Янтарный путь

Янта́рный путь — древний торговый путь, по которому в античности из Прибалтики в Средиземноморье доставлялся янтарь. Впервые о нём упоминает «отец истории» Геродот, хотя путь действовал за тысячелетия до его рождения: изделия из балтийского янтаря были найдены в гробнице Тутанхамона.

Тацит в «Германии» описывает обитающий на востоке Свебского моря народ эстиев, которые

«обшаривают и море и на берегу, и на отмелях единственные из всех собирают янтарь, который сами они называют глезом. Но вопросом о природе его и как он возникает, они, будучи варварами, не задавались и ничего об этом не знают; ведь он долгое время лежал вместе со всем, что выбрасывает море, пока ему не дала имени страсть к роскоши. У них самих он никак не используется; собирают они его в естественном виде, доставляют нашим купцам таким же необработанным и, к своему изумлению, получают за него цену».

В раннем средневековье дорога начиналась в земле пруссов, у торгово-ремесленных центров Кауп и Трусо, затем шла на юг по течению Вислы, пересекала Дунай у Карнунта, проходила по территории нынешних Чехии, Словакии (через Девин), Австрии и Словении и оканчивалась, как правило, в Аквилее.

История

Геродот, «История», книга III

Я-то ведь не верю в существование реки, называемой у варваров Эриданом, которая впадает в Северное море (оттуда, по рассказам, привозят янтарь)

Оригинальный текст  (англ.): 

...I cannot speak with any certainty; for I do not allow that there is any river, to which the barbarians give the name of Eridanus, emptying itself into the northern sea, whence (as the tale goes) amber is procured;

В Викитеке есть полный текст Histories (Herodotus)

В Викитеке есть полный текст Ιστορίαι (Ηροδότου)

С среднем неолите намечается ряд путей проникновения янтарных изделий к востоку и северо-востоку Европы: это приморский путь, внутриматериковый прибалтийский путь по рекам Западная Двина, Пярну, Рауду, Эмайыги, а также Волго-Окский путь и путь по озёрам и рекам северо-запада современной России и Карелии (III тыс. до н. э.). В Карелии по р. Выг, Онежскому озеру, р. Свирь, Ладожскому озеру, р. Волхов, Ильменскому озеру, рекам Ловать и Зап. Двине янтарь от побережья Прибалтики мог попасть к Белому морю. Картографирование янтарных находок поздненеолитических памятников указывает на некоторые изменения в направлении и соотношении янтарных путей: появляются также Днепровский и Днестровский пути распространения неолитического восточноприбалтийского янтаря.

С середины II тыс. до н. э. в ходе контактов между прибрежными племенами Балтики, янтарь и изделия из него распространялся в отдалённые районы. Его ввоз в Восточное Средиземноморье фиксируется по крайней мере с микенских гробниц XVI в. до н. э., где были найдены бусы из балтийского янтаря. Изготовленные из него украшения обнаружены и на других памятниках микено—минойской цивилизации.

С начала I тыс. до н. э. в результате трансальпийской торговли этрусков с племенами центральной Европы янтарь поступает в средиземноморский регион. Расцвет торговли пришёлся на XVIII—VII вв. до н. э. Через альпийские горные проходы этрусские товары перенаправлялись в долины Рейна и Эльбы. Археологи обнаружили их в Польше, Дании, Южной Скандинавии.

В Средней Азии определились два направления торговых путей: Сырдарьинское и Амударьинское: активизируется торговля янтарём с середины I тысячелетия до н. э., особенно в первые века н. э., вплоть до V в. н. э. Следуя вдоль Сыр-Дарьи, янтарь проникает в Ферганскую долину, активно охватывая её западные и юго-западные районы, и далее на восток, к границам Китая. В раннем средневековье внутренние пути становятся более разветвлёнными. На северо-восток — это Чуйская долина. На юго-восток — Зеравшанская долина, крайней восточной точкой оказывается Западный Памир, верховья реки Пяндж.

Если уже в неолите прибалтийский янтарь доходил до Волги, то есть основания предположить, что Волжко-Каспийское направление могло осваиваться значительно раньше VIII в. для продвижения на восток. И не только для прибалтийского сукценита, но и для приднепровско—карпатских ископаемых смол (первые — светлые, известные под названием «скифские», менее популярны, чем карпатские, более тёмных и сочных расцветок). Известно, что янтарные изделия часто встречаются в памятниках сарматского времени.

Описание

Янтарный путь в эпоху рассвета проходил из Восточной Прибалтики к Ютландии и далее по Эльбе к верхнему течению Дуная, оттуда по реке Инн через долину Адидже в Северную Италию. Конечной точкой пути с севера был порт Спина на Адриатике — центр торговых контактов этрусков с греческим миром. Другое ответвление янтарного пути действовало с VI в. до н. э. Оно вело от Эльбы к истокам Рейна и затем через Восточную Галлию долиной Роны к греческой колонии Массалия (Марсель).

Римские импорты

Янтарная торговля, в значительной мере сосредоточившаяся в руках племенной аристократии эстиев, (балтов и германцев), а затем в V в. н. э. перешедшая в руки дружинных вождей, привела к появлению в земле юго-восточной Балтии редчайших даже на территории Империи изделий, вышедших из рук римских мастеров. Основной массив римских импортов, являвшихся средством «платежа» (точнее — обмена, иногда трофеями или дружескими/свадебными дарами) за янтарное сырьё, доставлявшееся по Великому янтарному пути по р. Висла (так называемый Висленский янтарный путь), находится в арсенале эстиев, древних обитателей Янтарного края — будущей исторической Пруссии. Эти предметы вышли из различных провинциально-римских мастерских, включали в свой состав как их массовую продукцию, так и уникальные изделия:

• массовые серии:

— римские стеклянные бусины;

— римские монеты;

— многочисленны фибулы различных типов.

• уникальные предметы:

— бронзовая и стеклянная пиршественная посуда (котлы, кубки, сосуды, блюда, черпаки);

— статуэтки;

— римское оружие.

См. также

• Ладанный путь

Литература

• Бибби, Джеффри. Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса, М.: Центрполиграф, 2011.
• Бубнова М. А., Половникова И. А. Янтарь в Средней Азии. — Древние цивилизации Евразии: история и культура: Материалы Международной научой конференции, посвященной 75-летию проф. Б. А. Литвинского, 14- 16 октября 1998 г. Государственный музей Востока, Институт востоковедения РАН. — М. : Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. — С. 124—135. — 464 с. — 800 экз. — ISBN 5-02-018211-7.</span>
• Гимбутас, Мария. Bronze Age Cultures in Central and Eastern Europe. Mouton Publishers, 1965. ISBN 90-279-0998-9.
• Дряхлов В. Н. Янтарный путь // Вопросы истории : журнал. — М.: «Правда», 1988. — № 11. — С. 141–143.
• Кулаков В. И.. [www.ambermuseum.ru/home/about_museum/books/read_online?id=548f41fc138c69cc20000061&index=0&page=27#read-anchor Пути янтарной торговли и миграция племён во I-V вв. н.э. в Южной Балтии] : [англ.] = Routes of Amber Trade and Migration of tribes in the 1^st-5^th centuries AD in the Southern Baltic : [пер. с рус.] // [www.ambermuseum.ru/home/about_museum/books/info?id=548f41fc138c69cc2000004f Торговые пути янтаря: материалы международной научно-практической конференции, Калининград, 30 июня 2011 г.] : [англ.] = Trade routes of amber, Materials of the international research abd practice conference, June 30, 2011, Kaliningrad : [пер. с рус.] : сборник / ред. З. В. Костяшова. — Калининград : Министерство культуры Калининградской области, Калининградский областной музей янтаря, 2011. — С. 25—34. — 100 с. — ISBN 978-5-903920-21-1.</span>
• Кулаков В. И.. Сокровища Янтарного края. Показатели инокультурных влияний на древности Самбии и Натангии в I-IV вв. н.э. / рецензенты: к.и.н. В. Е. Родинкова, к.и.н. И. В. Исланова, научный редактор д.и.н. А. М. Обломский. — Калининград: «Калининградская книга», Институт археологии РАН, 2016. — 362 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-9907742-7-8.
• Лозе, И. А. Вопросы картографирования находок янтаря эпохи неолита на Европейской части СССР // Известия АН Латвийской ССР : журнал / главный редактор В. П. Самсон, научный редактор Л. А. Лубей, редактор А. К. Цинис. — Рига : «Зинатне», 1980. — № 9 (398). — С. 73—86. — 160 с. — 850 экз.</span>
• Сухих В. В.. О возможной интерпретации мифа о Фаэтоне // Исседон: Альманах по древней истории и культуре / А. В. Седов. — Екатеринбург : Екатеринбургский гуманитарный университет, 2002. — Т. 1 / А. В. Зайков. — С. 6—15. — 143 с. — 500 экз. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1683—7037&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1683—7037].</span>
• Хоиньска—Бохдан E.. [www.ambermuseum.ru/home/about_museum/books/read_online?id=548f41fc138c69cc20000061&index=0&page=7#read-anchor Направление контактов и главные зоны обмена янтаря в Европе с неолита до раннего средневековья (попытка реконструкции)] : [англ.] = Directions of contacts and main zones of amber exchange in Europe from the Neolithic to Early the Middle ages (an attempt at reconstruction) : [пер. с рус.] // [www.ambermuseum.ru/home/about_museum/books/info?id=548f41fc138c69cc2000004f Торговые пути янтаря: материалы международной научно-практической конференции, Калининград, 30 июня 2011 г.] : [англ.] = Trade routes of amber, Materials of the international research abd practice conference, June 30, 2011, Kaliningrad : [пер. с рус.] : сборник / ред. З. В. Костяшова. — Калининград : Министерство культуры Калининградской области, Калининградский областной музей янтаря, 2011. — С. 7—26. — 100 с. — ISBN 978-5-903920-21-1.</span>

Отрывок, характеризующий Янтарный путь

– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.