Сойнинен, Яни

Яни Сойнинен
Общая информация
Оригинальное имя	Jani Soininen
Гражданство	Финляндия Финляндия
Дата рождения	12 ноября 1972(1972-11-12) (51 год)
Место рождения	Йювяскюля, Финляндия
Клуб	Skiclub Syväskylä
Результаты
Кубок мира
Дебют в Кубке мира	29 февраля 1992
Побед в Кубке мира	4
Лучшая позиция по итогам сезона	7
Медали
Олимпийские игры Золото Нагано 1998 нормальный трамплин Серебро Нагано 1998 большой трамплин Чемпионат мира Золото Тандер-Бэй 1995 К-120, командное первенство Золото Тронхейм 1997 К-120, командное первенство Серебро Лахти 2001 К-120, командное первенство

Яни Сойнинен (фин. Jani Soininen; род. 12 ноября 1972, Йювяскюля) — финский прыгун с трамплина. Олимпийский чемпион на нормальном трамплине и серебряный призер на большом трамплине на Зимних Олимпийских играх 1998 года в Нагано, Япония.

Карьера

Дебютировал в Кубке Мира 29 февраля 1992 года в Лахти, где занял 42 место.

Но лишь в сезоне 1992/1993 основательно закрепился в основном составе команды. Стартовал на нормальном трамплине на Чемпионате Мира 1993 года в Фалуне, показал пятидесятый результат.

Принял участие в Олимпийских Играх 1994 года в Лиллехамере, где в командных соревнованиях и в личных на большом трамплине занял пятое место, а на нормальном трамплине - шестое место.

1 января 1995 года впервые попал на подиум в рамках Кубка Мира: занял третье место в Гармиш-Партенкирхене, на соревнованиях, входивших в зачет Турне четырех трамплинов. На Чемпионате Мира по лыжным видам спорта 1995 года в канадском городе Тандер-Бей в составе команды стал чемпионом мира.

Первая победа на Кубке Мира была одержана 13 января 1996 года в швейцарском Энгельберге.

В 1997 году на Мировом Первенстве в Тронхейме с финской дружиной защитил титул чемпионов мира.

Пиком карьеры для Яни Сойнинена стали Олимпийские Игры в Нагано. Где он победил на нормальном трамплине и завоевал серебряную медаль на большом трамплине, уступив только Кадзуёси Фунаки.

На домашнем Чемпионате Мира 2001 года в Лахти на большом трамплине вместе с командой завоевал второе место. После этого, из-за в целом разочаровывающего сезона, принял решение о завершении карьеры.

Лучший результат в борьбе за Большой Хрустальный глобус: седьмое место в сезонах 1994/1995, 1997/1998 и 1999/2000. За всю спортивную карьеру завоевал четыре победы на этапах Кубка Мира.

Победы на этапах Кубка Мира

№	Дата	Место соревнований
1	13.01.1996	Энгельберг, Швейцария
2	30.11.1997	Лиллехамер, Норвегия
3	06.12.1997	Предаццо, Италия
4	26.01.2000	Хакуба, Япония

Ссылки

[www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=JP&competitorid=57499&type=result Яни Сойнинен] — статистика на сайте FIS  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сойнинен, Яни

– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…