Якушкин, Евгений Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Евгений Иванович Якушкин

Е. И. Якушкин, около 1900 г.
Место смерти:

Ярославле

Отец:

декабрист И. Д. Якушкин

Мать:

А. В. Якушкина (Шереметева)

Евгений Иванович Якушкин (1826—1905) — русский юрист, этнограф и библиограф.





Биография

Младший сын декабриста Ивана Дмитриевича и его жены Анастасии Васильевны Якушкиных. Родился в Москве, через полторы недели после ареста отца. Назван Евгением в честь близкого друга отца, декабриста Е. П. Оболенского. Окончил Юридический факультет Московского университета в 1847 году, после чего слушал за границей лекции по юридическим наукам. В 1848 году женился на Елене Густавовне Кнорринг, дочери майора Северского драгунского полка Густава Карловича фон Кнорринга (1794—1831)[1][2]. В 1853 и 1855—1856 годах ездил в командировки в Сибирь, где виделся в Ялуторовске, а затем в Иркутске со своим отцом и познакомился со многими декабристами. Служа по Межевому корпусу, Якушкин состоял преподавателем законоведения в Константиновском межевом училище в Москве.

В 1859 году перешёл на службу в Ярославль управляющим палатой государственных имуществ; здесь он принял самое близкое участие, как член губернского присутствия, в проведении крестьянской реформы в Ярославской губернии; когда закончилось устройство быта государственных крестьян, Якушкин перешёл в управляющие ярославской казённой палаты и занимал это место до 1884 года. Так как он был вместе с тем, по должности, членом губернского присутствия по крестьянским делам, то всё выкупное дело в губернии шло через его руки. Сам Е. И. Якушкин освободил своих крестьян полностью, без выкупа и с землёй. В 1860-х годах он был в числе учредителей и учителей воскресной школы в Ярославле, и в числе учредителей общества вспомоществования учащимся и его председателем.

С молодых лет ему были близки литературные интересы. Ещё в 1850-х годах Якушкин начал печатать статьи и заметки в журналах по общественной и литературной истории; большое значение имели статьи его о сочинениях Пушкина в «Библиографических записках» 1858 года, давшие важные дополнения, по подлинникам и по копиям, к тексту Пушкина. Зная лично близко многих декабристов, Якушкин собрал много материалов, касающихся их деятельности, ссылки декабристов и пр. По его инициативе были написаны и напечатаны такие важные мемуары, как воспоминания Басаргина, Пущина, Оболенского, Штейнгеля, Якушкина-старшего и других декабристов. Один из тайных корреспондентов «Полярной звезды», в начале 1860-х годов был близок к обществу «Земля и воля». До преклонных лет находился под наблюдением полиции[3].

Якушкин близко изучил крестьянское дело и условия крестьянского быта, и это отразилось на направлении его научно-литературной деятельности в область этнографии, в частности — обычного права. Его многолетний труд — библиография обычного права — не только единственный в своём роде, но замечателен и как работа библиографическая вообще. Первый выпуск «Обычного права» вышел в 1875 году, второй — в 1896 году, третий («Обычное право русских инородцев») — в 1899 году, четвёртый (посвящённый крестьянскому землевладению) — в 1909 году. Им составлены также «Материалы для словаря народного языка в Ярославской губернии» (Ярославль, 1896).

Е. И. Якушкин постепенно составил себе обширную библиотеку (около 15 000 томов), в которой было много книг по всем отраслям знания, немало библиографических редкостей, а некоторые отделы были известны своей полнотой. Часть книг из неё Якушкин передал в дар библиотекам Москвы и Ярославля. После его смерти библиотека перешла к его сыну Вячеславу — исследователю русской истории и истории русской литературы. В дальнейшем библиотека поступила в Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского[4].

Умер Е. И. Якушкин в Ярославле.

Семья

Первая жена — Елена Густавовна урождённая Кнорринг (1826–1873), замужем с февраля 1848[5]. Их дети:

  • Ольга (1849[6]—1852[7]) умерла в младенчестве.
  • Анастасия Евгеньевна (1852—1923[8]) замужем за сенатором Н. А. Тройницким.
  • Софья Евгеньевна (1853 — не раньше 1937, США) замужем за членом окружного суда в Баку Никанором Александровичем Шубиным[9]. Её дочь Екатерина была замужем за И. Б. Розеном[10].
  • Вячеслав Евгеньевич (1856–1912)
  • Евгений Евгеньевич (1859[8]–1930) – преподаватель древних языков, директор 7-й московской гимназии.

Вторая жена (c 1880) — Мария Александровна Бизеева (около 1837 — не ранее ноября 1917)[6], по словам современника, столь поздний брак Якушкина удивил многих. Его избранница была не только стара, но и нехороша собою и неумна, что не мешало ей считать себя большою умницею, а по внешности особою очаровательною. Правда, несмотря на порою злой, из-за дурашливой болтливости язык, была, она в сущности, очень доброй и с нежностью заботилась о воспитании детей своей покойной сестры Шиповой. Любопытно, что у Якушкина был соперник — другой претендент на перезрелые руку и сердце Марии Александровны — старичок помещик-гусар, А. Г. Высоцкий. Бизеева напропалую кокетничала с обоими претендентами и остановила свой выбор на Евгении Ивановиче[11]. Брак этот был вполне удачным, супруги жили в добром согласии и, насколько возможно, счастливо. Перед революцией жила в имении племянника И. П. Шипова в селе Марьинское Марьинско-Александровской волости Нерехтского уезда[12]

Напишите отзыв о статье "Якушкин, Евгений Иванович"

Примечания

  1. [www.vonknorring.com/ Svenska Släktföreningen von Knorring]
  2. [www.myheritage.com/research/collection-1/myheritage-family-trees?action=query&formId=1&formMode=1&qname=Name+fn.Gustaf-Adolf+fnmo.1+fnmsvos.1+fnmsmi.1+ln.Knorring+lnmo.3+lnmsdm.1+lnmsmf3.1+lnmsrs.1 All results for Gustaf-Adolf Knorring in MyHeritage Family Trees]
  3. Бронникова Е. В. [www.myshkin.ru/opo10-01.shtml Е. И. Якушкин и его работы по этнографии Ярославского края]
  4. [www.smolensklib.ru/rf/book/opisan/yakush.htm Якушкин Евгений Иванович]. Смоленская областная универсальная библиотека им. А. Т. Твардовского (недоступная ссылка с 13-10-2011 (4551 день))
  5. Равич Е. И. Евгений Иванович Якушкин (1826-1905). Л.: Наука Ленигр. отд. 1989. с. 18, 48.
  6. 1 2 Батеньков Г. С. Сочинения и письма / Отв. ред. С. Ф. Коваль. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1989. — Т. 1 : Письма (1813—1856). — с. 480
  7. Равич Е. И. Евгений Иванович Якушкин (1826-1905). Л.: Наука Ленигр. отд. 1989. с. 23.
  8. 1 2 [books.google.ru/books?id=1HS7AAAAIAAJ&q=%D0%90%D0%BD%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%81%D0%B8%D1%8F+%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B0+%D0%AF%D0%BA%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%B0+1854&dq=%D0%90%D0%BD%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%81%D0%B8%D1%8F+%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B0+%D0%AF%D0%BA%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%B0+1854&hl=ru&sa=X&ei=2xqZVfrXOMPTygPTmYKACw&ved=0CCEQ6AEwAQ Записки Отдела рукописей, Том 50]
  9. [forum.yar-genealogy.ru/index.php?showtopic=145 Ярославский гос. университет им. П. Г. Демидова (бывш. Ярославский Демидовский юридический лицей). Седьмой выпуск - 1880 год]
  10. Чуваков В. Н. (сост.) Незабытые могилы. Российское зарубежье. Некрологи 1917—1999. Том 6. Ч. 1. — М., 2005.
  11. В. Б. Лопухин. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел. — СПб.: Нестор-История, 2009. — 540 с.
  12. [forum.yar-genealogy.ru/index.php?showtopic=9194 Земельный вопрос в Нерехтском уезде после Октябрьской революции в 1917-1920-е годы. Зарождение кооперации.]

Источники

Литература

  • Эйдельман Н. Я. [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/NYE/STAR/STAR_00.HTM Тайные корреспонденты «Полярной звезды»]. — М: Мысль, 1966.
  • Будаев Д. И. Сын декабриста Е. И. Якушкин // Проблемы истории общественной мысли и историографии. — М, 1976.
  • Равич Л. М. Евгений Иванович Якушкин (1826-1905). — Л: Наука, 1989. — (Страницы истории нашей Родины).

Отрывок, характеризующий Якушкин, Евгений Иванович

Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.