Янковский, Чеслав Карлович

Чеслав Янковский
Czesław Jankowski
Род деятельности:	публицист, журналист
Дата рождения:	9 декабря 1857(1857-12-09)
Место рождения:	Ошмяны (Российская империя)
Дата смерти:	6 ноября 1929(1929-11-06) (71 год)
Место смерти:	Вильно (Польша)

Че́слав Ка́рлович Янко́вский (польск. Czesław Jankowski; 9 декабря 1857, Ошмяны — 6 ноября 1929, Вильно) — польский поэт, критик, публицист, историк, краевед, общественный деятель.

Биография

Дворянского происхождения, родился близ Ошмян. Окончил гимназию в Митаве (ныне Елгава в Латвии), учился в краковском Ягеллонском университете. В 1877 году приехал в Варшаву, где его как начинающего виленского поэта поддержал А. Э. Одынец. Общался с Ю. И. Крашевским, сыном знаменитого польского поэта Владиславом Мицкевичем и другими выдающимися писателями и литературными деятелями.

В 1905—1907 годах редактировал виленскую газету на польском языке «Курьер литевски» („Kurier Litewski“), основал еженедельник «Глос польски» („Głos Polski“; 1907), пропагандировавший идеи крайовцев. Публиковал обзоры литовской печати, сотрудничал с Пятрасом Вилейшисом, Йонасом Яблонскисом. Стал одним из инициаторов сооружения памятника Адаму Мицкевичу в Вильне, учреждения виленского Общества друзей науки (Towarzystwo Przyjaciół Nauk).

Весной 1906 года был избран членом Государственной думы I-го созыва от Виленской губернии.

После Первой мировой войны руководил виленским Обществом польских писателей и журналистов. Работал в редакции газеты «Слово» („Słowo“). Похоронен на кладбище Росса.

Творчество

Дебютировал в печати как поэт в 19 лет в варшавском еженедельнике «Бесяда литерацка» („Biesiada Literacka“) в 1876 году. Начиная с 1879 года издал несколько книг стихотворений — три томика «Поэзии» (1879, 1881, 1884), «Из песен литвина» („Z pieśni Litwina“; 1881), «Каприччио. Цикл арабесок» („Capriccio. Cykl arabesek“) (1889) и другие.

В 1883 году начал публицистическую деятельность в газете «Курьер варшавски» („Kurier Warszawski“), затем был руководителем литературного отдела (и в 1890—1893 годах секретарём) газеты «Курьер цодзенны» („Kurier Codzienny“). Сотрудничал с другими изданиями („Tygodnik Ilustrowany“, „Ateneum“, „Kraj“).

Автор ряда работ по истории и критике. Издал четырёхтомную монографию об Ошмянском повете (1896—1900) и письма Кароля Станислава Радзивилла (Краков, 1896). Переводил на польский язык произведения немецких, русских, французских авторов. Широкую известность получил после Первой мировой войны как фельетонист и публицист.

Литература

• Fedorowicz Irena. W służbie ziemi ojczystej. Czesław Jankowski w życiu kulturalnym Wilna lat 1905—1929. — Kraków: Collegium Columbinum, 2005. — 306 с. — (Biblioteka Tradycji). — ISBN 83-87553-83-2. (польск.)
• Venclova, Tomas. Jankowski Česław // Vilniaus vardai. — Vilnius: R. Paknio leidykla, 2006. — С. 90. — 234 с. — ISBN 9986-830-96-6. (лит.)

Ссылки

• [www.nasz-czas.lt/Fundacja/Wilnianie_zasl/jankowski.html Jankowski Czesław] (польск.)

Отрывок, характеризующий Янковский, Чеслав Карлович

– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.