Яновский, Вячеслав Евгеньевич

Вячеслав Яновский
Общая информация
Полное имя:	Вячеслав Евгеньевич Яновский
Гражданство:	Белоруссия Белоруссия
Дата рождения:	24 августа 1957(1957-08-24) (66 лет)
Место рождения:	Витебск, Белорусская ССР, СССР
Проживание:	Москва, Россия
Профессиональная карьера
Количество боёв:	32
Количество побед:	30
Побед нокаутом:	15
Поражений:	1
Ничьих:	1
Несостоявшихся:	0
Медали Бокс Олимпийские игры Золото Сеул 1988 до 63,5 кг Чемпионаты Европы Бронза Будапешт 1985 до 63,5 кг Серебро Турин 1987 до 63,5 кг Дружба-84 Серебро Гавана 1984 до 63,5 кг Государственные награды Почётные спортивные звания

Вячесла́в Евге́ньевич Яно́вский (белор. Вячаслаў Яўгенавіч Яноўскі; 24 августа 1957, Витебск, Белорусская ССР, СССР) — советский и белорусский боксёр. Заслуженный мастер спорта СССР (1988).

Биография

Вячеслав Яновский начал заниматься боксом в 13 лет у заслуженного тренера СССР В. Кондратенко. В 1981 году попал в сборную Советского Союза. В 1985 году был признан лучшим боксером турнира СССР — США. В том же году стал бронзовым призёром первенства Европы.

В 1987 году завоевал Кубок мира по боксу, стал серебряным призёром первенства Европы. В течение 2-х лет (1987—1988) завоевывал звание чемпиона СССР по боксу.

В 1988 году стал олимпийским чемпионом, а по итогам года вошёл в список лучших спортсменов Белоруссии. Яновский — единственный советский олимпийский чемпион Игр в Сеуле в боксе. Позже, после распада СССР, он оказался и последним советским олимпийским чемпионом по боксу. После 1989 года завершил карьеру в любительском боксе и перешёл в профессионалы.

6-кратный чемпион Японии, чемпион Германии среди профессионалов.

В январе 1997 в Санкт-Петербурге выиграл бой у украинского полусредневеса В. Плотникова за звание чемпиона Паназиатской боксёрской ассоциации (ПАБА). К 1997 году, после завершения карьеры, он имел результат в 30 побед, 1 ничью и только 1 поражение.

В 1998—2000 — президент Федерации бокса Республики Беларусь.

Кавалер ордена Почёта (1988). Почётный гражданин Витебска (1988). В Витебске боксёрский клуб назван именем Вячеслава Яновского.

Ссылки

• [www.noc.by/chempiony-olimpijskih/yanovsky Статья на сайте НОК Республики Беларусь]
• [akter.kulichki.net/boxing/yanovskiy.htm Биография Вячеслава Яновского]
• [www.aif.ru/online/belorus/217/bel08_01 Интервью с чемпионом]
• [www.boxrec.com/boxer_display.php?boxer_id=5765 Послужной список]
• [goals.by/boxing/articles/72858 goals.by]
• [www.boxing-fbr.ru/index-155.html «boxing-fbr»]
• [www.klbviktoria.com/novosti/2012-god/sentyabr2/4-09-2012-1.html «klbviktoria»]

Отрывок, характеризующий Яновский, Вячеслав Евгеньевич

Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.