Ян Ольбрахт Васа

Его Высокопреосвященство кардинал Ян Ольбрахт Васа Jan Olbracht Waza <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-дьякон с титулярной диаконией Санта-Мария-ин-Аквиро.</td></tr>
Епископ Кракова
20 ноября 1632 года — 29 декабря 1634 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Епископ Анджей Липский
Преемник:	Епископ Якуб Задзик
Рождение:	25 июня 1612(1612-06-25) Варшава, Речь Посполитая
Смерть:	29 декабря 1634(1634-12-29) (22 года) Падуя, Венецианская республика
Принятие священного сана:	не был рукоположен
Епископская хиротония:	не был рукоположен
Кардинал с:	19 ноября 1629 год]а

Ян Ольбрахт Васа, или Юхан Альбрехт Васа (польск. Jan Olbracht Waza, швед. Johann Albert Wasa; 25 июня 1612, Варшава — 29 декабря 1634, Падуя, Венецианская республика) — польский кардинал, принц Речи Посполитой из династии Васа, князь Священной римской империи, сенатор Речи Посполитой. Князь-епископ Эрмланда с 21 октября 1621 по 20 ноября 1632. Епископ Кракова с 20 ноября 1632 по 29 декабря 1634. Кардинал in pectore с 19 ноября 1629 по 20 декабря 1632. Кардинал-дьякон с титулярной диаконией Санта-Мария-ин-Аквиро с 20 декабря 1632.

Биография

Ян Ольбрахт Васа был сыном короля Польши и великого князя Литовского Сигизмунда III Васа и его супруги, эрцгерцогини Констанции Габсбург. Старшим братом Яна Ольбрахта был польский король Ян II Казимир, младшим — епископ Кароль Фердинанд Ваза.

В 1621 году, в возрасте 9-ти лет, после смерти епископа Симона Рудницкого, Ян Ольбрахт становится князем-епископом Эрмланда (Вармии), 20 октября 1632 года — князем-епископом Краковским, и занимает оба этих поста до 1633 года. Образование получил в школе иезуитов. На его личные средства в вармийском городе Фромборке был возведён кафедральный собор, и для его служителей закуплены священные одеяния. В 1633 Ян Ольбрахт возводится в сан кардинала римским папой Урбаном VIII.

Скончался в Падуе, во время выполнения дипломатической миссии, с которой Ян Ольбрахт был отправлен в Италию братом, польским королём Владиславом IV, заболев оспой.

Литература

• Piotr Nitecki, Biskupi kościoła w Polsce w latach 965—1999. Słownik biograficzny, edizione II, Warszawa 2000, colonna 471.

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bwazy.html Информация]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Ян Ольбрахт Васа

– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…