Янонис, Юлюс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ю́люс Яно́нис
лит. Julius Janonis
Место рождения:

дер. Бержиняй, ныне Биржайского района, Литва

Род деятельности:

поэт, революционер

Годы творчества:

1910-1917

Ю́люс Яно́нис (лит. Julius Janonis, 5 апреля 1896, дер. Бержиняй, ныне Биржайского района Литвы — 30 мая 1917, Царское Село, ныне Пушкин) — литовский поэт и революционный деятель.





Биография в датах

  • В 19061913 учился в Биржай в школе, затем в гимназии в Шяуляй.
  • В 1910 году опубликовал первые стихотворения в журнале «Яунимас» (лит. «Jaunimas», «Молодёжь»).
  • В 1913 году вступил в марксистский кружок. Во время Первой мировой войны эвакуировался в Воронеж. С августа 1915 по январь 1916 учился в воронежской гимназии на Большой Дворянской (ныне проспект Революции).
  • В начале 1916 года переехал в Петроград, стал активным деятелем большевистской партии.
  • В декабре 1916 года и феврале 1917 года подвергся аресту. Работал в редакции литовской большевистской газеты «Тиеса» (лит. «Tiesa», «Правда») корректором.
  • Был корреспондентом на 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б).

Гибель

Тяжело заболев туберкулёзом, покончил с собой, бросившись под поезд.

Память

  • В Воронеже находится улица, названная в его честь, а также музей литовской культуры в школе № 73, названный именем Ю. Янониса. В 1985 году на здании бывшей гимназии, в которой учился Ю. Янонис, установлена мемориальная доска памяти поэта [lk.vrnlib.ru/design/images/sitename.jpg].
  • В Шяуляй находится мемориальный музей Янониса.
  • В Биржай — памятник поэту (скульптор Константинас Богданас).

Поэт не жрец, курящий фимиам
И шепчущий в ночной тиши молитву,
Поэт — трубач зовущий войско в битву,
И прежде всех идущий в битву сам.

Творчество

  • Основоположник литовской пролетарской поэзии и первый литовский поэт-урбанист. Идеи пролетарской борьбы наиболее полно воплощены в стихотворениях «Кузнец», «Армия труда», «Мозолистым рукам», «Рабочему» и др.
  • Сборник «Стихи» вышел в 1918 году в Воронеже. Книга оказала влияние на формирование литовской революционной лирики.

Несколько стихотворений написал на русском языке; автор поэм, рассказов, фельетонов. Использовал псевдонимы Kukutis, Vaidilos Ainis, Юлий Литвин и др. Стихи переведены на многие языки, в том числе и на русский язык.

Переведенные им стихи

Переводил на литовский язык стихотворения А. С. Пушкина, А. В. Кольцова.

Издания

  • Raštai. T. 1—2. Vilnius, 1957.
  • Избранное. Москва, 1955.
  • Поэт (Стихотворения и 14 интерпретаций литовских художников). Вильнюс, 1966.
  • Песня борцов / Переводы В. Гордейчева и Е. Новичихина. - Воронеж: Центр.-Черноземное книжн. изд-во, 1981. 2-е изд: там же, 1986.

Фильмы

Художественные и телевизионные

Напишите отзыв о статье "Янонис, Юлюс"

Литература

  • История литовской литературы. Вильнюс: Vaga, 1977.
  • Vytautas Kubilius. Julius Janonis. Vilnius, 1970.
  • Lietuvių rašytojai. Biobibliografinis žodynas: A—J. Vilnius: Vaga, 1979. С. 677—691.
  • Э. Межелайтис. Человек-звезда: Предисловие // Янонис. Ю. Песня борцов: Стихи / Переводы с литовского В. Гордейчева и Е. Новичихина. - Воронеж: Центр.-Черноземн. книжн. изд-во, 1981. - С. 5-8; 2-е изд: там же, 1986. - С. 3-6.
  • Zmogus-žvaigžde / Состав. А. Валёнис. - Vilnius: Vaga, 1987. 168 с.

Ссылки

  • [www.lle.lt/FMPro?-db=lle2004.fp5&-format=detail.htm&-lay=straipsnis&-op=eq&a=j&-max=2147483647&-recid=40938&-find= Janonis, Julius]

Примечания

  1. [www.russianresources.lt/archive/Janonis/Janonis_1.html Стихотворение Поэт.] Воронеж, 25.XII.1915. Впервые опубликовано в журнале «Октябрь». 1927. № 6.

Отрывок, характеризующий Янонис, Юлюс

Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»