Янг, Виктор

Виктор Янг
	Виктор Янг; Victor Young
Основная информация
Имя при рождении	Victor Young
Дата рождения	8 августа 1900
Место рождения	Чикаго, США
Дата смерти	10 ноября 1956 (56 лет)
Место смерти	Палм-Спрингс, США
Годы активности	1920—1956
Страна	США
Профессии	композитор, дирижёр
Инструменты	скрипка
Жанры	музыка к фильму
Награды	«Оскар»; «Золотой глобус»

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Янг.

Виктор Янг (англ. Victor Young; 8 августа 1900, Чикаго, США — 10 ноября 1956) — американский композитор, аранжировщик, скрипач; лауреат премии «Оскар».

Биография

Виктор Янг ещё десятилетним мальчиком перебрался в Европу, где он обучался игре на скрипке в консерватории.

Вернувшись в США, он работал концертмейстером и скрипачом, всё более углубляясь в современную музыку.

В 1931 году он подписал контракт со студией звукозаписи «Brunswick Records». В составе его студийного оркестра частенько бывали лучшие джазовые музыканты Нью-Йорка: Бани Бериган, Томми Дорси, Джимми Дорси, Джо Венути, Артур Шатт, Эдди Лэнг и другие, а также такие первоклассные вокалисты, как Пол Смолл, Дик Робертсон, Харлан Латтимор, Смит Боллью, Элен Роуленд, Фрэнк Манн, сестры Босуэлл, Ли Уайли и другие. Одной из самых интересных записей стали записанные в 1932 году песни Германа Хапфельд Goopy Geer и Down The Old Back Road, примечательные тем, что Хапфелд поёт и исполняет их на рояле, это немногие из сохранившихся его записей.

Первым хитом Янга стала песня I Don’t Stand a Ghost of a Chance with You в 1932 году, написанная им совместно с Недом Вашингтоном и Бингом Кросби и мгновенно ставшая джазовым стандартом. В тот же год появилась не менее успешная, написанная совместно с Сэмом М. Льюисом, композиция Street of Dreams, а затем, вместе с Вашингтоном, были написаны и хиты Stella by Starlight (1944), Mad About You (1949) и My Foolish Heart (1949).

В конце 1934 года Янг подписал контракт с «Decca Records» и продолжил работу в Нью-Йорке, а с 1936 года — в Лос-Анджелесе.

Кроме Вашингтона Янг работал и с другими авторами, например, с Реем Эвансом и Джеем Ливингстоном над Golden Earrings (1946), с Эдвардом Хейманом над When I Fall in Love (1952), хитом Дорис Дэй. Песни Янга исполняли многие известные исполнители джазовой и популярной музыки. Среди них Бинг Кросби, Нат Кинг Коул, Элла Фицджеральд, Джуди Гарленд, Билли Холидей, Гарри Джеймс и Фрэнк Синатра, для телешоу которого Янг и Вашингтон в 1950 году написали композицию You’re the One (For Me).

В 30-е годы он начал писать музыку и к фильмам, став вскоре одним из самых успешных представителей своей профессии, а также к бродвейским мюзиклам.

За весь период творчества Янг создал музыку к более чем 350 фильмам, среди которых «Золотой мальчик» (1939), «По ком звонит колокол» (1943), «Любовные письма» (1945), «Шейн» (1953) и множество других.

Он был отмечен 22 номинациями на «Оскар», из них в 1938—1943 годах он был номинирован 15 раз, а в 1939—1940 — за четыре фильма одновременно. Но получить заветную награду ему удалось лишь раз, за фильм «Вокруг света за 80 дней»; премия была присуждена ему посмертно.

В 1950-х годах Янг писал также музыку и для телевидения, так, заглавные темы сериалов Medic и Light’s Diamond Jubilee принесли ему в 1955-56 годах две номинации на премию «Эмми».

10 ноября 1956 года Янг скончался в возрасте 56 лет от кровоизлияния в мозг прямо перед премьерой своей последней работы — фильма «Омар Хайям».

Его семья передала все документы и личные вещи композитора, включая его «Оскар», университету Брандейса в городе Уолтем, штат Массачусетс.

Признание

Премия «Оскар»

Премия «Оскар» за лучшую музыку к фильму (номинации)

Лучший оригинальный саундтрек

Лучший саундтрек

1939: Way Down South
1940: Воскресни, любовь моя

Саундтрек к драматическому или комедийному фильму

1941: Задержите рассвет
1942: Летающие тигры
1942: Серебряная королева
1943: Возьми письмо, дорогая
1943: По ком звонит колокол
1945: Любовные письма
1950: Самсон и Далила
1956: Вокруг света за 80 дней — победа

Саундтрек к музыкальному фильму

1948: Императорский вальс

Премия «Оскар» за лучшую песню к фильму (номинации)

1945 «Love Letters» из фильма «Любовные письма» (музыка: Виктор Янг, слова: Edward Heyman)
1949: «My Foolish Heart» из фильма «Моё глупое сердце» (музыка: Виктор Янг, слова: Нэд Вашингтон)
1956: «Written on the Wind» — из фильма «Слова, написанные на ветру» (музыка: Виктор Янг (посмертно), слова: Сэмми Кан)

Премия «Золотой глобус» за лучшую музыку к фильму

1952: Сентябрьская афера — победа
1953: Тихий человек — номинация

Премия «Эмми» за лучшую музыку к телевизионному фильму (номинации)

1955: заглавная тема к сериалу «Medic»
1956: заглавная тема к сериалу «Light’s Diamond Jubilee»

Посмертно он получил звезду на Голливудской аллее славы № 6363 за вклад в индустрию звукозаписи, а затем, в 1970 году, внесён в список авторов Зала славы композиторов в Нью-Йорке.

Известные песни

На слова Неда Вашингтона

Any Time, Any Place, Anywhere (1933, с Ли Уайли)
Can’t We Talk It Over (1931)
Got the South In My Soul (1932, с Ли Уайли)
A Hundred Years From Today (1933)
(I Don’t Stand a) Ghost of a Chance (With You) (1932, с Бингом Кросби)
Love Is the Thing
A Love Like This
Mad About You (1949)
The Maverick Queen
My Foolish Heart (1949)
My Love
Shadows on the Moon
Stella by Starlight (1944)
Sweet Madness
Waltzing in a Dream (с Бингом Кросби)
You’re the One (For Me) (1950)
You’re Not In My Arms Tonight

Прочие

Around the World In Eighty Days (1956, музыка и текст)
Beautiful Love (1930, с Хейвеном Гилеспи)
Blue Star (с Эдвардом Хейманом)
Golden Earrings (1946, с Реем Эвансом и Джеем Ливингстоном)
Lawd, You Made the Nights Too Long (музыка и текст)
Love Letters (1945, с Эдвардом Хейманом)
Love Me (1934, музыка и текст)
Love Me Tonight (музыка и текст)
A Man With a Dream (со Стеллой Ангер)
The Old Man n the Mountain (с Билли Хиллом)
The Rose and the Butterfly (со Стеллой Ангер)
Sam, You Made the Pants Too Long (с Сэмом М. Льюисом)
Street of Dreams (1932, с Сэмом М. Льюисом)
Sweet Sue, Just You (1928, с Уиллом Харрисом)
Too Late (с Сэмом М. Льюисом)
A Weaver of Dreams (с Джеком Эллиотом)
When I Fall In Love (1952, с Эдвардом Хейманом)
Written on the Wind (1956, с Сэмми Каном)

Напишите отзыв о статье "Янг, Виктор"

Ссылки

[findaid.oac.cdlib.org/findaid/ark:/13030/tf796nb4d2 Victor Young Collection of Television Music. UCLA. Performing Arts Special Collections], findaid.oac.cdlib.org.
[www.ibdb.com/person.asp?ID=12609 Виктор Янг] на сайте Internet Broadway Database

Отрывок, характеризующий Янг, Виктор

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.