Новозеландская кошачьеголовая акула
| Новозеландская кошачьеголовая акула | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Cephaloscyllium isabellum (Bonnaterre, 1788) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Синонимы | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Cephaloscyllium formosanum Teng, 1962 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Ареал | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Охранный статус | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Вызывающие наименьшие опасенияIUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/42752 42752 ] | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Новозеландская кошачьеголовая акула[1], или кошачьеголовая акула[2], или шашечная акула[2], или японская головастая акула[2] (Cephaloscyllium isabellum) — один из видов рода головастых акул, семейство кошачьих акул (Scyliorhinidae). Это эндемик Новой Зеландии. Максимальный размер составляет 1 м. Размножается, откладывая яйца.
Содержание
Таксономия
Французский натуралист Пьер Жозеф Бонатерр изначально описал кошачьеголовую акулу, как Squalus isabella в 1788 году в выпуске «Tableau encyclopédique et méthodique des trois règnes de la nature». Он основывал свой отчёт на статье «L’Isabelle», приписываемой Пьеру-Марии-Огюсту Бруссоне в исследовании 1780 года «Histoire de l’Académie Royale des Sciences». Первичный голотип был утрачен. Поздние авторы отнесли этот вид к роду головастых акул Cephaloscyllium[3].
Кошачьеголовые акулы очень напоминают Cephaloscyllium umbratile и австралийскую головастую акулу, которых в разное время разные авторы считали одним видом кошачьеголовых акул.Cephaloscyllium laticeps. Кошачбеголовые акулы отличаются от австралийских головастых акул окрасом и формой капсулы, в которую заключены яйца[4], а от Cephaloscyllium umbratile окрасом и морфологическими параметрами[5].
Ареал и среда обитания
Кошачьеголовые акулы обитают исключительно в прибрежных водах Новой Зеландии, включая острова Снэрс, архипелаг Чатем и остров Стьюарт на континентальном и островном шельфе на глубине от 0 до 400 м. Это донные рыбы, которые предпочитают скалистые рифы и прилегающее к ним мягкое дно. Самки и самки держаться отдельно[6][7].
Описание
Как правило, кошачьеголовые акулы не превышают 1 м в длину, хотя изредка встречаются особи длиной 1,5. Максимальный зафиксированный размер составляет 2,4 м, но, вероятно, это была плоскоголовая семижаберная акула Notorynchus cepedianus или какой-то другой вид. Самки крупнее самцов[4]. У этих акул плотное, веретенообразное тело, которое постепенно сужается к довольно тонкому хвостовому стеблю. Голова короткая, широкая и немного приплюснутая. Морда широкая и закруглённая. Овальные глаза расположены высоко и имеют рудиментарное третье веко. Под глазами находятся сильные горизонтальные выступы. Ноздри окаймлены складками кожи, которые не достигают рта. Рот очень крупный и изогнутый. Верхние зубы видны, даже когда рот закрыт. Борозды по углам рта отсутствуют.
Грудные плавники крупные и широкие каудальные края слегка вогнуты. Спинные плавники сдвинуты к хвосту. Первый спинной плавник расположен над брюшными плавниками. Второй спинной плавник существенно меньше и расположен над анальным плавником. Птеригоподии самцов очень короткие и толстые. Анальный плавник крупнее второго спинного плавника. Хвостовой плавник короткий и широкий, с хорошо развитой нижней лопастью и глубокой вентральной выемкой у кончика верхней лопасти. Кожа толстая, покрыта разбросанными плакоидными чешуйками стреловидной формы с тремя горизонтальными гребнями. Окрас, как следует из одного из принятых названий, представляет собой тёмные пятна (от 1 до 11) разбросанные по золотисто-коричневому фону, брюхо светлее[4][7].
Биология и экология
Днём кошачьеголовые акулы впадают в состояние, подобное летаргии, и прячутся в щелях и пещерах на рифах[4][6], а ночью охотятся. Их рацион состоит из разнообразных рыб и беспозвоночных, включая, катранов, треску, окуней, кальмаров, осьминогов, брюхоногих, крабов, креветок и червей.
Подобно прочим головастым акулам кошачьеголовые акулы способны накачиваться водой и раздуваться в случае опасности; таким способом они расклиниваются в щелях и не дают себя схватить и даже отпугивают хищника. Будучи пойманными и выброшенными на берег они могут надуться воздухом. Сдуваясь, они издают звуки, похожие на лай большой собаки[8]. Этот вид размножается, откладывая по два яйца за один раз, заключённые в мягкую капсулу кремового цвета длиной 12 см. Спиральные отростки по углам позволяют капсуле прикрепиться к подводным предметам[6]. Новорожденные имеют длину 16 см. Самцы и самки достигают половой зрелости при длине 60 см и 80 см соответственно[5].
Взаимодействие с человеком
Кошачьеголовые акулы встречаются довольно часто. Они не представляют опасности для человека. Часто попадают в качестве прилова в траловые сети, а также при ловле лобстеров. По-видимому, большинство выпущенных обратно в море акул выживает, поскольку они довольно долго могут находиться на воздухе. С 1988 по 1991 в Новой Зеландии велась добыча акул с целью получения жира из печени. В отчётах упоминается, что улов кошачьеголовых акул в тот период составлял 74—540 тонн в год. После прекращения добычи этот показатель снизился до 5 тонн в год. Международный союз охраны природы присвоил этому виду статус сохранности «Вызывающий наименьшие опасения»[6].
Напишите отзыв о статье "Новозеландская кошачьеголовая акула"
Примечания
- ↑ Губанов Е. П., Кондюрин В. В., Мягков Н. А. Акулы Мирового океана: Справочник-определитель. — М.: Агропромиздат, 1986. — С. 83. — 272 с.
- ↑ 1 2 3 Решетников Ю. С., Котляр А. Н., Расс Т. С., Шатуновский М. И. Пятиязычный словарь названий животных. Рыбы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский. / под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., 1989. — С. 25. — 12 500 экз. — ISBN 5-200-00237-0.
- ↑ Eschmeyer, W.N. and R. Fricke (eds.) Catalog of Fishes electronic version (15 January 2010). Retrieved on 8 February 2010.
- ↑ 1 2 3 4 Compagno, Leonard J.V. Sharks of the World: An Annotated and Illustrated Catalogue of Shark Species Known to Date. — Рим: Food and Agricultural Organization, 1984. — С. 298-299. — ISBN 92-5-101384-5.
- ↑ 1 2 Compagno, Leonard J.V, Dando, M.; Fowler, S. Sharks of the World. — Принстон: Princeton University Press, 2005. — С. 216-217. — ISBN 9780691120720.
- ↑ 1 2 3 4 Francis, M.P. (2003). Cephaloscyllium isabellum. In: IUCN 2008. IUCN Red List of Threatened Species. Downloaded on 31 January 2010.
- ↑ 1 2 Michael, S.W. Reef Sharks & Rays of the World. Sea Challengers. — 1993. — С. 52. — ISBN 0-930118-18-9.
- ↑ Martin, R.A. Do Sharks Make Any Sounds? (archived from Google Cache). ReefQuest Centre for Shark Research. Retrieved on 8 February 2010.
Отрывок, характеризующий Новозеландская кошачьеголовая акула
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
