Позняк, Ян Александрович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ян Александрович Позняк»)
Перейти к: навигация, поиск
Ян Александрович Позняк
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Я́нка Позня́к, Ян Алекса́ндрович Позня́к (19 февраля[1] 1887 (по другим известиям в 1895[1]), мест. Субботники Ошмянского уезда Виленской губернии, ныне Ивьевский район Гродненской области — после октября 1939, НКВД, возможно Минск[2]; Псевдонимы: Янка Дудар; Той Самы; Сялянец; Криптонимы: Я. Д.; Д-р; Я.Д-р; Я. П.; я.п.; Яп.; П-к; п-к; Я.П-к; Рэд. «Б.Кр.») — белорусский общественно-культурный деятель, издатель, публицист, политик. Дед З. С. Позняка.





Биография

Родился в крестьянской семье белорусов-католиков: родители — Александр и Анна (в девичестве Тучковская) Позняки[1]. Получил общее среднее и музыкальное образование[1]. Рано присоединился к белорусскому движению. В 19091912 годах принимал участие в работе белорусских христианско-просветительских кружков. В 19131915 годах в Вильно вместе с А. Бычковским, Ядвигиным Ш., Б. Почопкой и др. издавал католическую газету «Biełarus» (рус. Белорус). В 19181920 годах Я. Позняк служил органистом в костёле в Лаваришках около Вильно, затём в костёле Святых Иоаннов в Вильно. Член Христианско-демократического союза (белор. Хрысціянска-дэмакратычная злучнасць) с момента его основания в мае 1917 года в Петрограде.

Активно участвовал в белорусском христианско-демократическом движении, особенно после перемещения в 1921 году его центра в Вильно. В 19281936 годах редактировал газету «Biełaruskaja krynica» (рус. Белорусский источник). С 1928 года был секретарём Президиума ЦК Белорусской христианской демократии, с 1936 года — председателем Президиума Белорусского народного объединения. Организовывал на селе белорусские художественные коллективы, белорусские школы. С начала 1930-х годов — председатель Виленского Белорусского национального комитета.

В 1936 году газета «Biełaruskaja krynica» 11 раз конфисковывалась польскими властями, на редактора было заведено более 30 судебных дел[2]. На Я. Позняка были наложены денежные штрафы, он был арестован и провёл в заключении несколько месяцев. В 1937 году «Biełaruskaja krynica» была закрыта польскими властями. С 1939 года — редактор журнала «Хрысьціянская думка» (рус. Христианская мысль) в Вильно[1][2][3][4]. В сентябре-октябре 1939 года арестован НКВД и вывезен из Вильно[1][2]. По одной из версий до июня 1941 года содержался в тюрьме в Старой Вилейке, что недалеко от Молодечно[1]. Обстоятельства и дата гибели неизвестны[1][2].

Издавался с 1920 года, активно печатался в газете «Krynica» (позднее «Biełaruskaja krynica»; рус. Источник, Белорусский источник). Автор многочисленных статей о политической, религиозной, культурной жизни Западной Белоруссии, о событиях в мире. Писал стихи, рассказы.[1]

В некоторых публикациях, наряду с другими невероятными известиями, можно встретить утверждение, что Я. Позняк был редактором издававшейся в Берлине при участии германских властей белорусской газеты «Ранiца» (рус. «Утро»)[5][6]. Однако, это утверждение не соответствует действительности, первый номер газеты вышел в Берлине 3 декабря 1939 г.[7], то есть уже после ареста Я. Позняка в Вильно.

Библиография

Напишите отзыв о статье "Позняк, Ян Александрович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Пазняк Янка // Беларускія рэлігійныя…
  2. 1 2 3 4 5 Пазняк Янка // Рэпрэсаваныя літаратары…
  3. Пазняк Янка // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі…
  4. Пазняк Ян Аляксандравіч // Беларускія пісьменнікі…
  5. Кожевников В. БНР: история…
  6. Андрюхин В. Секрет Президента…
  7. Раніца № 1…

Литература

  • Андрюхин В. [www.novdelo.ru/index.php?nav=nnews&viewart=11594 Секрет Президента] // Новое дело № 18 от 30.04.2008.
  • Кожевников В. [www.politklub.ru/viewtopic.php?f=44&t=76 БНР: история пятой колонны] / Владимир Кожевников // Коммунист Белоруссии. Мы и время: газета Коммунистической партии Беларуси / учредитель — Коммунистическая партия Беларуси. — 2008, 22 марта № 11 (586). BY-NBCB-se-08-420303
  • Пазняк Ян Аляксандравіч // Беларускія пісьменнікі: Біябібліяграфічны слоўнік. У 6 т. / Пад рэд. А. І. Мальдзіса. — Мінск: БелЭн, 19921995. Т. 4.
  • [slounik.org/146886.html Пазняк Янка] // Беларускія рэлігійныя дзеячы XX ст.: Жыццярысы, мартыралогія, успаміны / Уклад. Ю. Гарбінскі. — Мінск—Мюнхен: Беларускі кнігазбор, 1999. ISBN 985-6318-65-3
    • LCVA, ф. 131, опись 2, дело 3162;
    • ЦНБ, ф. 5, опись 1, дело 1;
  • [www.marakou.by/by/davedniki/represavanyya-litaratary/tom-ii?id=19699 Пазняк Янка] // Рэпрэсаваныя літаратары, навукоўцы, работнікі асветы, грамадскія і культурныя дзеячы Беларусі, 17941991: Энц. даведнік. У 10 т. / Уклад. Маракоў Л. У. — Мінск, 2003. Т. 2. ISBN 985-6374-04-9;
    • Малецкі Я. Пад знакам Пагоні (Успаміны). — Таронта, 1976.
  • Пазняк Янка // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. У 6-ці тамах. Т. 5. — Мінск. — С. 377.
  • [picasaweb.google.com/lh/photo/g7GQkSm_Vhu5lD6UF_FIyw?feat=directlink Раніца, № 1. Бэрлін, 3 сьнежня 1939]

Отрывок, характеризующий Позняк, Ян Александрович

– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?