Розен, Ян Богумил

Ян Богумил Розен
Jan Bogumił Rosen
Дата рождения:	16 октября 1854(1854-10-16)
Место рождения:	Варшава, Царство Польское, Российская империя
Дата смерти:	8 ноября 1936(1936-11-08) (82 года)
Место смерти:	Варшава, Польша
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:
Жанр:	батальный
Учёба:	Мюнхенская академия художеств, частная художественная школа Юзефа Брандта, École des Beaux-Arts
Стиль:	классический
Работы на Викискладе

Ян Богумил Розен (польск. Jan Bogumił Rosen; 16 октября 1854, Варшава — 8 ноября 1936, там же) — польский художник-баталист.

Биография

Родился в состоятельной еврейской семье, перешедшей в лютеранство. С детства проявлял способности к рисованию. Первые уроки живописи получил в Варшаве под руководством Францишка Костжевского.

Продолжил совершенствовать мастерство в 1872—1875 в Мюнхенской академии художеств. Брал уроки в частной художественной школе Юзефа Брандта. Следующие четыре года занимался в парижской Школе изящных искусств (École des Beaux-Arts) у Ж. Л. Жерома и Изидора Пильса.

Совершил путешествие по Европе, жил в Мюнхене, Париже, Лозанне. С 1891 проживал в России. Служил придворным художником российского императора Александра III.

В 1907 совершил морское путешествие в Африку, а в 1908 побывал в Скандинавии.

Вернулся в Польшу, только после обретения ею независимости в 1921 году.

Похоронен на лютеранском кладбище Варшавы.

Сын — художник Ян Генрик Розен (Jan Henryk de Rosen; 1891—1982).

Творчество

Известен, в основном, как художник-баталист. Писал полотна на военную тему, с батальными сценами наполеоновских войн. Выполнил ряд картин на тему польского восстания 1830 года.

Кроме того, любимым мотивом его картин были кони и всë связанное с ними.

Одна из самых известных картин, написанных Розеном — «Смотр польской кавалерии великим князем Константином Павловичем в Варшаве на Саксонской площади в 1824 году». Картина эта была куплена императором Александром III, после чего началась карьера Я. Розена в Петербурге в качестве придворного живописца.

Изредка писал портреты, занимался также книжной иллюстрацией.

Галерея

• Смотр каваллерии.jpg

  Смотр польской кавалерии великим князем Константином Павловичем в Варшаве на Саксонской площади в 1824 году.

• General of Kingdom of Poland on horseback.png
• Battle of Stoczek.jpg

  «Битва под Сточеком», 1890 год.

• Jan Rosen Carriage contest on Ujazdowski square 1881.jpg

  «Смотр карет на Уяздовской площади в 1881 году», 1881 год.

Ссылки

• [www.pinakoteka.zascianek.pl/Rosen/Index.htm Jan Rosen] (польск.)

Отрывок, характеризующий Розен, Ян Богумил

– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…