Янский, Ян

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ян Янский
Научная сфера:

Медицина

Ян Янский (чеш. Jan Janský); 3 апреля 1873 года, Прага, Чехия8 сентября 1921 года, Черношице, Чехословакия) — чешский серолог, невролог и психиатр. Первым в мире предложил классификацию крови по четырём группам.

Янский изучал медицину в Карловом университете. С 1899 года работал в пражской психиатрической клинике. В 1914 году был удостоен звания профессора. Во время Первой мировой войны служил войсковым врачом, пока из-за сердечного приступа не демобилизовался. После войны работал нейропсихиатром в военном госпитале. Болел стенокардией, умер от ишемической болезни сердца.

Янский выступал за добровольную сдачу крови.





Классификация крови

В рамках психиатрических исследования Янский пытался установить взаимосвязь между душевными расстройствами и болезнями крови. Такой зависимости он не нашёл, о чём опубликовал работу «Hematologická studie u psychotiků» (1907). Помимо прочего, в этой публикации он классифицировал кровь по четырём группам: I, II, III, IV — но в то время этот факт остался незамеченным. В 1921 году американская медицинская комиссия признала приоритет Янского в классификации по четырём группам перед Карлом Ландштайнером, который в своей классификации привёл только три группы крови, однако получил за своё открытие Нобелевскую премию 1930 года. Классификация Янского используется и в настоящее время. Помимо Янского четыре группы крови выделял Уильям Лоренцо Мосс, однако обозначил I и IV группы противоположно системе чешского серолога, что приводило к ошибкам при переливании крови, пока стандартным не стало обозначение с использованием символов «A», «B» и «0».

Наследие

  • Доноры Чехии и Словакии награждаются за значительное количество сданной крови медалью Янского.
  • Чехословацский фильм «Tajemství krve» посвящён открытию Янского[1].

Напишите отзыв о статье "Янский, Ян"

Примечания

  1. Tajemství krve (англ.) на сайте Internet Movie Database

Ссылки

  • [zivotopisyonline.cz/jan-jansky.php Биография Яна Янского]  (чешск.)

Отрывок, характеризующий Янский, Ян

– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.