Ламбль, Ян Баптиста
Ян Баптиста Ламбль (чеш. Jan Baptista Lambl; 9 августа 1826, Пльзенский край — 7 ноября 1909, Прага) — чешский учёный-агроном. Брат Карела и Душана Ламблей.
Биография
Учился у Яна Сватоплука Пресла и был первым студентом Пражского университета, который прослушал его курс на чешском языке[1].
В 1851—1855 гг. преподавал физику и химию в военно-технической школе в Белграде, в 1855—1862 гг. профессор химии и естествознания в школе агрономов в Дечине. В 1866—1897 гг. сперва доцент, затем профессор сельского хозяйства в Пражской политехнической школе, в 1891—1892 гг. её ректор, в 1908 г. удостоен звания почётного доктора. Помимо этого также был инспектором чешских земледельческих училищ. В 1870 г. основал в Праге Помологический институт[2]. Вместе с братом Карелом работал над созданием энциклопедии «Земледелец нового времени» (чеш. Rolník nového věku), в 45 выпусках которой нашли отражение разные аспекты сельского хозяйства; с 1880 г. редактировал книжную серию «Библиотека земледелия» (чеш. Bibliotéka polního hospodářství), открыв её собственной книгой «Земельная рента как задача всякого сельского хозяйства и животноводства» (нем. Die Grundrente als Zweck aller Landwirtschaft und Viehzucht). В 1892—1906 гг. — первый председатель Чешского общества химической промышленности. Почётный член Чешского химического общества (1894)[3].
Сочинения
Наиболее известный труд Ламбля — «Депекорация в Европе» (нем. Depekoration in Europa; Лейпциг, 1878, репринт 2001). Неологизмом «депекорация» Ламбль обозначил тенденцию к снижению поголовья скота, полагая, что эта тенденция будет иметь далеко идущие последствия для экономики, структуры питания и т. п. Гипотеза Ламбля вызвала широкий общественный интерес, ей посвящались диссертации — например, «Теория депекорации Ламбля и скотоводство в Пруссии» (нем. Die Lambl'sche Theorie von der Depekoration und die Nutzviehhaltung in Preussen; 1916) А. Шольца. В России на книгу Ламбля отозвался И. И. Ефимов в статье «Теория депекорации профессора I. А. Lambl’я и её критики» («Известия Петровской Академии», 1884, вып. 11); спустя почти 20 лет мемуарист Ю. О. Якубовский отмечает обсуждение идеи депекорации в доме Льва Толстого[4].
Ламблю принадлежит также очерк «Летняя поездка по Крыму» (чеш. Letní projížďka po Krymu; 1876), в котором говорится: «Там, где турецкими прежде землями управляет Россия, — там стало безопасно для людей, там строятся дороги, мосты, почты и хорошие постоялые дворы для приезжих, там установились дисциплина, чистота и порядок»[5].
Напишите отзыв о статье "Ламбль, Ян Баптиста"
Примечания
- ↑ [chemicke-listy.cz/Bulletin/bulletin342/bulletin342.pdf Jiří Jindra. Počátky české chemické společnosti] // Chem. Listy, No. 97 (2003). — P. 222. (чешск.)
- ↑ [szestabor.cz/botanicka/index.php?idc=62 Osobnosti spjaté s botanickou zahradou] // Сайт Ботанического сада в Таборе (чешск.)
- ↑ [www.csch.cz/honor.htm Čestní členové Společnosti od r. 1880] (чешск.)
- ↑ Ю. О. Якубовский. Последнее свидание // Вегетарианское обозрение, 1912, № 3-4.
- ↑ [ctn.cvut.cz/pt/download.php?id=399 I. Kraus. Čestní doktoři na pražské technice VII] // Pražská Technika, 2002, № 5. — Pp. 50-51. (чешск.)
Отрывок, характеризующий Ламбль, Ян Баптиста
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
