе восстание) поражение конфедералистов, усиление репрессий против интеллигенции в Якутии (третье восстание)
Противники
РСФСР РСФСР (1921—1922) СССР СССР местные красноармейские отряды, Северо-Восточная экспедиция ОГПУ Белое движение Младоякутская национальная советская социалистическая партия середняцко-бедняцкого крестьянства («конфедералистов»)
Командующие
Г. С. Сыроежкин И. Я. Строд и др. Михаил Коробейников Анатолий Пепеляев Иван Яныгин Василий Ракитин † Павел Ксенофонтов † Михаил Артемьев † прочие руководители отрядов восставших
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Сюда перенаправляется запрос «Движение конфедералистов». На эту тему нужна отдельная статья.

Якутские восстания — восстания в Якутии, произошедшие в 1921—1928 годах.

Восстания были серией вооружённых столкновений в разных регионах Якутии, бои велись в 1921—1923 годах — между красными и белогвардейцами, в 1924—1925 годах между властями Якутской АССР и так называемыми тунгусскими повстанцами, в 1927—1928 годах между сотрудниками ОГПУ и так называемыми конфедералистами (также известными как ксенофонтовцы).

Причины восстаний

Якутский мятеж, произошедший в 1921—1923 годах, был одной из боевых операций в ходе Гражданской войны в России.

Тунгусское антибольшевистское восстание ставило своей целью независимость тунгусского народа.

Движение конфедералистов требовало вывода Якутии из РСФСР с последующим её присоединением к СССР в качестве суверенной республики. Они требовали собственного закона и суда, прекращения эксплуатации СССР якутских природных ресурсов, а также создания правительства, не зависящего от СССР.

Ход восстаний

1921—1923

В 1921 году в Аяно-Майском районе разгорелось восстание. Восстанием руководил якут Г. В. Ефимов, в нём участвовали белогвардейцы под руководством корнета Михаила Коробейникова. Восставшие организовали Якутское Областное Управление, была создана Якутская повстанческая армия. В 1922 году ЯОУ обратилось к братьям Меркуловым, правившим во Владивостоке, с просьбой о помощи, но помощь они не получили.

Затем Меркуловых сместил М. К. Дитерихс. При нём генерал-лейтенант Анатолий Пепеляев и генерал-майор Вишневский к лету 1922 года сформировали отряд, который осенью того же года прибыл на пароходах «Защитник» и «Батарея» в порт Аян.

После высадки отряд Пепеляева пошёл на Якутск. В результате своего поражения в марте 1923 Пепеляев был вынужден отступить по направлению к побережью.

Летом 1923 года Пепеляев был разгромлен. Уцелели лишь части его войска во главе с полковниками Сивковым, Андерсом, Степаном и Леоновым. Часть войска (230 солдат и 103 офицера) во главе с Пепеляевым сдалась.

Кроме отряда Пепеляева, с 1920 года в Охотске находился восставший отряд под руководством капитана Яныгина. В 1921 году к ним пришло подкрепление — прибывший из Владивостока отряд Бочкарёва. Осенью 1922 года руководство отрядом взял на себя прибывший генерал Василий Ракитин. В том же году отряд Ракитина отправился на Якутск, за исключением отряда капитана Михайловского, оставшегося в городе. Летом того же года Охотск пал. Яныгину удалось спастись, генерал Ракитин погиб.

1924—1925

В 1925 году под руководством якута Михаила Артемьева и тунгуса Павла Карамзина в Якутии произошло так называемое Тунгусское восстание. Восставшие захватили село Нелькан, а также порт Аян. Восставшие сделали Обращение к мировому сообществу, пытались добиться признания независимости тунгусского народа. Восстание закончилось сдачей повстанцев.

1927 год

Восстание планировалось начать 15 сентября, но начало массовых репрессий, связанных со слухами о конфедералистах (также причиной репрессий стал донос П. Д. Яковлева, заместителя наркома внутренней торговли ЯАССР), помешало планам. Несмотря на репрессии, многим конфедералистам, включая Артемьева, удалось ускользнуть от чекистов. 16 сентября началось создание повстанческого отряда под руководством Павла Ксенофонтова, С. Михайлова и П. Оморусова. 28 сентября на первом собрании конфедералистов было решено в целях агитации провести «вооружённую демонстрацию» — поход по Якутии с призывом добиваться независимости.

В октябре отрядом конфедералистов под командованием Артемьева (по другим сведениям Атласова) был занят посёлок Петропавловск. Там к конфедералистам примкнул отряд из 18 тунгусов, а вскоре в село пришел отряд Михайлова. Были проведены выборы, в результате которых Михайлов стал командиром, а Артемьев начальником штаба отряда.

В то же время по всей Якутии начались бои: село Покровск занял отряд Олмарукова, велись бои в Якутском, а также Олёкминском округах, конфедералисты начали боевые действия в Усть-Майском, Мечинском и Амгинском улусах.

В целях борьбы с конфедералистами 6 октября была созвана III Чрезвычайная сессия ЯЦИК. На ней секретарём Якутского обкома Байкаловым К. К. конфедералисты были провозглашены бандитами, а их руководители — «одурманенными иллюзией элементами». Согласно указу из Политбюро ЦК ВКП(Б), вся ответственность за подавление восстания была возложена на Северо-Восточную экспедицию ОГПУ.

8 ноября отряд Артемьева попытался взять посёлок Абага, но встретил сопротивление пионеров; не желая проливать кровь, Артемьев приказал отступить. После этого отряд отправился в посёлок Табалах, где были выпущены на свободу ранее захваченные агенты ОГПУ.

18 ноября в посёлке Джарала в Западно-Кангаласском улусе произошла перестрелка между частью ОГПУ и отрядом Михайлова.

22 ноября в посёлке Мытатцы объединились отряды П. Оморусова и И. Кириллова численностью 30 и 26 человек.

4 декабря в селе Бор состоялось собрание конфедералистов, на этом собрании Ксенофонтов был избран генсеком ЦК. Членами ЦК были выбраны П. Оморусов, Г. Афанасьев и ещё шесть конфедералистов. Членами ЦКК (Центральной Контрольной Комиссии) стали двоюродный брат Ксенофонтова И. Кириллов, а также М. Артемьев и А. Оморусова.

Затем конфедералисты начали отступление в посёлок Петропавловск.

16 декабря войска конфедералистов разделились. Отряд Михайлова числом 40 человек отправился в Восточно-Кангаласский улус. Отряд Артемьева и Кириллова из 70 человек выдвинулся в Дюпсинский улус через село Намцы.

Позже в декабре произошла перестрелка между конфедералистами и красноармейцами, один красноармеец погиб. В населённом пункте Харыялах, в Восточно-Кангаласском улусе, произошла ещё одна стычка, в результате которой конфедералисты потеряли 7 человек убитыми и отошли в посёлок Майя. Затем отряд Михайлова прошёл по пяти улусам, читая на сельских сходах обращения к народу на якутском и русском языках. Отряд Кириллова попал под атаку в посёлке Хатырык. Конфедералистов преследовали отряды ОГПУ под командованием Ивана Строда и других командиров. Соединившись в Дюпсинском улусе, отряды Михайлова и Кириллова дошли до устья реки Амги. Затем они снова разделились: отряд Михайлова пошел в направлении Горного улуса на соединение с Ксенофонтовым, а отряд Артемьева и Кириллова выдвинулся в населённый пункт Усть-Аим.

Сдача конфедералистов

Считая, что цель «вооружённой демонстрации», заключавшаяся в пропаганде программы партии, уже достигнута, а также поверив обещаниям коммунистов об амнистии, 1 января 1928 года Ксенофонтов сдался.

Получив письмо Ксенофонтова, отряд Михайлова сдался 27 января в Амгинском улусе.

6 февраля сдался отряд Артемьева и Кириллова. Шестимесячная «вооружённая демонстрация» закончилась.

Суд

В марте в Якутию прибыла специальная судебная комиссия ЦК ВКП(Б) под руководством Я. В. Полуяна. Были расстреляны 128 человек, 130 получили различные тюремные сроки, из них часть не была связана с восстанием. Среди репрессированных были видные представители интеллигенции, ничего не знавшие о восстании или даже осуждавшие его.

В частности, в июне были репрессированы члены общества «Саха омук», осуждавшие конфедералистов. В августе согласно приказу из Москвы были сняты с должностей: председатель ЯЦИК М. К. Аммосов, секретарь Якутского областного комитета И. Н. Барахов и многие другие.

Литература

• Папчинский А. Тумшис М. [books.google.ru/books?id=XmVxZDjltVAC&pg=PT554&dq=%D0%AF%D0%BA%D1%83%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F&hl=ru&sa=X&ei=6ZCZVIGmC6XkyAPa7YCQAQ&ved=0CCkQ6AEwBDgK#v=onepage&q=%D0%AF%D0%BA%D1%83%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F&f=false 1937. Большая чистка. НКВД против ЧК]. — 2014. — 851 с. — ISBN 5457275353.
• Ковлеков, С. И. Боякова, С. И. [books.google.com/books?id=_xbMNwAACAAJ&dq=%D0%A2%D1%83%D0%BD%D0%B3%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5+%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5&hl=en&ei=_ytZTt_8HaXf4QSdsoStBQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCkQ6AEwAA Тунгусское восстание 1924-1925 гг.]. — Якутск: Издательство ЯГУ, 2005. — ISBN 581760051X, 9785817600513.

Отрывок, характеризующий Якутские восстания

Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.