Уилмут, Иэн

Иэн Уилмут
Дата рождения:	7 июля 1944(1944-07-07) (79 лет)
Место рождения:	Эдинбург, Шотландия
Страна:	Великобритания
Научная сфера:	Генетика
Место работы:	Центр регенеративной медицины Эдинбургского университета
Учёное звание:	член Лондонского королевского общества, Королевского общества Эдинбурга, Академии медицинских наук Великобритании
Альма-матер:	Ноттингемский университет
Научный руководитель:	Кристофер Полдж
Известные ученики:	Кейт Кэмпбелл
Известен как:	Лидер группы, впервые клонировавшей в 1996 году млекопитающее из взрослых соматических клеток («овечку Долли»)
Награды и премии:

И́эн Уи́лмут (англ. Ian Wilmut; род. 7 июля 1944 года, в Эдинбурге, Шотландия) — британский эмбриолог. Доктор наук в области биологии, медицины и генетики. В настоящее время профессор-эмерит MRC Центра регенеративной медицины Эдинбургского университета. Наиболее известен как лидер исследовательской группы, которая в 1996 году впервые клонировала млекопитающее из взрослых соматических клеток.

Биография

Родился в 1944 году в Шотландии. Мать — медсестра. Отец — хирург.

Обучался в Ноттингемском и Кембриджском университетах. В 1986 году защитил докторскую диссертацию на тему «Генетическое вырождение в ходе развития человека» под руководством Кристофера Полджа.

Известен такими экспериментами как межвидовое скрещивание, клонирование теплокровных животных. В 1996 году в Рослинском институте группа под руководством Иэна Уилмута сообщила об успешном клонировании овцы с использованием культивируемых in vitro эмбриональных клеток. Годом позже эта же группа впервые смогла клонировать овцу (так называемая овечка Долли) при помощи внесения ядра клетки взрослого животного в лишённую ядра яйцеклетку.

Награды и премии

В декабре 2007 года было объявлено, что он будет посвящён в рыцари.

Лауреат премии Шао в области медицины и наук о жизни (2008).

Офицер Ордена Британской Империи.

См. также

• Клонирование животных
• Хронология биотехнологий

Литература

• «The second creation: Dolly and the age of biological control» . Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2001

Отрывок, характеризующий Уилмут, Иэн

В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»