Янгхазбенд, Фрэнсис

Фрэнсис Эдуард Янгхазбенд
Sir Francis Edward Younghusband
Род деятельности:	британский офицер, подполковник, путешественник, религиозный писатель
Дата рождения:	31 мая 1863(1863-05-31)
Место рождения:	Равалпинди, Британская Индия
Подданство:	Великобритания Великобритания
Дата смерти:	31 июля 1942(1942-07-31) (79 лет)
Место смерти:	Дорсет, Англия
Награды и премии:

Фрэнсис Эдуард Янгхазбенд (англ. Sir Francis Edward Younghusband), также Юнгхасбенд, Янгхасбенд и Янгхазбэнд; 31 мая 1863, Марри, en:Murree, Северо-Западная пограничная провинция (Британская Индия), Британская Индия — 31 июля 1942, Литчетт Минстер, Дорсет, Англия) — британский офицер, подполковник, путешественник, религиозный писатель, Рыцарь-командор Ордена Звезды Индии, Рыцарь-командор Ордена Индийской Империи. Видный участник Большой игры.

Путешествовал по Дальнему Востоку и Центральной Азии, в 1903 г. возглавлял британскую экспедицию в Тибет, во время которой произошел вооруженный конфликт с тибетцами. Автор ряд работ по Центральной Азии, внешней политике и религиозному мистицизму.

Образование

Родился 31 мая 1863 г. в городке Марри в Северо-Западной пограничной провинции Британской Индии. В 1876 г. поступил в Клифтон-колледж, а по его окончании — в Королевский военный колледж в Сандхёрсте.

Начало службы

Окончив в 1882 г. Сандхёрст, Фрэнсис Янгхазбенд был произведен в младшие лейтенанты и получил назначение в 1-й гвардейский полк Королевских драгун в Дели. В 1886—1887 гг. он пересек Центральную Азию из Пекина в Яркенд. По пути исследовал хр. Музтаг в Сарыколе, Южная Кашгария, и Каракорум.

Впоследствии совершил ещё две экспедиции на Памир. В конце октября 1889 г. в районе Хайан Аксай у него произошла неожиданная встреча с российским разведчиком Брониславом Громбчевским, оказавшимся ранее со своим небольшим казачьим эскортом в эпицентре нового Памирского тура Большой игры, связанного с мятежом наместника Афганского Туркестана против британской администрации, сочетавшимся с его обращением за помощью к генерал-губернатору Русского Туркестана Н. О. Розенбаху. В ходе беседы русский офицер по собственной инициативе вручил Янгхазбенду, к немалому удивлению последнего, выверенную карту района верхнего течения Амударьи со всеми притоками. «Мы простились, обещав продолжить знакомство, поддерживая переписку. Английская экспедиция, а в особенности бравый начальник её, оставили самое лучшее впечатление», — записал Громбчевский после расставания с отрядом Янгхазбенда. Несмотря на вполне дружеские взаимоотношения, сложившиеся у него с русским исследователем, англичанин порекомендовал ему «путь абсолютно лишенный всякого значения, из ниоткуда в никуда, проходящий по очень высокому плато и горам, без травы и топлива, и что движение по нему зимой будет сопряжено с большими трудностями и потерями в отряде». Экспедиция Громбчевского с трудом уцелела.. Исследователь Е. Ю. Сергеев пишет, что мотивом для столь «низкого трюка» со стороны английского офицера скорее всего стали не опасения того, что русские могут получить информацию о путях, пригодных для прохода войск и провоза снаряжения, но месторождения золота и нефритов в Южном Памире, составлявшие коммерческий интерес британцев. Несмотря на это новая встреча Громбческого и Янгхазбенда через год в Яркенде была все же теплой, притом что британский военный скрыл действительную цель своей новой миссии в Синьцзян.

Деятельность Янгхазбенда в значительной мере способствовала возникновению так называемого Памирского кризиса 1890-хх годов.

Летом 1891 г. Янгхазбенд и британский лейтенант Дейвисон, принимавшие участие в рекогносцировке Памира, были задержаны проводившим разведку «ничейных» земель в пространстве между владениями России, Британской Индии, Афганистана и Китая и направлявшимся в ту же область Памира русским отрядом под командованием командира 2-го Туркестанского линейного батальона полковника Ионова за «недозволенную властями России деятельность на русской территории». Ионов принудил Янгхазбанда покинуть Памир, лейтенант Дейвидсон был доставлен в Новый Маргелан, но вскоре отпущен в Британскую Индию. Эта провокационная по мнению британского правительства акция поставила Россию и Британию на грань разрыва всех ранее заключенных соглашений. Формально Янгхазбанд и Дейвисон не находились на российской территории, так как эта часть Памира ещё не была делимитирована и не признавалась британцами, как территория Российской империи.

Вторжение в Тибет

В 1903 г. вице-король Индии лорд Кёрзон уполномочил Янгхазбенда в сопровождении военного эскорта провести переговоры с тибетской администрацией по вопросам торгового и пограничного урегулирования. Когда попытки Янгхасбенда ни к чему не привели, англичане под начальством генерал-майора Д. Макдональда атаковали страну. Тем не менее и вторая попытка переговоров провалилась. Англичане предприняли новую военную экспедицию во главе с Янгхазбендом. Он штурмом взял столицу Тибета Лхасу.

Далай-лама XIII и его двор бежали в Монголию для обсуждения возможной российской военной поддержки. Однако в силу внешнеполитических проблем (Русско-японской войны) Россия не смогла поддержать Тибет. В это же время оставшиеся в Лхасе светские политики были вынуждены заключить неравноправный торговый договор.

За эту операцию Янгхазбенд был посвящён в рыцари.

Завершение службы

В 1906—1909 гг. Янгхазбенд являлся политическим агентом индо-британского правительства в Кашмире.

Общественная деятельность

После увольнения с государственной службы Янгхазбенд поселился в Лондоне, где был участником многих обществ и движений. В 1919 г. он был избран президентом Королевского географического общества, в 1921 г. возглавил комитет по изучению Эвереста. На последней должности руководил подготовкой первой британской экспедиции по восхождению на Эверест.

Возраст и в немалой степени воспоминания о военной экспедиции в Тибет, сопряженной с немалыми человеческими жертвами, усилили в Янгхазбанде чувства религиозности и мистицизма. Он организовал Мировой Конгресс Религий, делами которого продолжал заниматься вплоть до своей смерти.

Смерть

В июле 1942 г. Янгхазбенд перенёс инсульт после выступления на заседании Всемирного конгресса религий в Бирмингеме. Он умер от сердечной недостаточности 31 июля 1942 г. в доме Мадлен Лис (Madeline Lees) в деревне en:Lytchett Minster, Дорсет. Он был похоронен на местном деревенском кладбище.

Труды

• Путешествие по Средней Азии из Маньчжурии и Пекина в Кашмир через проход Мустаг // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. XXXVI. СПб., 1888.
• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1880-1900/Junghasband/Reise_Pamir_1889.htm Извлечение из отчета о путешествии Капитана Юнгхезбанда по Памирам и сопредельным странам // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск L. СПб. 1892]. Восточная литература. Проверено 12 февраля 2011. [www.webcitation.org/65fsxOaB1 Архивировано из первоисточника 23 февраля 2012].
• «Нашествие русских в Индию» // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. LIII. СПб., 1893.
• «Освобождение Читрала» // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. LXX. СПб., 1896.

Литература

• Бокиев О. Б. Завоевание и присоединение Северного Таджикистана, Памира и Горного Бадахшана к России. Душанбе, 1994.
• Постников А. В. Схватка на «Крыше мира», М., 2005
• [lib.aldebaran.ru/author/hopkirk_piter/hopkirk_piter_bolshaya_igra_protiv_rossii_aziatskii_sindrom/ Хопкирк П. Большая Игра. М., 2003]
• [www.risk.ru/users/clyde/14356/ М.Басханов. Прогулки на «крыше мира»: встречи двух капитанов]
• Басханов М. К. К последнему перевалу: жизнь и странствия Бронислава Громбчевского. — В кн.: Басханов М. К., Колесников А. А., Матвеева М. Ф. Дервиш Гиндукуша. Путевые дневники генерала Б. Л. Громбчевского. СПб., Нестор-История, 2015, с. 7-76.
• French, Patrick. Younghusband. The Last Great Imperial Adventure. London, Harper Collins Publishers, 1994.
• Seaver, George. Francis Younghusband: Explorer and Mystic. London, 1952.
• Younghusband, Sir Francis. The Heart of a Continent. London, 1896.
• Younghusband, Sir Francis. India and Tibet. London, 1910.

Отрывок, характеризующий Янгхазбенд, Фрэнсис

Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.