Японская ассоциация легкоатлетических федераций

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Японская ассоциация легкоатлетических федераций — управляющая организация в лёгкой атлетики в Японии.

Штаб-квартира находится в Токио.





История

Днём основания организации можно считать 8 марта 1925 года. В этот день она была создана под названием Японская федерация лёгкой атлетики. 7 августа 1928 года на 9-м конгрессе IAAF, ассоциация стала членом IAAF и была утверждена в качестве организации управляющей лёгкой атлетикой в Японии.

Президенты ассоциации

  • Рёдзо Хиранума (1929—1958)
  • Хироси Касуга (1958—1964)
  • Итиро Коно (1965)
  • Кэндзо Коно (1965—1975)
  • Хандзи Аоки (1975—1999)
  • Ёхей Коно (1999—2013)
  • Хироси Ёкокава (2013 — настоящее время)

Члены ассоциации

  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Хоккайдо
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Аомори
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Иватэ
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Мияги
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Акита
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Ямагата
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Фукусима
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Ибараки
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Тотиги
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Гумма
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Сайтама
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Тиба
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Токио
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Канагава
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Ниигата
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Тояма
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Исикава
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Фукуи
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Яманаси
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Нагано
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Гифу
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Сидзуока
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Айти
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Миэ
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Сига
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Киото
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Осака
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Хёго
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Нара
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Вакаяма
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Тоттори
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Симанэ
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Окаяма
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Хиросима
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Ямагути
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Токусима
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Кагава
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Эхимэ
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Коти
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Фукуока
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Сага
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Нагасаки
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Кумамото
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Оита
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Миядзаки
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Кагосима
  • Легкоатлетическая ассоциация префектуры Окинава

Напишите отзыв о статье "Японская ассоциация легкоатлетических федераций"

Ссылки

  • [www.jaaf.or.jp/english/org/index.html Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Японская ассоциация легкоатлетических федераций

«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.