Ян IV из Пернштейна

Ян IV из Пернштейна чеш. Jan IV. z Pernštejna<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Ян IV из Пернштейна. «Зерцало славного маркграфства Моравского». Бартош Папроцкий.</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Моравский земский гетман
1530 — 1530
1526 — 1528
1515 — 1519
Монарх:	Людвик, Фердинанд I
Рождение:	14 ноября 1487(1487-11-14) Моравски-Крумлов
Смерть:	8 сентября 1548(1548-09-08) (60 лет) Грушовани-у-Брна
Место погребения:	Костёл Воздвижения Святого Креста, Доубравник
Род:	Пернштейны
Отец:	Вилем II из Пернштейна
Мать:	Йоганка из Либлиц
Супруга:	2. Гедвика из Шельмберка
Дети:	Ярослав, Вратислав II, Войтех II, Катержина

Ян IV Богатый из Пернштейна и на Гельфштине (чеш. Jan IV. «Bohatý» z Pernštejna a na Helfštejně; 14 ноября 1487, Моравски-Крумлов — 8 сентября 1548, Грушовани-у-Брна) — средневековый чешско-моравский магнат и государственный деятель из дворянского рода Пернштейнов, один из влиятельнейших и богатейших сановников земель Чешской короны 1-й пол. XVI века, моравский земский гетман, граф Кладский. Сын Вилема II, отец Вратислава II из Пернштейна. Участник антигабсбургского восстания сословий в Чехии 1547 года.

Происхождение и молодые годы

Ян IV родился в семье высочайшего маршалка Чешского королевства Вилема II из Пернштейна, одного из влиятельнейших и богатейших вельмож короля Владислава II, и Йоганки из Либлиц. Ян получил отличное образование и благодаря протекции отца уже в девятнадцатилетнем возрасте занял должность высочайшего коморника зесмкого суда в Брно.

Политическая карьера

Ян из Пернштейна трижды занимал должность моравского земского гетмана — высшую должность в бюрократической системе Моравии. В 1528—1545 годах был регентом княжества Тешинского.

Управление имениями

Ян Богатый в результате наследования после смерти своего брата Войтеха I сосредоточил в своих руках большинство родовых владений Пернштейнов. Обладая обширными владениями, Ян IV имел возможность содержать многочисленное войско. В 1547 году он принял участие в Пражском восстании сословий против Габсбургов, однако после поражения антигабсбургских сил при Мюльберге в числе первых сдался на милость короля Фердинанда I. Прощённый королём, Ян из Пернштейна вынужден был распродать часть владений, чтобы расплатиться с накопившимися долгами, но через год умер.

В 1537 году получил Кладское графство в Силезии.

Частная жизнь

Дети:

• Ярослав
• Вратислав II
• Войтех II
• Катержина — жена пана Йиндржиха III из Швамберка (1507—1574)
• Мария (ум. 1556), жена Вацлава III Адама Цешинского.

Литература

• Vorel, Petr. Páni z Pernštejna: vzestup a pád rodu zubří hlavy v dějinách Čech a Moravy. Praha. Rybka Publishers. 1999. ISBN 80-86182-24-X
• Mašláň, Pavel. [valassky.denik.cz/kultura_region/majitele-zamku-a-panstvi-vsetin-jan-iv-z-pernstejna-20140203.html Majitelé zámku a panství Vsetín: Jan IV. z Pernštejna //valassky.denik.cz]
• [www.slezske-mince.cz/kladsko/kladsko/ Kladské středověké mincovnictví: Jan z Pernštejna (1537 - 1548) // slezske-mince.webnode.cz]
• Francek, Jindřich. [obalky.kosmas.cz/ArticleFiles/166925/auto_preview6.pdf/FILE/zlocin-a-trest-v-pardubicich-16.-18.-stoleti-auto_preview6.pdf Zločin a trest v Pardubicích 16.- 18. století]. — Ústí nad Orlicí: Oftis, 2011. — 248 S. — ISBN 978-80-7405-134-0.
• Hofman, Ladislav; Novák, Jan Václav [archive.org/stream/ottvslovnknauni37ottogoog#page/n554/mode/1up z Pernšteina] (чешск.) // Jan Otto Ottův slovník naučný: Illustrovaná encyklopaedie obecných vědomostí. — Praha, 1902. — Sv. 19: «P—Pohoř». — S. 507—510.
• Sedláček, August. Hrady, zámky a tvrze království českého. — Praha: Výtvarný odbor Umělecké besedy, 1882. — Т. I. Chrudimsko. — S. 36—39. — 250 S.

Отрывок, характеризующий Ян IV из Пернштейна

– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.