Нанкинская резня

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Часть серии статей о Нанкинской резне
Нанкинская резня

Битва за Нанкин
Международный комитет Нанкинской зоны безопасности
Нанкинская зона безопасности

Военные преступления Японии

Международный военный трибунал для Дальнего Востока
Нанкинский трибунал по военным преступлениям
Состязание в убийстве ста человек мечом

Историография Нанкинской резни

Отрицание Нанкинской резни
Оценки количества погибших при Нанкинской резне

Фильмы

Битва за Китай
Город жизни и смерти
Дети Хуанши
Йон Рабе
Нанкин
Не плачь, Нанкин
Токийский процесс
Цветы войны
Чёрное солнце: Бойня в Нанкине

Книги

Изнасилование Нанкина

Шаблон: просмотр • обсуждение • править

Нанкинская резня (кит. трад. 南京大屠殺, упр. 南京大屠杀, пиньинь: nánjīng dàtúshā) — эпизод Второй японо-китайской войны, в ходе которого в Нанкине, столице Китайской республики, японские военнослужащие совершили массовые убийства гражданского населения и изнасилования. Насилие продолжалось в течение шести недель, начавшись 13 декабря 1937, в день, когда японцы овладели городом. За этот период солдаты Японской императорской армии убили, по разным оценкам, от 40 000 до более 300 000 китайских гражданских лиц и разоружённых солдат[1][2], а также совершили множество изнасилований и актов мародёрства[3][4]. Несколько главных виновников этих преступлений были осуждены Международным военным трибуналом для Дальнего Востока и Нанкинским трибуналом по военным преступлениям и казнены. Однако предполагаемый ключевой виновник, Принц Асако, являвшийся членом японской императорской семьи, избежал суда, так как ранее получил от Союзников иммунитет от преследования.

Так как большинство японских военных записей, посвященных событиям Нанкинской резни, были засекречены и уничтожены вскоре после капитуляции Японии в 1945, историкам неизвестно точное количество жертв насилия. Международный военный трибунал для Дальнего Востока в 1948 году высказал оценку, согласно которой более 200 000 китайцев были убиты[5]. Официальная позиция КНР говорит о более, чем 300 000 и базируется на оценке Нанкинского трибунала по военным преступлениям 1947 года. С 1980-х годов общее количество жертв является предметом постоянных научных дискуссий[6][7].

Нанкинская резня остаётся и вопросом политической повестки, так как дискуссии вокруг неё регулярно затрагивают чувствительные темы исторического ревизионизма и японского национализма[2], приверженцы которых заявляют, что трагедия была преувеличена или полностью сфабрикована в целях пропаганды[8][9][10]. Так или иначе, она остаётся камнем преткновения в отношениях Японии как с Китаем, так и с другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона, такими, как Южная Корея и Филиппины[11].

Хотя правительство Японии признало убийство большого количества нонкомбатантов, мародёрство и другие проявления насилия в захваченном японской армией Нанкине,[12][13] а японские ветераны, служившие там, подтвердили, что жестокости имели место, небольшое, но громкое меньшинство в японском истеблишменте и обществе продолжало заявлять, что нанесённый ущерб был чисто военным, а преступления не совершались. Отрицание массового убийства и ревизионистский подход к этому историческому событию стали составной частью японского национализма[14]. В самой Японии существует разное отношение к Нанкинской резне, но лишь немногие отрицают сам факт того, что она произошла[14].





Содержание

Военная обстановка

В августе 1937 японская армия вступила в Шанхай, где встретила ожесточённое сопротивление и понесла большие потери. Сражение было кровавым, так как обе стороны упорно сражались в ближнем бою в условиях городской застройки. К середине ноября японцы захватили Шанхай при помощи бомбардировки с моря. Генеральный штаб в Токио решил не расширять военные действия из-за больших потерь и низкого уровня морали в войсках. Тем не менее, 1 декабря он же приказал двум армиям — Армии Центрального Китая (англ. Central China Area Army) и 10-й — захватить Нанкин, бывший в тот момент столицей Китайской республики.

Перенос столицы

После поражения в битве за Шанхай Чан Кайши понимал, что падение Нанкина является вопросом времени. Он и его соратники сочли, что не могут позволить себе рисковать лучшими войсками в политически важном, но безнадежном оборонительном сражении за столицу. Чтобы сохранить армию для будущих битв, большая её часть была выведена из города. Стратегией Чан Кайши стало следование рекомендациям его немецких советников по завлечению японской армии вглубь Китая и использованию затем его обширной территории в качестве основного оборонного актива. Чан планировал вести затяжную войну на истощение и измотать японцев в глубине Китая[15].

Оставив генерала Тан Шэнчжи[en] ответственным за город ввиду приближавшейся битвы, сам Чан и большинство его советников направились в Ухань, где оставались вплоть до нападения на неё в 1938 году.

План обороны Нанкина

В пресс-релизе для иностранных репортёров генерал Тан заявил, что город не капитулирует и будет сражаться насмерть. В распоряжении генерала было около 100 000 солдат, в основном не обученных, часть из них принимала участие в недавней битве за Шанхай. Чтобы прекратить бегство населения из города, он, в соответствии с инструкцией, полученной от Чан Кайши, приказал солдатам охранять порт. Армия блокировала дороги, уничтожала лодки и сжигала окружающие деревни, противодействуя масштабной эвакуации.

Китайское правительство покинуло Нанкин 1 декабря, президент уехал 7-го. Судьба города была оставлена на попечение Международного комитета, возглавляемого Йоном Рабе.

План обороны довольно быстро был дискредитирован бегством со своих позиций китайских частей, ранее потерпевших поражение от японцев в Шанхае. Это не лучшим образом сказалось на морали защитников города, многие из которых затем пали в сражении за него и во время японской оккупации Нанкина.

Приближение японской армии

Японские военные преступления, совершённые на подступах к городу

Хотя временные рамки резни обычно устанавливаются в шесть недель после падения Нанкина, японская армия совершала преступления и за пределами этого периода. Многие злодеяния, как сообщалось, были совершены японской армией на марше из Шанхая в Нанкин.

Согласно японскому журналисту, прикомандированному к имперской армии в это время, «Причина того, что [10-я армия] продвигается в сторону Нанкина довольно быстро в молчаливом понимании солдатами и офицерами того, что они по пути могут грабить и насиловать, как и кого хотят»[17].

Романист Тацудзо Исикава[en] в своей книге «Живые солдаты» (яп. 生きてゐる兵隊 икитэиру хэйтай) ярко описывает жестокости, совершаемые солдатами 16-й дивизии Шанхайской экспедиционной армии на марше из Шанхая в Нанкин. Его описания базируются на серии интервью с военнослужащими, которые писатель записал в январе 1938 в Нанкине[18].

Возможно, наиболее известным из зверств стало соревнование в убийстве людей между двумя японскими офицерами, статьи о котором появились в токийской Tokyo Nichi Nichi Shimbun и англоязычном Japan Advertiser. Соревнование состояло в том, что два офицера старались как можно быстрее убить сто человек, используя только мечи, и состязаясь друг с другом в достижении результата на скорость. Освещалось оно японской прессой как спортивное событие с ежедневными отчётами о набранных очках[19][20]. Начиная с 1967 года в Японии не утихают споры о правдивости газетных сообщений об этом конкурсе[21].

В 2000 историк Вакабаяси бросил вызов тем японским исследователям, которые заявляют о вымышленном характере данного события, которое, якобы, в реальности было представлено как имевшее место благодаря сговору с солдатами для повышения боевого духа нации (ямато)[22]. В 2005 окружной суд в Токио отклонил иск от семей офицеров, устроивших «соревнование», заключив, что «лейтенанты признавали своё намерение убить 100 человек» и что история не может быть признана безусловно выдуманной[23]. Судья также основывался на том, что оригинальные публикации были уже более, чем шестидесятилетней давности[24] Историчность этого события в Японии остаётся дискуссионной[25].

Бегство гражданского населения

С приближением японской армии к Нанкину китайское население в панике покидало город, опасаясь не только опасностей предстоящего сражения, но также и последствий применения тактики выжженной земли, которую использовали японские войска.

Китайцы поджигали здания в северной части города, а также около нескольких городских ворот. Сжигались объекты внутри и вне городских стен, здание одного из министерств, армейские бараки, леса и прочее имущество, стоимость которого составила от 20 до 30 миллионов долларов США в ценах 1937 года[26][27][28].

Создание Нанкинской зоны безопасности

Основная статья: Нанкинская зона безопасности

В Нанкине того времени проживало много европейцев, занимавшихся торговлей и миссионерской деятельностью. При приближении японской армии большинство из них покинули город. Остались только 27 иностранцев. Пятеро из них были журналистами, которые задержались в городе на несколько дней после его падения и покинули Нанкин 16 декабря. Пятнадцать из остальных двадцати двух сформировали в западном квартале комитет, названный Международным комитетом Нанкинской зоны безопасности[en][29]. Главой комитета стал немецкий бизнесмен Йон Рабе, избранный, среди прочего, потому, что он был членом НСДАП, а между Германией и Японией был заключён и действовал Антикоминтерновский пакт.

Японское правительство заранее согласилось не атаковать те части города, в которых не будут находиться китайские военные, а члены Комитета смогли убедить китайские власти убрать войска из этой зоны.

1 декабря 1937 мэр Нанкина Ма Чаоцзюнь[zh] приказал всем оставшимся в городе китайцам собраться в «зоне безопасности». 7 декабря многие, включая представителей власти, покинули город, и Международный комитет стал де-факто управляющим органом в Нанкине.

Назначение принца Асака командующим

После возникновения напряжения между ними император Хирохито своим меморандумом отдалил принца Асаку от двора, негативно отозвавшись о его поведении. Он назначил опального принца в Нанкин для того, чтобы тот мог «сделать выводы»[30]. Считается, что Хирохито не знал о роли принца в Нанкинской резне или не пожелал признать таковую[31].

5 декабря Асака вылетел на самолёте из Токио и тремя днями позже прибыл на фронт. Он встретился с командирами дивизий генерал-лейтенантами Кэсаго Накадзимой и Хэйсукэ Янагавой, которые проинформировали его, что японцы практически окружили 300 000 китайских солдат в окрестностях Нанкина, а предварительные переговоры позволяют предположить, что китайцы сдадутся[32].

Принца Асаку обвиняют в том, что он издал приказ «убивайте всех пленных», тем самым, предоставив формальное основание для преступлений, совершённых во время битвы и после неё[33]. Некоторые авторы согласны с тем, что принц подписал для японских солдат в Нанкине приказ «убить всех пленных»[34]. Другие же считают, что генерал-лейтенант Исаму Тё, разослал такой приказ за подписью принца, но без ведома последнего[35]. Однако даже если это было инициативой снизу, принц оставался командующим, то есть ответственным за действия вверенных ему войск, и не сделал ничего, чтобы остановить бойню. Когда же генерал Иванэ Мацуи прибыл через четыре дня после её начала, одного строгого приказа оказалось достаточно, чтобы прекратить резню.

Хотя доля ответственности принца Асаки в резне остаётся предметом споров, главная санкция, сделавшая это массовое убийство и другие военные преступления Японии в Китае возможным была дана императором Хирохито, который 5 августа 1937 года одобрил предложение представителей японской армии не применять при обращении с китайскими пленными ограничений, налагаемых международным правом[36].

Битва за Нанкин

Основная статья: Битва за Нанкин

Осада города

Японские войска продолжали продвигаться вперёд, прорвав последние рубежи обороны китайцев. 9 декабря они оказались под стенами Нанкина.

Ультиматум о капитуляции

В полдень 9 декабря японские военные разбросали над городом листовки, требуя его сдачи в течение 24 часов и грозя уничтожением в случае отказа[37][N 1]

Тем временем члены Комитета связались с генералом Таном и предложили ему план трёхдневного прекращения огня, во время которого китайские силы могли бы отойти, не вступая в бой, а японские оставались бы на своих прежних позициях.

Генерал Тан согласился, при условии, что Комитет смог бы получить согласие на это Чан Кайши, который уже убыл в Ханькоу и перенёс туда свою штаб-квартиру.

Йон Рабе 9 декабря поднялся на борт американского военного судна USS Panay[en] и отправил телеграммы Чан Кайши и американскому посланнику в Ханькоу, а также японским военным властям в Шанхае. На следующий день его проинформировали, что Чан, ранее заявлявший, что Нанкин нужно оборонять «до последнего человека», отклонил предложение.

Штурм города и овладение Нанкином

Японцы ожидали ответа на свой ультиматум, но ответа от китайской стороны до последнего срока, то есть до 10 декабря, не последовало. Генерал Иванэ Мацуи ждал ещё час, а затем приказал взять город штурмом. Японская армия атаковала с нескольких направлений одновременно. 16-я дивизия Шанхайской экспедиционной армии устремилась к трём восточным воротам, 6-я дивизия 10-й Армии напала на западную стену, а 9-я дивизия ШЭА начала наступать на участке между ними[15].

12 декабря, подвергаясь тяжёлому артобстрелу и бомбардировке с воздуха, генерал Тан приказал своим подчинённым отступать. Однако вместо организованного отхода начался хаос. Некоторые китайские солдаты переодевались в гражданскую одежду, а многие другие были застрелены китайскими же силами охраны порядка при попытках покинуть город[26].

13 декабря 6-я и 116-я дивизии японской армии первыми вошли в Нанкин, встречая лишь незначительное сопротивление его защитников. 9-я и 16-я дивизии в то же самое время проникли в город через разные ворота. Около полудня того же дня два небольших отряда японских кораблей пристали к обоим берегам реки Янцзы.

Преследование и операции по зачистке города

Японские войска преследовали отступающие китайские части, особенно к северу и к востоку от городских стен. Хотя большинство источников говорит о том, что последняя фаза сражения была односторонним избиением деморализованного и бегущего противника, некоторые японские историки считают, что оставшиеся китайские части всё ещё представляли опасность для японцев. Принц Асака, давая интервью военному корреспонденту, заявил позже, что попал в очень опасное положение, когда его штаб попал в засаду, устроенную отступавшими к востоку от города китайцами. А с другой стороны от города японцы в это время встретили около 20 000 китайских солдат, пытавшихся выбраться из района Сягуань[zh][15].

Японская армия проводила зачистки внутри и вне Нанкинской зоны безопасности. Так как часть города вне этой зоны была практически полностью эвакуирована, японцы сосредоточили свои усилия на ней. Нанкинская зона безопасности площадью 3,85 км² была переполнена, вобрав в себя почти всё оставшееся в городе население. Японское командование разделило эту зону на сектора ответственности различных частей, чтобы выявить внутри неё сменивших форму на гражданское платье китайских солдат[15].

Массовые убийства

Свидетели, европейцы и китайцы, оказавшиеся в Нанкине после его падения, сообщали о том, что на протяжении следующих шести недель японцы совершали изнасилования, убийства, акты мародёрства, поджоги и другие преступления. Некоторые из этих свидетельств, такие, как дневники Йона Рабе и американки Минни Вотрен[en], исходят от иностранцев, которые старались спасти китайское гражданское население. Другие представляют собой показания выживших в резне китайцев, журналистов (западных и японских), а также полевые записи военных. Американский миссионер Джон Магии[en] снял 16-миллиметровый фильм и сделал фотографии Нанкинской резни.

22 ноября группа из 15 иностранцев во главе с Рабе сформировала Международный комитет и установила Нанкинскую зону безопасности, чтобы защитить оставшееся гражданское население города, насчитывавшее от 200 000 до 250 000 человек. Рабе и американский миссионер Льюис Смайт, секретарь Комитета и профессор социологии в Нанкинском университете, записали действия японских войск и направили жалобы в посольство Японии.

Состязание в убийстве

Основная статья: Состязание в убийстве ста человек мечом

В 1937 аффилированные японские газеты Osaka Mainichi Shimbun и Tokyo Nichi Nichi Shimbun, освещали «конкурс» между двумя японскими офицерами, Тосиаки Мукаи и Цуёси Нодой из 16-й дивизии. Это происходило в период до взятия Нанкина и офицеры описывались как желавшие выяснить, кто из них первым зарубит 100 человек мечом. По пути из Цзюйжуна[zh] в Таншань (оба города расположены в Цзянсу), Мукаи убил 89 человек, в то время, как Нода — 78. Так как никто не убил сотни, соревнование продолжалось. Когда они прибыли к горе Цзыцзинь[en], Мукаи уже убил 106, а Нода — 105 человек. Оба офицера убили своих сотых жертв в разгар сражения, что не позволяло установить, кто из них справился первым. Тем не менее, журналисты Асами Кадзуо и Судзуки Дзиро 13 декабря сообщили в Tokyo Nichi-Nichi Shimbun о том, что офицеры решили начать новое соревнование, посвящённое убийству уже 150 человек[38].

После капитуляции Японии оба офицера были арестованы, осуждены, названы «врагами цивилизованных людей» и расстреляны в Нанкине[39].

Изнасилования

Международный военный трибунал для Дальнего Востока оценил количество изнасилованных в 20 000 не считая детей и старых женщин[42]. Перед совершением значительной части из них солдаты искали женщин в домах местного населения. Женщин часто похищали и затем подвергали групповым изнасилованиям[43]. Часто сразу после изнасилования женщин убивали, нередко путём изощрённых издевательств[44] или через засовывание в половые органы штыков, бутылок, бамбуковых палок и других предметов. Для детей исключения не делалось, преступники вспарывали их, чтобы совершить насилие[45].

19 декабря 1937 священник Джеймс Маккаллум записал в своём дневнике:

Я не знаю, где остановиться. Никогда я не слышал и не читал о такой жестокости. Изнасилование! Изнасилование! Изнасилование! Мы насчитали как минимум 1000 случаев за ночь и много днём. В случае сопротивления и даже намёка на неодобрение они наносят штыковое ранение или посылают пулю. … Люди в истерике … Женщин уносят каждое утро, день и вечер. Кажется, всей японской армии разрешено творить всё, что угодно, чего бы они не захотели[46]

7 марта 1938, Роберт Уилсон, хирург в управляемом американцами Университетском госпитале в зоне безопасности, написал в письме своей семье: «По консервативным оценкам, хладнокровно убито 100 000 человек, включая тысячи солдат, сложивших оружие»[47].

Ниже приведены две выдержки из его писем семье от 15 и 18 декабря 1937:

Резня гражданских ужасает. Я бы мог заполнить целые страницы описаниями изнасилований и жестокостей, в которые почти невозможно поверить. От семи уличных уборщиков, сидевших в своей конторе, когда на них без причины напали японские солдаты, остались только два исколотых штыками, которым удалось добраться до госпиталя, а пятеро их товарищей были убиты на месте
Позвольте мне восстановить в памяти несколько случаев, произошедших за последние два дня. Прошлой ночью в дом китайского сотрудника госпиталя вломились и две женщины, его родственницы, были изнасилованы. Две шестнадцатилетние девушки были до смерти изнасилованы в одном из лагерей беженцев. В среднюю школу при Университете, где находится 8000 человек, япошки приходили 10 раз за последнюю ночь, перебираясь через стену, воруя еду, одежду и насилуя, пока не почувствовали удовлетворения. Они кололи штыками мальчика восьми лет, нанеся ему пять ранений, в том числе одно, затрагивающее желудок, часть сальника находилась вне брюшной полости. Думаю, он будет жить[48].

В дневнике Йона Рабе, который он вёл во время битвы за город и его оккупации японской армией, описаны многочисленные случаи жестокости японцев. Запись от 17 декабря:

Двое японских солдат перебрались через стену и собирались вломиться в мой дом. Когда я показался, они сказали, что, якобы, видели, как стену перелезают двое китайских солдат. Когда я показал им партийный значок, они скрылись тем же способом. В одном из домов на узкой улице за стеной моего сада женщина была изнасилована, а затем ранена в шею штыком. Мне удалось вызвать скорую помощь и мы отправили её в госпиталь… Говорят, что прошлой ночью около 1000 женщин и девушек были изнасилованы, около ста девочек в одном только колледже Цзиньлин… Не слышно ничего, кроме изнасилований. Если мужья или братья вступаются, их пристреливают. Все, что ты видишь и слышишь это жестокость и зверства японских солдат[49].

Существуют также свидетельства того, что японцы заставляли семьи совершать инцест[50]. Сыновей принуждали насиловать матерей, а отцов — дочерей. Одна из беременных женщин была изнасилована группой японских солдат и родила всего через несколько часов после этого; ребёнок выглядел физически невредимым (Robert B. Edgerton, Warriors of the Rising Sun). Монахов, принявших целибат, также заставляли насиловать женщин.

Убийства гражданских лиц

После занятия Нанкина японской армией, совершённые её солдатами массовые убийства стоили жизни 60 000 жителей города, однако точное количество жертв привести затруднительно, так как многие тела были сожжены, выброшены в реку Янцзы или закопаны в братских могилах[51][52][53]. Японские ультра-националисты оспаривают такие цифры потерь, некоторые из них даже утверждают, что всего было убито несколько сотен гражданских[54] Б. Кэмпбелл (англ. B. Campbell), в статье в журнале Sociological Theory[en] статье описал Нанкинскую резню как геноцид, указывая, что уничтожение населения продолжалось в течение долгого времени после очевидной и уверенной победы японцев в сражении за город[55]. 13 декабря 1937, Йон Рабе записал в своём дневнике:

Только проехав по городу, мы смогли оценить масштаб ущерба. Каждые 100—200 метров лежало мёртвое тело. Трупы гражданских, которые я осмотрел, имели огнестрельные ранения в спину. Эти люди были застрелены сзади, когда пытались убежать. Японцы ходили по городу группами по 10—20 человек и грабили магазины… Я собственными глазами видел, как они грабят кафе нашего немецкого пекаря герра Кисслинга. Гостиница Хемпеля тоже была взломана, как и почти все магазины по улицам Чуншан и Тайпин[56].

10 февраля 1938 года секретарь посольства Германии Розен написал в министерство иностранных дел о фильме, снятом преподобным Джоном Магии, рекомендуя приобрести его. Выдержки из его письма, хранившегося в Политическом Архиве в Берлине:

Во время основанного на терроре японского владычества в Нанкине — которое, в значительной степени, продолжается и сейчас — преподобный Джон Магии, миссионер Американской епископальной церкви, который находится здесь уже почти четверть века, снял фильм, содержащий красноречивые свидетельства зверств японцев… Следует просмотреть её и определить, пытались ли высшие чины предотвратить акты насилия, которые продолжаются и сегодня[57].
13 декабря около 30 японских солдат пришли к китайскому домовладению по адресу Синлюгу #5 в юго-восточной части Нанкина и потребовали впустить их. Дверь открыл домовладелец, магометанин по имени Ha. Они застрелили его из револьвера, а затем и Г-жу Ha, которая после убийства Ha на коленях просила их больше никого не убивать. Г-жа Ha спросила их, за что они убили её мужа, и была также убита. Г-жа Ся была вытащена из-под стола в комнате для гостей, где она пыталась спрятаться вместе со своим годовалым ребёнком. Она была раздета и изнасилована одним или более из мужчин, а затем заколота штыком в грудь, а в её вагину засунули бутылку. Ребёнок был убит штыком. Некоторые солдаты затем перешли в следующую комнату, где [находились] родители г-жи Ся, их возраст 76 и 74 года, и две её дочери 16 и 14 лет. Они собирались изнасиловать девочек, когда бабушка попыталась защитить их. Солдаты застрелили её из револьвера. Дедушка обхватил её тело и был убит. Девочки были изнасилованы, старшая 2—3, а младшая 3 мужчинами. Старшая девочка затем была зарезана, а в её вагину засунули трость. Младшая также была заколота, но избежала ужасной участи своей сестры и матери. Затем солдаты закололи штыком другую сестру в возрасте 7—8 лет, которая также находилась в комнате. Последними в доме убили двух детей Ha, 4 и 2 лет от роду. Старший был заколот, а голова младшего разрублена мечом[58].

На беременных женщин охотились специально, их животы прокалывали штыками, часто после изнасилования. Тан Цзюньшань, выживший свидетель массовых убийств, совершавшихся одной из японских армия, свидетельствует:

Седьмой и последней в первом ряду была беременная женщина. Солдат решил, что может изнасиловать её перед убийством и, отделив от группы, оттащил примерно на десять метров в сторону. Когда он попытался совершить изнасилование, женщина оказала отчаянное сопротивление… Солдат резко ударил её в живот штыком. Она издала последний стон, когда её кишечник вывалился наружу. Затем солдат зарезал плод, было отчётливо видно его пуповину, и отбросил его в сторону[59].

По словам ветерана флота Сё Митани, «Армия использовала сигнал трубы, который означал „Убивайте всех убегающих китайцев“»[60]. Тысячи людей были отведены к яме и убиты в месте, которое стало известно как «Ров десяти тысяч трупов», траншее длиной около 300 и шириной 5 м. Так как записи не велись, количество закопанных там оценивается в 4000—20 000. Однако большинство историков считают, что их было более 12 000[61].

Народ хуэй, китайское преимущественно мусульманское меньшинство, также пострадал в резне, после которой одна мечеть была разрушена, а другие «заполнены трупами». Волонтёры и имамы похоронили по мусульманскому обряду более 100 своих соплеменников[62].

Бессудные казни китайских военнопленных

6 августа 1937 император Хирохито лично одобрил предложение армии устранить препятствия, ограничивающие свободу действий в отношении китайских военнопленных рамками международного права. Директива также рекомендовала штабным офицерам прекратить использование самого термина «военнопленные»[63].

Сразу после падения города японцы начали розыск китайских солдат, в ходе которого задержали тысячи молодых людей. Многих из них загнали в реку Янцзы, где расстреляли из пулемётов. 18 декабря произошло, возможно, самое массовое убийство военнопленных на берегу Янцзы, ставшее известным как Straw String Gorge Massacre. Большую часть утра японские солдаты связывали руки пленных вместе; в сумерках они разделили китайцев на четыре колонны и открыли по ним огонь. Не имея возможности скрыться, пленные кричали и бились в отчаянии. Понадобилось около часа, чтобы звуки убийства закончились и затем японцы ещё добивали выживших штыками. Большинство были сброшены в реку. Считается, что в этой бойне погибло 57,500 китайцев.

Японцы согнали 1,300 китайцев — солдат и гражданских — к Тайпинским воротам и убили их там. Жертв сначала подорвали при помощи мин, а затем облили горючим и сожгли. Тех, кто после этого выжил, закололи штыками[64]. Американские корреспонденты en:F. Tillman Durdin и Арчибальд Стил сообщили, что видели гору трупов высотой в шесть футов у городских ворот Yijiang. Дурдин, работавший на The New York Times, проехал по Нанкину перед тем, как покинуть город. Он слышал постоянную пулемётную стрельбу и стал свидетелем расстрела японцами 200 китайцев в течение десяти минут. Через два дня в своём репортаже для The New York Times журналист сообщил, что улицы были завалены трупами включая женские и детские[65].

Согласно свидетельству миссионера Ральфа Л. Филлипса, представленного американскому комитету, проводившему расследование (U.S. State Assembly Investigating Committee), его «заставили смотреть, как джапы выпотрошили китайского солдата», а также «зажарили и съели его сердце и печень»[66].

Грабежи и поджоги

Треть города была уничтожена в результате пожаров, вызванных поджогами. Сообщалось, что японские войска забрасывали факелами как свежевыстроенные правительственные здания, так и жилые дома. Серьезно разрушены были и территории за пределами городских стен. Солдаты грабили и богатых и бедных. Отсутствие сопротивления китайцев означало, что они могли брать всё, что хотят, что вылилось в широкомасштабное мародёрство и грабежи[67].

17 декабря председатель Йон Рабе направил в адрес Kiyoshi Fukui, второго секретаря японского посольства, жалобу. Вот выдержка из неё:

Другими словами, 13-го числа, когда ваши силы вошли в город, мы собрали почти всё население в Зоне, очень мало повреждённой огнём артиллерии и без всякого ущерба от мародёрства китайских солдат даже при падении города … Все 27 уроженцев Запада и наше китайское население на тот момент были поражены масштабом грабежей, изнасилований и убийств, инициированных вашими солдатами 14-го. Всё, о чем мы просим в нашем протесте, это восстановление порядка в ваших частях и возвращение города к нормальной жизни как можно скорее. В этом деле мы готовы сотрудничать с вами и помогать всем, чем только сможем. Но даже прошлым вечером между 8 и 9 часами, когда восемь европейцев из нашего комитета прошли по Зоне, мы не обнаружили ни одного японского патруля ни в её пределах, ни на входах в неё![68].

Нанкинская зона безопасности и роль иностранцев

Немногие европейцы, оставшиеся в Нанкине, старались спасти китайское население. Был организован международный комитет, во главе которого стал Йон Рабе. Комитет организовал Нанкинскую зону безопасности, в которой укрылось около 200 тыс. человек.

Японские части до некоторой степени уважали статус зоны; до начала оккупации в ней разорвались всего несколько случайных снарядов. В хаосе штурма города в зоне безопасности также происходили убийства, но масштаб насилия в других частях Нанкина был не в пример более значительным.

Японские солдаты совершали в пределах зоны акции, бывшие частью более крупных массовых убийств. Международный комитет апеллировал к японской армии, причём Рабе использовал для этого свой статус члена нацистской партии, но безрезультатно. Рабе писал, что время от времени японцы проникали в зону по своему желанию, вывели оттуда несколько сотен мужчин и женщин и или убивали их всех вместе, или насиловали и убивали потом[69].

К 5 февраля 1938 Комитет представил японскому посольству все 450 случаев убийств, изнасилований и других нарушений порядка японскими солдатами, о которых было сообщено, когда американские, британские и немецкие дипломаты вернулись в свои посольства[70].

«Случай 5 — ночью 14 декабря было много случаев, когда японские солдаты входили в дома и насиловали женщин, либо уводили их с собой. Это вызвало панику среди населения и сотни женщин укрылись вчера в кампусе колледжа Ginling College.»[70]
«Случай 10 — ночью 15 декабря группа японских солдат ворвалась в здания Университета Нанкина в Tao Yuen и изнасиловала там 30 женщин, некоторых из них насиловали по шесть мужчин.»[70]
«Случай 13 — 18 декабря, 4 часа дня, в доме No. 18 в I Ho Lu, японские солдаты хотели отобрать у мужчины портсигар, а когда он заколебался один из них ударил его штыком в голову. Мужчина сейчас в Университетском Госпитале и мы не ожидаем, что он выживет.»[70]
«Случай 14 — 16 декабря, семь девушек (возраст от 16 до 21) были забраны из Военного Колледжа. Вернулись пять. Каждую из них ежедневно насиловали по 6-7 раз — сообщено 18 декабря.»[70]
«Случай 15 — Около 540 беженцев собрались по адресу #83 и 85 по Кантонской Дороге … Более 30 женщин и девочек изнасилованы. Женщины и дети плачут всю ночь. Положение в компаунде хуже, чем мы можем описать. Пожалуйста, окажите нам помощь.»[70]
«Случай 16 — Китайская девочка по имени Loh, жившая вместе с матерью и братом в одном из центров для беженцев внутри Зоны безопасности застрелена японским солдатом в голову. Ей было 14. Инцидент произошёл около Kulin Ssu, известного храма на границе зоны для беженцев …»[70]
«Случай 19 — 30 января, около 5 часов вечера. Мистер Соне (из Нанкинской теологической семинарии) был окружён несколькими сотнями женщин, которые просили его не заставлять их возвращаться в свои дома 4 февраля. Они говорили, что могут быть изнасилованы или убиты в этом случае … Одна 62-летняя женщина пошла к себе домой в районе Hansimen и японские солдаты явились ночью, чтобы изнасиловать её. Она сказала, что слишком стара. Тогда солдаты засунули в неё палку. Но она выжила и вернулась.»[70]

Считается, что Рабе спас от 200 000 до 250 000 китайцев[71] [72].

Причины

Джонатан Спенс пишет, что «однозначного объяснения этому трагическому событию найти не удаётся. Японские солдаты, ожидавшие лёгкой победы, вместо этого месяцами сражались и понесли куда более серьёзные потери, чем предполагали. Они были утомлены, озлоблены, испытывали фрустрацию и усталость. Китайских женщин некому было защитить, мужчины или отсутствовали, или были бессильны. У войны, до сих пор не объявленной, не было ясных и измеримых целей. Возможно, они считали всех китайцев независимо от пола и возраста подходящими на роль жертвы.»[73].

  • Photo 02 in Nanjing Massacre (Itou Kaneo's Album).jpg

    Фотография из нанкинского альбома Itou Kaneo из военно-воздушного подразделения японского флота

  • Child killed in Nanking massacre.jpg

    Мёртвый ребёнок. Фотография, вероятно, была сделана Бернардом Синдбергом

  • Chinese civilians to be buried alive.jpg

    Захваченных в плен китайцев закапывают в землю живьём[74]

  • Victims in Nanjing massacre.jpg

    Скелеты жертв Нанкинской резни.

Реакция Мацуи на массовые убийства

18 декабря 1937 генерал Иванэ Мацуи начал понимать масштабы изнасилований, убийств и мародёрства в городе. Он становился всё более встревоженным из-за происходящего. Сообщалось, что генерал сказал одному из своих гражданских помощников: «Теперь я осознаю, что мы, сами того не желая, привели к самому печальному эффекту. Когда я думаю о чувствах многих моих китайских друзей, которые покинули Нанкин и о будущем двух стран, я могу испытывать только депрессию. Я очень одинок и не могу даже радоваться этой победе.» Он позволил оттенку сожаления просочиться в свою речь для прессы: «Лично я испытываю сожаление из-за страданий людей, но армия должна продолжать, пока Китай не раскается. Сейчас зима и время года даёт нам время для рефлексии. Я выражаю своё искреннее и глубокое сочувствие миллионам невинных людей.» В день Нового Года Мацуи всё ещё был подавлен из-за поведения японских солдат в Нанкине. Вот выдержка из тоста, который он предложил японскому дипломату: «Мои люди сделали что-то очень неправильное и достойное сожаления.»[75].

Прекращение насилия

В конце января 1938 японская армия заставила всех беженцев из Нанкинской зоны безопасности вернуться в свои дома, тут же заявив, что «порядок восстановлен».

После начала работы weixin zhengfu (коллаборационистского правительства) в 1938 году, порядок действительно вернулся в Нанкин и количество японских зверств серьёзно уменьшилось.

18 февраля 1938 Международный комитет был принудительно переименован в «Нанкинский международный комитет спасения» (англ. Nanking International Rescue Committee) и Зона безопасности фактически прекратила функционировать. Последний лагерь беженцев закрылся в мае того же года.

Отзыв Мацуи и принца Асака

В феврале 1938 принц Асака и генерал Мацуи были отозваны в Японию. Мацуи вышел в отставку, но Асака оставался членом Высшего военного совета до самого окончания войны в августе 1945. В августе 1939 он получил звание генерала, хотя больше никогда не командовал войсками[33].

Количество погибших

Основная статья: :en:Death toll of the Nanking Massacre

Оценки количества жертв Нанкинской резни разнятся в зависимости от того, какой территорией и каким промежутком времени предлагается ограничивать географические и временные рамки данного события.

Степень насилия является предметом дискуссии,[53]с цифрами, варьирующимися от нескольких сотен человек у некоторых японских исследователей[54] до китайских заявлений о 300 000 погибших некомбатантов[51]. Историк Токуси Касахара считает, что жертв было «более 100 000 и ближе к 200 000, или, возможно больше», ссылаясь на свою собственную книгу[76]. Эта оценка включает территорию за пределами Нанкина, определённую самим автором[77]. Хироси Ёсида в своей книге пишет о «более чем 200 000»[78]. Томио Хора — о 50 000—100 000 погибших.[79].

Историки, придерживающиеся мейнстримных позиций говорят о числе убитых от 40 000 до более чем 300 000. Согласно выводам Международного военного трибунала для Дальнего Востока, оценка количества убитых в Нанкине и его окрестностях составляет около 200 тысяч человек. Эта оценка базируется на данных похоронных и прочих организаций, давших показания о 155 тысячах захороненных тел. Она не включает утопленных, сожжённых и тех, кто был закопан в общие могилы[52].

Согласно вердикту Нанкинского трибунала по военным преступлениям от 10 марта 1947, речь идёт о «более чем 190 тысячах убитых гражданских и расстрелянных из пулемётов китайских солдатах, чьи тела были сожжены с целью уничтожения улик. Кроме того учтены более 150 тысяч жертв варварских актов, похороненных благотворительными организациями. В общей сложности выходит более 300 тысяч жертв»[80]. Однако, эта оценка учитывает обвинение японской армии в убийстве 57 418 китайских военнопленных в Муфушане, а последние исследования говорят о том, что там нашли свою смерть от 4 000 до 20 000,[81][82] а также включает 112 266 тел, похороненных организацией Chongshantang, чьи данные современные историки склонны считать преувеличенными, если не вовсе вымышленными[83][84][85]. Боб Вакабаяси делает из этого вывод, что оценка в 200 000 недостоверна[84]. Икухико Хата[en] считает цифру в 300 000 «символической» и призванной описать страдания китайцев в годы войны, а не являющейся результатом реальных подсчётов[86].

Некоторые исследователи полагают, что было убито от 40 000 до 60 000 человек, что совпадает с данными из трёх источников — официального журнала Красной Армии тех лет, записей членов Международного комитета и письмом Йона Рабе[87]Йон Рабе, председатель Международного комитета Нанкинской зоны безопасности, действительно, писал о 50-60 тысячах погибших[88]. Однако Эрвин Викерт (Erwin Wickert), издатель Дневников Йона Рабе, указывает, что «вероятно, оценка Рабе занижена, так как он не имел возможности знать обстановку во всей зоне муниципалитета во время наибольшего размаха убийств, более того, многие китайские части отводились японцами к Янцзы и уничтожались за городом. Но никто при этом не занимался подсчётами количества убитых.»

Цифра в 300 000 была впервые озвучена в 1938 году Гарольдом Тимперсли, журналистом, основывавшим свои данные на прямых свидетельствах жертв резни[88]. Другие источники, включая Айрис Чан, автора книги Изнасилование Нанкина, также заключают, что общее количество жертв достигало 300 000. В декабре 2007 были представлены ранее засекреченные американские документы, включая телеграмму посла США в Германии, посланную через день после взятия города японцами, в которой он пишет, что слышал, как посол Японии в Берлине говорил о 500 000 китайцев, уничтоженных на марше от Шанхая до Нанкина. Согласно архивному исследованию, телеграмма, посланная американским дипломатом, говорит о полумиллионе китайцев в Шанхае и ещё шести провинциях[89][90].

В 2010 году Совместный японо-китайский комитет исторических исследований (англ. Japan-China Joint History Research Committee) организовал встречу, на которой японские исследователи назвали максимальное число в 200 000 жертв с другими оценками в 40 и 20 тысяч. Китайские же придерживались цифры в 300 000[91].

География и продолжительность Нанкинской резни

Наиболее консервативная точка зрения ограничивает область резни несколькими км2 части города, известной как Зона безопасности, где гражданское население оказалось сосредоточенным после вторжения. Многие японские историки указывают на тот факт, что во время японской оккупации в Нанкине находились 200 000—250 000 человек, первоисточником являются записи Йона Рабе. Таким образом, они считают, что оценка потерь в 300 000 содержит крупное преувеличение.

Однако многие историки включают в свои расчеты много более обширную территорию вокруг города. Это, например, район Сягуань (северные предместья Нанкина площадью около 31 км², а также иные зоны и окраины. Население этого «Большого Нанкина» составляло от 535 000 до 635 000 мирных жителей и солдат непосредственно перед началом японской оккупации[92]. Некоторые историки включают сюда и шесть округов вокруг города, известных как Специальный муниципалитет Нанкина (англ. Nanking Special Municipality).

Промежуток времени, в который уложились события, обычно также обуславливают их географией: чем раньше японские войска вступали на ту или иную территорию, тем он для неё оказывается продолжительнее. Битва за Нанкин закончилась 13 декабря, когда дивизии японской армии оказались внутри городских стен. Токийский военный трибунал исходил из продолжительности резни в шесть недель. Более консервативные оценки говорят о начале избиения 14 декабря, когда японцы вторглись в Зону безопасности. Однако некоторые историки отсчитывают начало убийств с середины ноября-начала декабря, когда японцы проникли внутрь провинции Цзянсу, а их окончание к концу марта 1938 года.

Различные оценки

Японские историки, в зависимости от принимаемого ими в каждом случае промежутка времени и географических ограничений, дают широкий разброс оценок количества погибших гражданских от нескольких тысяч до 200 000 человек[93]. Оценка снизу, исходящая от одного из них, составляет 40 000[94].

Источники на китайском языке склоняются к тому, что жертв было более 200 000[93]. Например, послевоенное расследование Нанкинского городского суда выдало результат в 295 525 человек, 76 % из которых были мужчинами, 22 % женщинами и 2 % детьми.

Состоящая из 42 частей тайваньская документальная работа, увидевшая свет в 1995—1997 под названием «Дюйм крови за дюйм земли» (An Inch of Blood For An Inch of Land)[95] (一寸河山一寸血), содержит вывод о 340 000 китайцах, погибших в Нанкине в результате японского вторжения: 150 000 от бомбардировок и артиллерийских обстрелов за пять дней самой битвы и 190 000 во время массовых убийств. Эти исследования базируются на материалах Токийского процесса.

Трибуналы по военным преступлениям

Вскоре после капитуляции Японии высшие офицеры японской армии в Нанкине были отданы под суд. Генерал Мацуи предстал перед Международным военным трибуналом для Дальнего Востока по обвинению в «намеренном и безрассудном» игнорировании своей обязанности «предпринять адекватные шаги для надлежащего соблюдения и предотвращения нарушений» Гаагских конвенций. Хисао Тани, генерал-лейтенант 6-й дивизии японской армии в Нанкине, стал подсудимым Нанкинского трибунала по военным преступлениям[en].

Других японских военных, ответственных за Нанкинскую резню, не судили. Принц Котохито, начальник штаба Императорской армии Японии во время резни, умер до завершения войны в мае 1945. Принц Асака получил иммунитет как член императорской семьи[96]. Исаму Тё, его помощник, которого многие историки считают ответственным за меморандум, призывавший «убивать захваченных», совершил самоубийство во время обороны Окинавы[97].

Предоставление иммунитета принцу Асака

1 мая 1946 представители Верховного командования Союзников допросили принца Ясухико Асака, бывшего командующего войсками в городе на гребне насилия, о его причастности к Нанкинской резне. Отчёт об этом был представлен Международной Секции Обвинителей Токийского трибунала. Асака отрицал совершение массовых убийств и заявлял, что никогда не получал жалоб на действия своих войск[100]. Независимо от его реальной виновности, принц так никогда и не предстал перед Международным военным трибуналом для Дальнего Востока, — как минимум, частично, из-за пакта, заключённого между генералом МакАртуром и Хирохито, согласно которому самому императору и членам его семьи был предоставлен иммунитет от преследования.

Доказательства и показания

Нанкинская фаза процесса началась в июле 1946. Доктор Роберт Вилсон (см. en:Robert O. Wilson), хирург и член Международного комитета Нанкинской зоны безопасности, выступал первым свидетелем обвинения.

Выступали и другие члены Комитета, включая преподавателя Бэйтса и миссионера Джона Магии. en:George A. Fitch, en:Lewis Smythe и Джеймс МакКаллум (англ. James McCallum) записали свои показания, приложив к ним дневники и письма.

Другим доказательством обвинения стала телеграмма, отправленная Гарольдом Тимперли, перехваченная и расшифрованная американцами 17 января 1938.

Одна из книг автора по имени Hsü, «Документы Нанкинской зоны безопасности», также была представлена вниманию суда.

Согласно личному дневнику Мацуи, через день после того, как он 17 декабря 1937 года совершил церемониальный торжественный въезд в Нанкин, он проинструктировал командиров усилить воинскую дисциплину и постараться искоренить среди солдат презрительное отношение к китайцам.

7 февраля 1938 Мацуи произнёс речь на поминальной службе по японским офицерам и солдатам Шанхайских Экспедиционных Сил, павшим в сражениях. Domei News Agency сообщило, что он в присутствии офицеров высокого ранга отстаивал необходимость «положить конец разным проступкам, наносящим ущерб дисциплине японской армии.»

Запись в дневнике Мацуи за этот день гласит: «Сегодня я мог только чувствовать грусть и ответственность, которые переполняют моё сердце. Причина этого в неправильном поведении армии после падения Нанкина и несостоятельности автономного правительства и других политических планов.»

Защита Мацуи

Защита Мацуи варьировалась от отрицания массовых актов насилия до избегания собственной ответственности за то, что всё же произошло. В конце концов он сделал множество взаимоисключающих утверждений.

Во время допросов в тюрьме Сугамо на досудебном этапе Мацуи показал, что узнал о множестве преступлений своих подчинённых от приехавших в Нанкин японских дипломатов 17 декабря 1937.

В суде он отрицал, что был официально ознакомлен с деятельностью консулов, таких, как Фукуи Киёси (Fukui Kiyoshi) и атташе Фукуда Токуясу (Fukuda Tokuyasu), которые имели дело с протестами, подаваемыми Международным комитетом Нанкина.

На досудебном этапе Мацуи говорил, что один офицер и три солдата были судимы за свои преступления полевым судом, причём офицер приговорён к смертной казни.

В своих письменных показаниях Мацуи указал, что приказал своим офицерам расследовать массовые убийства и предпринять необходимые действия. Однако на суде он заявил, что поведение солдат находилось вне его юрисдикции, так как он не занимал должности, к компетенции которой относились бы дисциплина и мораль в войсках.

Мацуи утверждал, что никогда не приказывал казнить китайских военнопленных. Он также сообщил суду, что приказывал своим командирам дивизий наказывать солдат за дисциплинарные нарушения и не знал, что эти директивы не были ими выполнены. На суде, пытаясь защитить принца Асака, Мацуи винил во всём командиров дивизий[101].

Вердикт

В конце концов Трибунал осудил за Нанкинскую резню только двоих подсудимых.

Мацуи был осуждён по п. 55, в котором обвинялся, что, будучи одним из высших офицеров «намеренно и безрассудно пренебрёг своей правовой обязанностью [в отношении подчинённых ему офицеров] предпринять адекватные шаги для соблюдения [законов и обычаев войны] и предотвратить их нарушение, в результате чего они были нарушены.»

Коки Хирота, который был министром иностранных дел, когда Япония захватила Нанкин, был осуждён за участие в «формулировании или исполнении общего плана или заговора» (п. 1), ведении «агрессивной войны и войны, нарушающей международные законы, договоры, соглашения и гарантии против Китайской республики» (п. 27) и по пункту 55.

Мацуи был осуждён решением большинства судей Трибунала за «оргию преступлений» в Нанкине, потому что «Он не сделал ничего, или ничего эффективного, чтобы остановить эти ужасы.»

Организованное и массовое убийство мужчин-некомбатантов было совершено с очевидной санкции командиров под предлогом того, что китайские солдаты сняли форму и смешались с населением. Группы гражданских были собраны вместе, выведены за стены города и убиты пулемётным огнём и штыками. — из решения Международного военного трибунала

Радхабинод Пал, член трибунала от Индии, не согласился с обвинением, доказывая, что командующий должен полагаться на своих офицеров в деле утверждения среди солдат должной дисциплины. "Имя Правосудия, " написал Пал в своём возражении, «не должно быть позволено использовать только для … мести.»

Наказание

12 ноября 1948 Мацуи и Хирота вместе с пятью другими военными преступниками «класса А», были приговорены к смертной казни через повешение. Восемнадцать других подсудимых получили менее строгие наказания. Смертный приговор в отношении Хироты, принятый шестью голосами против пяти, шокировал общество и вызвал реакцию в виде петиции, подписанной 300 000 человек, которая, однако, не имела никакого эффекта[102][103].

Генерал Хисао Тани был приговорён к смерти Нанкинским трибуналом по военным преступлениям (см. en:Nanking War Crimes Tribunal)[101].

Память

В 1985 в память о жертвах резни и для увеличения информированности о ней муниципалитетом Нанкина был построен en:Nanjing Massacre Memorial Hall. Он находится около места, где были захоронены тысячи тел, известного как «яма десяти тысяч трупов» (wàn rén kēng).

В 1995, Дэниел Кван (англ. Daniel Kwan) провёл в Лос-Анджелесе фотовыставку под названием «Забытый Холокост».

В 2005 бывший дом Йона Рабе в Нанкине был отремонтирован и стал «Мемориальным залом Йона Рабе и Нанкинской зоны безопасности». Он был открыт в 2006.

13 декабря 2014 Китай провёл свой первый День памяти о Нанкинской резне[104].

9 октября 2015 документы, касающиеся резни были включены ЮНЕСКО в список объектов наследия Память мира[105].

  • Sekihi02.jpg

    Yanziji Nanjing Massacre Memorial в 2004.

  • NanjingMassacre Yanziji stone.jpg

    Мемориальный камень в Yanziji в Нанкине в память о жертвах Нанкинской резни.

  • John Rabe House.JPG

    Бывший дом Йона Рабе в Нанкине, сейчас мемориал, в июле 2008.

Полемика

Основная статья: Отрицание Нанкинской резни

И Китай, и Япония признают историчность военных преступлений. Однако споры из-за того, как именно их изображают и описывают разные историки и политики всё ещё вызывают напряжение в двусторонних отношениях этих стран, а также создают проблемы между Японией и другими странами региона, например, Южной Кореей.

Холодная война

До 1970-х годов Китай нечасто напоминал миру о Нанкинской резне. В своей книге "[[Изнасилование Нанкина» Айрис Чан объясняет это тем, что в условиях Холодной войны торговые отношения с Японией были для Мао важнее. Тем не менее, периодически стороны использовали резню для того, чтобы демонизировать друг друга.

Дебаты в Японии

Мнение японцев о Нанкинской резне менялось с годами от полного отрицания и сокрытия в годы войны через признания и документы, исходящие от японских участников событий, начавшие появляться в 1950-е и 1960-е годы, к минимизации и преуменьшению масштабов резни в 1970—1980. Затем пришло время переписывания и искажения истории, а некоторые официальные лица в 90-е годы XX века и вовсе отрицали историчность насилия в Нанкине[106].

Большая часть дебатов пришлась на 1970-е годы. В это время японцы обрушивались на китайские заявления по поводу Нанкина с критикой, объясняя, что Пекин слишком полагается на личные свидетельства и описания. Высказывались сомнения в корректности записей о захоронениях и фотографий, представленных на Токийском процессе, которые объявлялись сфабрикованными правительством Китая, искусственно изготовленными или неверно относимыми к событиям в Нанкине[107].

В 1970-е годы Кацуити Хонда[en] написал для газеты Asahi Shimbun серию статей о военных преступлениях, совершённых японскими солдатами во время Второй мировой войны (в том числе о Нанкинской резне)[108]. Эти публикации вызвали критику со стороны крайне правых авторов. В ответ на них Ситихэй Ямамото[ja][109] и Акира Судзуки[110] написали две противоречивые и до сих пор часто цитируемые работы, которые вдохновили движение отрицателей Нанкинской резни.

В 1984, пытаясь опровергнуть обвинения в военных преступлениях в Нанкине, Ассоциация ветеранов японской армии (Kaikosha) интервьюировала японских солдат, проходивших службу в городе в 1937—1938. Но вместо опровержения обвинений, ветераны подтвердили, что массовые убийства имели место и открыто описали их, признавшись в своём участии. Результаты опросов были опубликованы в журнале ассоциации, Kaiko, в 1985 вместе с извинениями: «Несмотря на тяготы войны и особенности военной психологии, мы просто не находим слов, когда слышим об этих преступных массовых убийствах. Все мы, имеющие отношение к довоенной армии, приносим извинения народу Китая. Это был действительно достойный сожаления акт варварства.»[111].

Извинения и соболезнования премьер-министра и императора Японии

См. также: en:List of war apology statements issued by Japan

15 августа 1995, в день пятидесятой годовщины капитуляции Японии, премьер-министр страны Томиити Мураяма впервые формально и ясно извинился за действия Японии во время войны. Он извинился за японскую агрессию и страдания, которые она причинила народам Азии. Он предложил всем выжившим, а также родственникам и друзьям жертв принять свои сердечные соболезнования. В тот день премьер-министр и император Акихито произнесли траурные речи на токийской арене «Ниппон Будокан». Император выразил свои соболезнования и надежду, что подобные жестокости никогда не повторятся снова. Айрис Чан, автор книги «Изнасилование Нанкина», критиковала Мураяму за непредоставление письменных извинений, которых от него ждали. Она сказала, что китайцы «не верят, что… однозначные и искренние извинения будут когда-либо принесены Китаю Японией» и что письменные извинения от Японии стали бы лучшим сигналом для международного сообщества[13].

Отрицание резни японскими официальными лицами

В мае 1994 года министр юстиции Японии Сигето Нагано (Shigeto Nagano) назвал Нанкинскую резню «фальсификацией»[112].

19 июня 2007 группа из примерно 100 депутатов от Либерально-демократической партии Японии объявили Нанкинскую резню фальсификацией, заявив об отсутствии доказательств причастности японских солдат. Они обвинили Пекин в использовании её для «политической рекламы»[113] [114].

20 февраля 2012 Такаси Кавамура, мэр Нагои, сказал прибывшей из Нанкина делегации, что резни «возможно, никогда не было». Через два дня он настаивал на своей ремарке, говоря «…я говорил, что не было массового убийства нескольких сотен тысяч человек»[115][116] 1 апреля 2013, когда вопрос снова всплыл на предвыборных дебатах, Кавамура заявил, что его позиция не претерпела изменений[117].

24 февраля 2012 губернатор Токио Синтаро Исихара заявил, что он также не верит, что Нанкинская резня имела место. Он говорил о том, что, по его мнению, убить так много людей за такой небольшой промежуток времени невозможно[118]. По его мнению, в реальности погибло 10 000 человек[119].

3 февраля 2014 Наоки Хякута (Naoki Hyakuta), член совета управляющих японской телекоммуникационной компании NHK, был процитирован как говоривший, что резни не было[120] Он говорил, что отдельные инциденты имели место, но массовое убийство нет и критиковал цифру 200 000, названную Токийским трибуналом[121].

Наследие

Влияние на международные отношения

Память о Нанкинской резне оставалась камнем преткновения японо-китайских отношениях с начала 1970-х. Двустороннее сотрудничество в области образования и культуры, международная торговля значительно выросли с тех пор, как эти страны нормализовали свои контакты после войны, Япония стала главным торговым партнёром КНР[122]. Объём торговли между двумя странами превосходит $200 миллиардов долларов США ежегодно. Однако несмотря на это многие китайцы до сих пор испытывают чувства недоверия и неприязни к японцам, которые проистекают из военных преступлений, совершённых в годы Второй мировой войны, в том числе Нанкинской резни. Это чувство недоверия подпитывается мнением, что японцы не желают признавать произошедшие зверства и извиняться за них[123].

Такаси Ёсида (Takashi Yoshida) описывает, как изменения политического ландшафта и представлений о «национальных интересах» в Китае, Японии и странах Запада изменили коллективную память о Нанкинской резне.[124]

Многие премьер-министры Японии посещали храм Ясукуни, святилище в честь воинов-защитников Японии, в том числе в годы Второй мировой войны и, среди прочих, участников Нанкинской резни. В музее при храме стенды информируют посетителей о том, что резни не было, но переодетые в гражданскую одежду китайские солдаты встречались с «суровым отношением». В 2006 году бывший премьер-министр Японии Дзюнъитиро Коидзуми совершил паломничество в этот храм, несмотря на предупреждения не делать этого, поступившие от Китая и Южной Кореи. Его решение всё равно совершить этот визит было встречено международным сообществом без энтузиазма. Коидзуми, однако, отрицал, что собирался своим поступком прославить войну или японский милитаризм. Однако министерство иностранных дел Китая обвинило его в «подрыве политической основы японо-китайских отношений». А представитель Южной Кореи заявил, что посол Токио в стране будет вызван для вручения протеста[125][126][127][128].

Нанкинская резня и национальная идентичность

Такаси Ёсида утверждает, что «Нанкин высветил попытки всех трёх наций [Китая, Японии и США] сохранить и заново сформировать основы для этнической гордости и идентичности, предполагая различные виды значимости в зависимости от изменяющегося набора внутренних и внешних врагов государства.»[129].

В Японии

Основная статья: :en:Japanese history textbook controversies

В Японии Нанкинская резня задевает важные для национальной идентичности чувства — «гордость, честь и стыд». Ёсида пишет, что «Нанкин выкристаллизовывает гораздо более крупный конфликт по поводу того, что должно составлять идеальную реакцию нации: Япония как нация признаёт свои прошлые ошибки и сожалеет о них; … или же твёрдо встречает все обвинения и международное давление, уча японскую молодёжь тому, что ей предшествовало поколение жертвенных героев, сражавшихся в справедливой войне за Азию без западного влияния.»[130]. Признание Нанкинской резни может быть сочтено некоторыми кругами в японском обществе или «травлей Японии» (если речь идёт об иностранцах) или «самобичеванием» (если о японцах).

Большинство японцев знает, что армия страны совершала жестокости во время Нанкинской резни. Некоторые официальные лица и писатели открыто отрицали инцидент, объявляя его пропагандистской выдумкой, которая была нужна для развития антияпонского движения. Во многом, отношение к резне стало линией разделения японских левых и правых. Первые считали «жестокости» присущими императорской армии и заслуживающими особого внимания. Вторые же объявляли «открытие» Японии Перри и атомные бомбардировки гораздо более важными событиями.

Правительство Японии считает, что невозможно отрицать, что убийства большого числа мирных жителей, грабежи и другие акты насилия совершались японской армией. Однако общее число жертв назвать, по его мнению, трудно[131]. На встрече Японо-китайского объединённого клуба исторических исследований (Japan-China Joint History Research Committee) в 2010 году японская сторона говорила о максимальном количестве погибших гражданских около 200 000 с оценками в 40 000 и в 20 000. Китайская же сторона говорила о, как минимум, 300 000 жертв резни[91].

Согласно краткому упоминанию Нанкина в музее Ясукуни в Токио, японский генерал выдал своим людям карты, на которых были отмечены иностранные поселения и «безопасная зона» для гражданских и приказал соблюдать строгую военную дисциплину. Посетитель должен заключить, что они так и поступили. Музей только отмечает, что «Китайские солдаты, пойманные в гражданской одежде, встречали суровое отношение».

Этот националистический взгляд на вещи, однако, не отражает широко распространённого понимания того, что произошло в Нанкине, как это проиллюстрировано положением дел с описанием Нанкинской резни в японских учебниках. В основных версиях они похожи на продукты работы совместного с китайцами исторического комитета, но в различных их версиях авторы по-разному трактуют массовые убийства, хотя обычно признают поджоги и другие преступления, однако не артикулируют сексуальную природу многих из них и акцентируют внимание на том, что виновные были наказаны послевоенными трибуналами.

«В период оккупации Нанкина японской армией, она убила большое число китайцев и совершала мародёрство, грабежи, поджоги и нападения. Количество жертв Нанкинской резни… Токийский трибунал по военным преступлением затем определил в 200 000 и строго покарал причастных японцев» написано в одном из японских учебников[132].

В Китае

Нанкинская резня стала краеугольным камнем в создании современной китайской национальной идентичности[133]. Современные китайцы (включая граждан КНР, Тайваня и китайцев диаспоры) обращаются к Нанкинской резне, чтобы объяснить некоторые позиции или идеи, которых они придерживаются. Этот объединяющий нацию элемент един для образованных крестьян и крупных государственных функционеров.

В культуре и искусстве

Электронный архив

  • [divinity-adhoc.library.yale.edu/Nanking/Photographs.html The Nanking Massacre Project: A Digital Archive of Documents & Photographs from American Missionaries Who Witnessed the Rape of Nanking].

В кинематографе

Литература

Художественная литература

  • Meira Chand. A Choice of Evils. — London: The Orion Publishing Company.
  • Mo Hayder. Tokyo. — First. — Britain: Bantam Press/Transworld Publishers.
  • Ha Jin. Nanjing Requiem. — New York: Pantheon.
  • Qi, Shouhua. When the Purple Mountain Burns: A Novel. — San Francisco: Long River Press.
  • Qi, Shouhua. Purple Mountain: A Story of the Rape of Nanking. — English Chinese Bilingual.
  • Qi, Shouhua. Purple Mountain: A Story of the Rape of Nanking. — Paperback.
  • See, Lisa. Shanghai Girls: A Novel. — Random House Publishing Group.
  • West, Paul. The Tent of Orange Mist.
  • Geling Yan. The Flowers of War.

Документальная литература

Музыка

  • Норвежская трэш-метал группа Blood Tsunami посвятила Нанкинской резне песню «The Rape of Nanking»
  • Американская трэш-метал группа Exodus написала об инциденте песню «Nanking»; входящую в альбом Exhibit B: The Human Condition (2010).
  • Американо-китайский композитор Брайт Шенг написал пьесу Nanking! Nanking! (A Threnody for Orchestra and Pipa) (2000); он сообщил, что пьеса была «в память о жертвах, а не о варварстве»[141].

Телевидение

  • War and Destiny (2007) — картина о жизни в Нанкине до и во время японского вторжения.

Публикация материалов

В декабре 2007 года правительство КНР опубликовало имена 13,000 человек, убитых японцами во время Нанкинской резни. По данным агентства Синьхуа, это был наиболее полный перечень имён из существовавших на тот момент[142]. Восьмитомный доклад был опубликован к 70-й годовщине начала резни в Нанкине. В нём также содержится список японских частей и соединений, ответственных за убийства и причины смерти погибших. Чжан Сяньвэнь (англ. Zhang Xianwen), главный редактор-составитель доклада, утверждает, что информация для него была взята из «китайских, японских и западных первоисточников, которые объективны, справедливы и выдержат суд истории.»[142]. Этот доклад является частью 55-томной «Коллекции исторических материалов по теме Нанкинской резни» (англ. Collection of Historical Materials of Nanjing Massacre (см. 南京大屠杀史料集)), собрания, посвящённого этому массовому убийству.

См. также

Напишите отзыв о статье "Нанкинская резня"

Примечания

Примечания
  1. ↑ Миллионная японская армия уже захватила Чаншу. Мы окружили город Нанкин… Японская армия будет безжалостна к тем, кто окажет сопротивление, проявляя к ним экстремальную строгость, но не причинит вреда невинным гражданским и тем китайским военнослужащим, которые не совершат враждебных действий. Нашим искренним желанием является сохранение культуры Восточной Азии. Если ваши войска продолжат сражаться, приход войны в Нанкин неизбежен. Культура, история которой насчитывает тысячелетие обратится в прах, а правительство, держащее власть в своих руках уже десять лет, испарится. Эти листовки распространены от имени главнокомандующего японской армии. Откройте ворота Нанкина мирно и соблюдайте наши инструкции.
Использованная литература
  1. ↑ Levene, Mark and Roberts, Penny. The Massacre in History. 1999, page 223—224
  2. ↑ 1 2 Totten, Samuel. Dictionary of Genocide. 2008, 298—299.
  3. ↑ Iris Chang, The Rape of Nanking, p. 6.
  4. ↑ Lee, Min. [www.salon.com/2010/03/31/as_film_japan_massacre_documentary/ New film has Japan vets confessing to Nanjing rape], Salon/Associated Press (March 31, 2010).
  5. ↑ [www.ibiblio.org/hyperwar/PTO/IMTFE/IMTFE-8.html Judgement: International Military Tribunal for the Far East]. Chapter VIII: Conventional War Crimes (Atrocities) (November 1948).
  6. ↑ Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок Berghahn_Books не указан текст
  7. ↑ MacDonald, David B (December 2005). «[www.palgrave-journals.com/ip/journal/v42/n4/full/8800111a.html Forgetting and Denying: Iris Chang, the Holocaust and the Challenge of Nanking]». International Politics (Palgrave Macmillan) 42: 403–427. DOI:10.1057/palgrave.ip.8800111. Проверено February 23, 2014.
  8. ↑ Fogel, Joshua A. The Nanjing Massacre in History and Historiography. 2000, page 46-48.
  9. ↑ Dillon, Dana R. The China Challenge. 2007, page 9-10
  10. ↑ Tokushi Kasahara, «数字いじりの不毛な論争は虐殺の実態解明を遠ざける,» in 南京大虐殺否定論１３のウソ, ed. Research Committee on the Nanking Incident (Tokyo: Kashiwa Shobo, 1999), 74-96.
  11. ↑ Gallicchio, Marc S. The Unpredictability of the Past. 2007, page 158.
  12. ↑ [www.mofa.go.jp/policy/q_a/faq16.html#q8 Q8: What is the view of the Government of Japan on the incident known as the "Nanjing Massacre"?]. Foreign Policy Q&A (page content changed to "Under construction following the Statement by Prime Minister Shinzo Abe on August 14, 2015". Ministry of Foreign Affairs of Japan.
  13. ↑ 1 2 «[www.pbs.org/newshour/bb/asia/july-dec98/china_12-1.html I'm Sorry?]». NewsHour with Jim Lehrer. 1 декабря 1998.
  14. ↑ 1 2 Yoshida, Takashi. The Making of the «Rape of Nanking». 2006, page 157—158.
  15. ↑ 1 2 3 4 Higashinakano Shudo, Kobayashi Susumu & Fukunaga Shainjiro. [www.sdh-fact.com/CL02_1/26_S4.pdf Analyzing the "Photographic Evidence" of the Nanking Massacre (originally published as Nankin Jiken: "Shokoshashin" wo Kenshosuru)] (PDF). Tokyo, Japan: Soshisha (2005).
  16. ↑ [search.japantimes.co.jp/cgi-bin/fl20080810x1.html War and reconciliation: a tale of two countries]. The Japan Times Online - Search.japantimes.co.jp. Проверено 6 марта 2011.
  17. ↑ Cummins, Joseph. The World’s Bloodiest History. 2009, p. 149.
  18. ↑ Katsuichi Honda, Frank Gibney, The Nanjing massacre: a Japanese journalist confronts Japan’s national shame, pp. 39-41
  19. ↑ Tokyo Nichi Nichi, 13 December 1937 article on the killing contest.
  20. ↑ Japan Advertiser, 7 December 1937 (an American owned and edited English-language daily paper in Tokyo)
  21. ↑ Kingston 2008, С. 9.
  22. ↑ Wakabayashi, Bob Tadashi (Summer 2000). «The Nanking 100-Man Killing Contest Debate: War Guilt Amid Fabricated Illusions, 1971–75». The Journal of Japanese Studies 26 (2).
  23. ↑ [jurist.law.pitt.edu/paperchase/2005/08/japanese-court-rules-newspaper-didnt.php Jurist - Paper Chase: Japanese court rules newspaper didn't fabricate 1937 Chinese killing game]. Jurist.law.pitt.edu (23 августа 2005). Проверено 6 марта 2011.
  24. ↑ [andesfolklore.hp.infoseek.co.jp/intisol/hyakunin/hanketu4.htm 楽天が運営するポータルサイト ： 【インフォシーク】Infoseek]. infoseek.co.jp.
  25. ↑ [www.independent.co.uk/news/world/asia/the-scars-of-nanking-memories-of-a-japanese-outrage-764827.html The scars of Nanking: Memories of a Japanese outrage], The Independent (December 13, 2007).
  26. ↑ 1 2 [www.geocities.com/nankingatrocities/Fall/fall_01.htm Five Western Journalists in the Doomed City]. Проверено 19 апреля 2006. [web.archive.org/web/20050325115933/www.geocities.com/nankingatrocities/Fall/fall_01.htm Архивировано из первоисточника 25 марта 2005].
  27. ↑ [www.ne.jp/asahi/unko/tamezou/nankin/1937-12-08-NewYorkTimesTillmanDurdin.html Chinese Fight Foe Outside Nanking; See Seeks's Stand]. Проверено 19 апреля 2006.
  28. ↑ [www.ne.jp/asahi/unko/tamezou/nankin/1937-12-09-NewYorkTimesHallettAbend.html Japan Lays Gain to Massing of Foe]. Проверено 19 апреля 2006.
  29. ↑ Askew, David. «The International Committee for the Nanking Safety Zone: An Introduction».
  30. ↑ Bergamini David. Japan's Imperial Conspiracy. — P. 23.
  31. ↑ Wakabayashi, Bob Tadashi (1991). «[chinajapan.org/articles/04.1/04.1wakabayashi4-27.pdf Emperor Hirohito on Localized Aggression in China]» (PDF). Sino-Japanese Studies 4 (1).
  32. ↑ Bergamini David. Japan's Imperial Conspiracy. — P. 24.
  33. ↑ 1 2 Chen, World War II Database
  34. ↑ David Bergamini, Japan’s imperial Conspiracy, 1971, p. 24
  35. ↑ Iris Chang, The Rape of Nanking, 1997, p. 40
  36. ↑ Akira Fujiwara, Nitchû Sensô ni Okeru Horyo Gyakusatsu, Kikan Sensô Sekinin Kenkyû 9, 1995, p. 22
  37. ↑ Kajimoto, Masato [www.geocities.com/nankingatrocities/Introduction/introduction.htm Battle of Shanghai]. Проверено 19 апреля 2006. [web.archive.org/web/20060205002859/www.geocities.com/nankingatrocities/Introduction/introduction.htm Архивировано из первоисточника 5 февраля 2006].
  38. ↑ Wakabayashi 2000, С. 319
  39. ↑ 国防部审判战犯军事法庭对战犯向井敏明等人的判决书. 民国史档案资料丛书——侵华日军南京大屠杀档案. 1947年12月18日: 616—621.
  40. ↑ John G. Gagee, Case 9, Film 4, Folder 7, Box 263, Record Group 8, Special Collection, Yale Divinity School Library, cited in [books.google.com/books?id=rRD_fXL3_swC&pg=PA118 Suping Lu. They were in Nanjing: the Nanjing Massacre witnessed by American and British nationals. Hong Kong University Press, 2004]
  41. ↑ [books.google.com/books?ei=rvZpTKKsM8TflgeO16SfBQ John Rabe, Erwin Wickert. The good man of Nanking: the diaries of John Rabe. A.A. Knopf, 1998. page 281-282]. — Books.google.com.
  42. ↑ [www.ibiblio.org/hyperwar/PTO/IMTFE/IMTFE-8.html Paragraph 2, p. 1012, Judgment International Military Tribunal for the Far East].
  43. ↑ [museums.cnd.org/njmassacre/njm-tran/ Japanese Imperialism and the Massacre in Nanjing: Chapter X: Widespread Incidents of Rape]. Museums.cnd.org. Проверено 6 марта 2011.
  44. ↑ "A Debt of Blood: An Eyewitness Account of the Barbarous Acts of the Japanese Invaders in Nanjing, " 7 February 1938, Dagong Daily, Wuhan edition [museums.cnd.org/njmassacre/njm-tran/njm-ch10.htm Museums.cnd.org]
  45. ↑ Gao Xingzu, Wu Shimin, Hu Yungong, Cha Ruizhen. [museums.cnd.org/njmassacre/njm-tran/njm-ch10.htm Japanese Imperialism and the Massacre in Nanjing]. — Museums.cnd.org.
  46. ↑ Hua-ling Hu, American Goddess at the Rape of Nanking: The Courage of Minnie Vautrin, 2000, p.97
  47. ↑ Documents on the Rape of Nanking, 254.
  48. ↑ Zhang, Kaiyuan. Eyewitness to Massacre: American Missionaries Bear Witness to Japanese Atrocities in Nanjing. M. E. Sharpe, 2001.
  49. ↑ Woods John E. The Good man of Nanking, the Diaries of John Rabe. — 1998. — P. 77.
  50. ↑ P. 95, The Rape of Nanking, Iris Chang, Penguin Books, 1997.
  51. ↑ 1 2 Marquand, Robert (August 20, 2001) [www.csmonitor.com/2001/0820/p1s3-woap.html «Why the Past Still Separates China and Japan»], Christian Science Monitor настаивает на цифре в 300 000 убитых.
  52. ↑ 1 2 [www.ibiblio.org/hyperwar/PTO/IMTFE/IMTFE-8.html HyperWar: International Military Tribunal for the Far East (Chapter 8) (Paragraph 2, p. 1015, Judgment International Military Tribunal for the Far East)]. Проверено 1 декабря 2007.
  53. ↑ 1 2 Более подробно точки зрения разных исследователей можно узнать из «умеренной» по его собственному заявлению статьи историка Икухико Хаты[en] [www.wellesley.edu/Polisci/wj/China/Nanjing/nanjing2.html The Nanking Atrocities: Fact and Fable]
  54. ↑ 1 2 Masaaki Tanaka заявляет об очень малом количестве убитых гражданских и фактической фальсификации резни в своей книге [www.ne.jp/asahi/unko/tamezou/nankin/whatreally/ «Nankin gyakusatsu» no kyokÙ] (The «Nanking Massacre» as Fabrication).
  55. ↑ Campbell, Bradley (June 2009). «Genocide as social control». Sociological Theory 27 (2). DOI:10.1111/j.1467-9558.2009.01341.x. “Also, genocide may occur in the aftermath of warfare when mass killings continue after the outcome of a battle or a war has been decided. For instance, after the Japanese occupied Nanking in December 1937, Japanese soldiers massacred over 250,000 residents of the city.”
  56. ↑ Woods John E. The Good man of Nanking, the Diaries of John Rabe. — 1998. — P. 67.
  57. ↑ Woods John E. The Good man of Nanking, the Diaries of John Rabe. — 1998. — P. 187.
  58. ↑ John E. Woods,The Good man of Nanking, the Diaries of John Rabe, p. 281. On 5 February 2009, the Japanese Supreme Court ordered Shyudo Higashinakano and the publisher Tendensha to pay four million yen in damages to Mrs. Shuqin Xia, who claims to be the 7- or 8-year-old girl who appears in Magee’s film. Higashinakano was unable to prove that she and the girl were different persons, and that she was not a witness of the Nanking massacre, contrary to what he had claimed in his book, Chinese hail Nanjing massacre witness' libel suite victory, [english.peopledaily.com.cn/90001/90776/90883/6587967.html english.peopledaily.com.cn], Author on Nanjing loses libel appeal, [search.japantimes.co.jp/cgi-bin/nn20090207b2.html search.japantimes.co.jp]
  59. ↑ Yang, Celia [bootheprize.stanford.edu/0506/PWR-Yang.pdf The Memorial Hall for the Victims of the Nanjing Massacre: Rhetoric in the Face of Tragedy] (PDF) (2006).
  60. ↑ [news.yahoo.com/s/afp/20100516/wl_asia_afp/japanchinahistoryfilmnanking Japan’s Last Vets of Nanking Massacre Open Up], Yahoo News!
  61. ↑ Yang, Celia [bootheprize.stanford.edu/0506/PWR-Yang.pdf The Memorial Hall for the Victims of the Nanking Massacre: Rhetoric in the Face of Tragedy] (PDF) (2006). Author refers to source as Yin, James. (1996) The Rape of Nanking: An Undeniable History in Photographs. Chicago: Innovative Publishing Group. p. 103.
  62. ↑ LEI, Wan (February 2010). «[www.academia.edu/4427135/The_Chinese_Islamic_Goodwill_Mission_to_the_Middle_East_-_Japonyaya_Karsi_Savasta_Cinli_Muslumanlarin_Orta_Dogu_iyi_Niyet_Heyeti_-_Wan_LEI The Chinese Islamic "Goodwill Mission to the Middle East" During the Anti-Japanese War]». DÎVÂN DİSİPLİNLERARASI ÇALIŞMALAR DERGİSİ cilt 15 (sayı 29): 139–141. Проверено 19 June 2014.
  63. ↑ Fujiwara, Akira (1995). «Nitchû Sensô ni Okeru Horyotoshido Gyakusatsu». Kikan Sensô Sekinin Kenkyû 9.
  64. ↑ Bristow, Michael. [news.bbc.co.uk/2/hi/asia-pacific/7140357.stm Nanjing remembers massacre victims], BBC News (13 декабря 2007). Проверено 13 декабря 2007.
  65. ↑ Hua-ling Hu, American Goddess at the Rape of Nanking: The Courage of Minnie Vautrin, 2000, p.77.
  66. ↑ CBI Roundup, 16 December 1943, Rape of Nanking described by Missionary, [cbi-theater-1.home.comcast.net/~cbi-theater-1/roundup/roundup121643.html cbi-theater-1.home.comcast.net]
  67. ↑ P. 162, The Rape of Nanking, Iris Chang, Penguin Books, 1997.
  68. ↑ Woods John E. The Good man of Nanking, the Diaries of John Rabe. — 1998. — P. 271.
  69. ↑ Woods John E. The Good man of Nanking, the Diaries of John Rabe. — 1998. — P. 274.
  70. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Woods John E. The Good man of Nanking, the Diaries of John Rabe. — 1998. — P. 275–278.
  71. ↑ [www.moreorless.au.com/heroes/rabe.html John Rabe], moreorless
  72. ↑ [www.jiyuu-shikan.org/nanjing/tpopu.html «John Rabe’s letter to Hitler, from Rabe’s diary»], Population of Nanking, Jiyuu-shikan.org [web.archive.org/20101229013854/www.jiyuu-shikan.org/nanjing/tpopu.html Архивная копия] от 29 декабря 2010 на Wayback Machine
  73. ↑ Spence, Jonathan D. (1999) The Search for Modern China, W.W. Norton and Company. p. 424. ISBN 0-393-97351-4.
  74. ↑ Chapel, Joseph [www.history.ucsb.edu/faculty/marcuse/classes/133p/133p04papers/JChapelNanjing046.htm Denial of the Holocaust and the Rape of Nanking] (2004).
  75. ↑ Chang Iris. The Rape of Nanking: The Forgotten Holocaust. — P. 51–52.
  76. ↑ Iwanami Shinsho, Fujiwara Akira (editor). Nankin jiken O Dou Miruka, 1998, Aoki shoten, ISBN 4-250-98016-2, p. 18.
  77. ↑ Там же, с. 146.
  78. ↑ Yoshida, Hiroshi. Nankin jiken o dou miruka p. 123, Tennou no guntai to Nankin jiken 1998, Aoki shoten, p. 160, ISBN 4-250-98019-7.
  79. ↑ Tanaka Masaaki [www.sdh-fact.com/ What Really Happened in Nanking], Sekai Shuppan, Inc., 2000, ISBN 4-916079-07-8, p. 5).
  80. ↑ Tokushi Kasahara. [www.ihtp.cnrs.fr/IMG/pdf_interventionsnankin-francais.pdf Le massacre de Nankin et les mécanismes de sa négation par la classe politique dirigeante] (фр.) (PDF).
  81. ↑ Masahiro Yamamoto, Nanking: Anatomy of an Atrocity (Westport, Connecticut: Praeger, 2000), 193.
  82. ↑ Ono Kenji, "Massacre Near Mufushan, " in The Nanking Atrocity, 1937-38: Complicating the Picture, ed. Bob Tadashi Wakabayashi (New York: Berghahn Books, 2008), 85.
  83. ↑ Masahiro Yamamoto, Nanking: Anatomy of an Atrocity (Westport, Connecticut: Praeger, 2000), 112.
  84. ↑ 1 2 Bob Tadashi Wakabayashi, "Leftover Problems, " in The Nanking Atrocity, 1937-38: Complicating the Picture, ed. Bob Tadashi Wakabayashi (New York: Berghahn Books, 2008), 382—384.
  85. ↑ David Askew, "The Scale of Japanese Atrocities in Nanjing: An Examination of the Burial Records, " Ritsumeikan Journal of Asia Pacific Studies, June 2004, 7-10.
  86. ↑ Masahiro Yamamoto, Nanking: Anatomy of an Atrocity (Westport, Connecticut: Praeger, 2000), 252.
  87. ↑ Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок Wellesley.edu не указан текст
  88. ↑ 1 2 Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок nankingatrocities.net не указан текст
  89. ↑ [news.xinhuanet.com/english/2007-12/12/content_7236237.htm U.S. Archives Reveal War Massacre of 500,000 Chinese by Japanese Army].
  90. ↑ [digicoll.library.wisc.edu/cgi-bin/FRUS/FRUS-idx?type=turn&id=FRUS.FRUS1937v03&entity=FRUS.FRUS1937v03.p0813 Foreign relations of the United States diplomatic papers, 1937. The Far East] / United States Department of State. — U.S. Government Printing Office, 1954. — Vol. 3. — P. 806.
  91. ↑ 1 2 [mainichi.jp/english/english/newsselect/news/20151106p2a00m0na006000c.html Japanese statement protesting UNESCO registration of Nanjing Massacre docs backfires]. Проверено 25 ноября 2015.
  92. ↑ [www.china.org.cn/english/2003/Dec/83437.htm Data Challenges Japanese Theory on Nanjing Population Size]. Проверено 19 апреля 2006.
  93. ↑ 1 2 [www.japanesestudies.org.uk/articles/Askew.html Electronic journal of contemporary japanese studies (ejcjs): The Nanjing Incident: Recent Research and Trends]. japanesestudies.org.uk. Проверено 6 марта 2011.
  94. ↑ White Matthew. The Great Big Book of Horrible Things. — W. W. Norton, 2012. — P. 377. — ISBN 9780393081923.
  95. ↑ www.huanghuagang.org/library/heshan.htm
  96. ↑ Herbert Bix, Hirohito and the Making of Modern Japan, 2000, p.583, John W. Dower, Embracing Defeat: Japan in the Wake of World War II, 1999, p.326.
  97. ↑ Thomas M. Huber, Japan’s Battle of Okinawa, April-June 1945, Leavenworth Papers Number 18, Combat Studies Institute, 1990, p.47
  98. ↑ [www.history.gr.jp/~koa_kan_non/16-4.html 「松井石根研究会」の必要性について]. history.gr.jp.
  99. ↑ www.people.com.cn/media/200112/12/NewsMedia_147412.jpg
  100. ↑ Awaya Kentarô, Yoshida Yutaka, Kokusai kensatsukyoku jinmonchôsho, dai 8 kan, Nihon Tosho Centâ, 1993., Case 44, pp. 358-66.
  101. ↑ 1 2 Bix, Herbert (2001). «Hirohito and the Making of Modern Japan». Perennial.
  102. ↑ Dower John. Embracing defeat: Japan in the wake of World War II. — Paperback. — New York: Norton, 2000. — P. 459. — ISBN 978-0-393-32027-5.
  103. ↑ Brackman Arnold C. The other Nuremberg: the untold story of the Tokyo war trials. — New York: Quill, 1988. — P. 395. — ISBN 0-688-07957-1.
  104. ↑ AFP. [www.telegraph.co.uk/news/worldnews/asia/china/11291820/China-holds-first-Nanjing-Massacre-memorial-day.html China holds first Nanjing Massacre memorial day]. Telegraph.co.uk (13 December 2014).
  105. ↑ Xinhua. [www.globalpost.com/article/6665980/2015/10/09/documents-nanjing-massacre-added-unescos-memory-world-register Documents of Nanjing Massacre added to UNESCO's Memory of World Register]. Global Post (9 October 2015).
  106. ↑ [www.cnd.org/mirror/nanjing/NMNJ.html Basic facts on the Nanking Massacre and the Tokyo War Crimes Trial] (1990).
  107. ↑ [www.ne.jp/asahi/unko/tamezou/nankin/fiction/index.html The Nanking Massacre: Fact Versus Fiction]. Проверено 6 мая 2008.
  108. ↑ Honda, Katsuich. «Chūgoku no Tabi" (中国の旅), "Travels in China"». Asahi Shimbun.
  109. ↑ Yamamoto, Shichihei (March 1972). «Reply to Katsuichi Honda». Every Gentlemen.
  110. ↑ Suzuki, Akira (April 1972). «The Phantom of The Nanjing Massacre». Every Gentlemen.
  111. ↑ Kingston, Jeff, «[www.japantimes.co.jp/opinion/2014/03/01/commentary/japans-reactionaries-waging-culture-war/#.UxMH8o1WF9A Japan’s reactionaries waging culture war]», Japan Times, 1 March 2014
  112. ↑ Jun Hongo. [www.japantimes.co.jp/text/nn20120223a5.html Nagoya mayor won't budge on Nanjing remark], Japan Times (23 February 2012).
  113. ↑ [www.alertnet.org/thenews/newsdesk/T214128.htm Japan ruling MPs call Nanjing massacre fabrication] (19 июня 2007). Проверено 19 марта 2009. [web.archive.org/20090522051839/www.alertnet.org:80/thenews/newsdesk/T214128.htm Архивировано из первоисточника 22 мая 2009].
  114. ↑ [www.youtube.com/watch?v=f8RRqyRlRV4 Subcommittee on Nanjing Issues Press Conference (YouTube)] (19 июня 2007). Проверено 23 ноября 2010. [web.archive.org/20140625104511/www.youtube.com/watch?v=f8RRqyRlRV4 Архивировано из первоисточника 25 июня 2014].
  115. ↑ Josh Chin and Yoree Koh. [online.wsj.com/article/SB10001424052970203960804577238802680649914.html Japanese Official Denies Nanjing Massacre], Wall Street Journal (February 22, 2012).
  116. ↑ Hongo, Jun, «[www.japantimes.co.jp/text/nn20120223a5.html?utm_source=feedburner&utm_medium=feed&utm_campaign=Feed%3A+japantimes+(The+Japan+Times%3A+All+Stories) Nagoya mayor won’t budge on Nanjing remark]», Japan Times, 23 February 2012, p. 2.
  117. ↑ [www.chinadaily.com.cn/world/2013-04/01/content_16366753.htm Nagoya mayor not to withdraw denial on Nanjing Massacre], China Daily (April 1, 2013).
  118. ↑ [www.google.com/hostednews/afp/article/ALeqM5gqqzO2hCm4p_W9kawUJsV85RS1RA?docId=CNG.55872017a52d4f3c1e40d17a3ebe2909.561 Tokyo governor backs Nanjing massacre denial], AFP (February 24, 2012).
  119. ↑ Kasahara Tokushi. The Nanking 100-man killing contest debate // The Nanking atrocity, 1937-38 : complicating the picture. — Oxford: Berghahn. — P. 143. — ISBN 1845451805.
  120. ↑ [www.bbc.co.uk/news/world-asia-26029614 Governor of Japan broadcaster NHK denies Nanjing massacre], BBC (February 4, 2014).
  121. ↑ [www.47news.jp/47topics/e/250047.php 百田氏が選挙応援演説 NHK経営委員、持論展開], 47news.jp (5 февраля 2014). Проверено 8 февраля 2014.
  122. ↑ Yuan 2004
  123. ↑ Pu, Xiaoyu (2005-09-30). «[www.oycf.org/oycfold/httpdocs/Perspectives2/30_09302005/2c_Pu_NankingMassacre.pdf The Nanking Massacre, Justice and Reconciliation: A Chinese Perspective]» (PDF). Perspectives 6 (3). Проверено 2009-03-21.
  124. ↑ Nanking 1937: Memory and Healing, edited by Fei Fei Li, Robert Sabella and David Liu (M.E. Sharpe, 2002).
  125. ↑ [www.theage.com.au/news/world/fury-as-koizumi-honours-war-dead/2006/08/15/1155407790276.html Fury as Koizumi honours war dead], The Age (August 15, 2006).
  126. ↑ [english1.people.com.cn/english/200106/01/eng20010601_71508.html Japanese Leader's Decision to Visit Yasukuni Shrine Puzzling: FM Spokesman]. English1.people.com.cn (1 июня 2001). Проверено 6 марта 2011.
  127. ↑ [www.csmonitor.com/2007/1214/p04s01-woap.html In Japan, denial over Nanjing still holds sway after 70 years]. The Christian Science Monitor - CSMonitor.com. Проверено 6 марта 2011.
  128. ↑ [www.china.org.cn/english/features/135371.htm The 14 Class-A War Criminals Enshrined at Yasukuni]. China.org.cn. Проверено 6 марта 2011.
  129. ↑ Yoshida Takashi. The Making of the "Rape of Nanking. — 2006. — P. 5.
  130. ↑ Yoshida Takashi. The Making of the "Rape of Nanking. — 2006.
  131. ↑ [www.mofa.go.jp/policy/q_a/faq16.html#q8 MINISTRY OF FOREIGN AFFAIRS OF JAPAN]. Проверено 15 июня 2015.
  132. ↑ [www.straitstimes.com/opinion/the-spin-in-history-textbooks The spin in history textbooks]. Проверено 15 сентября 2015.
  133. ↑ Askew, David [www.japanesestudies.org.uk/articles/Askew.html#_edn2 The Nanjing Incident – Recent Research and Trends] (4 апреля 2002). Проверено 21 марта 2009.
  134. ↑ 藤井仁子「上海・南京・北京―東宝文化映画部〈大陸都市三部作〉の地政学」 岩本憲児・編『日本映画史叢書②　映画と「大東亜共栄圏」』森話社、2004年　所収、111ページ
  135. ↑ Включён в цикл «Why We Fight», доступный на DVD
  136. ↑ 「闇に葬られた皇室の軍部批判」、『This is 読売』、一九九四年八月号57ページ
  137. ↑ IMDb: Horror in the East [www.imdb.com/title/tt0309685/?ref_=fn_al_tt_1]
  138. ↑ Jun Hongo. [search.japantimes.co.jp/cgi-bin/nn20070125a3.html Filmmaker to paint Nanjing slaughter as just myth]. The Japan Times (Jan 25, 2007). [web.archive.org/web/20071211234004/search.japantimes.co.jp/cgi-bin/nn20070125a3.html Архивировано из первоисточника 11 декабря 2007].
  139. ↑ [news.xinhuanet.com/english/2007-12/11/content_7231106.htm "John Rabe" cast meets with Media _English_Xinhua]. xinhuanet.com.
  140. ↑ [search.japantimes.co.jp/cgi-bin/ff20071206r1.html The Japan Times - News on Japan, Business News, Opinion, Sports, Entertainment and More]. The Japan Times.
  141. ↑ [brightsheng.com/programnotes/Nanking.html Nanking! Nanking!]. Bright Sheng (2 января 2000). Проверено 17 июня 2013.
  142. ↑ 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/asia-pacific/7126455.stm Nanjing massacre victims named], BBC News (4 декабря 2007). Проверено 4 декабря 2007.
Библиография

Дополнительная литература

  • Askew, David. «The International Committee for the Nanking Safety Zone: An Introduction» Sino-Japanese Studies Vol. 14, April 2002 (Article outlining membership and their reports of the events that transpired during the massacre)
  • Askew, David, «The Nanjing Incident: An Examination of the Civilian Population» Sino-Japanese Studies Vol. 13, March 2001 (Article analyzes a wide variety of figures on the population of Nanking before, during, and after the massacre)
  • Bergamini, David, "Japan’s Imperial Conspiracy, " William Morrow, New York; 1971.
  • Brook, Timothy, ed. Documents on the Rape of Nanjing, Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1999. ISBN 0-472-11134-5 (Does not include the Rabe diaries but does include reprints of «Hsu Shuhsi, Documents of the Nanking Safety Zone, Kelly & Walsh, 1939».)
  • Hua-ling Hu, American Goddess at the Rape of Nanking: The Courage of Minnie Vautrin, Foreword by Paul Simon; March 2000, ISBN 0-8093-2303-6
  • Fujiwara, Akira «[japanfocus.org/products/details/2553 The Nanking Atrocity: An Interpretive Overview]» Japan Focus October 23, 2007.
  • Galbraith, Douglas, A Winter in China, London, 2006. ISBN 0-09-946597-3. A novel focussing on the western residents of Nanking during the massacre.
  • Harmsen, Peter. Nanjing 1937: Battle for a Doomed City. Philadelphia: Oxford: Casemate, 2015. ISBN 9781612002842
  • Higashinakano, Shudo, [www.sdh-fact.com/CL02_1/result.php?word=ZW The Nanking Massacre: Fact Versus Fiction: A Historian’s Quest for the Truth], Tokyo: Sekai Shuppan, 2005. ISBN 4-916079-12-4
  • Higashinakano, Kobayashi and Fukunaga, [www.sdh-fact.com/CL02_1/result.php?word=ZW Analyzing The 'Photographic Evidence' of The Nanking Massacre], Tokyo: Soshisha, 2005. ISBN 4-7942-1381-6
  • Хонда, Кацуити[en], Sandness, Karen trans. The Nanjing Massacre: A Japanese Journalist Confronts Japan’s National Shame, London: M.E. Sharpe, 1999. ISBN 0-7656-0335-7
  • Hsū Shuhsi, ed. (1939), Documents of the Nanking Safety Zone (reprinted in Documents on the Rape of Nanjing Brook ed. 1999)
  • Kajimoto, Masato «Mistranslations in Honda Katsuichi’s the Nanjing Massacre» Sino-Japanese Studies, 13. 2 (March 2001) pp. 32-44
  • Lu, Suping, They Were in Nanjing: The Nanjing Massacre Witnessed by American and British Nationals, Hong Kong University Press, 2004.
  • Murase, Moriyasu,Watashino Jyugun Cyugoku-sensen(My China Front), Nippon Kikanshi Syuppan Center, 1987 (revised in 2005).(includes disturbing photos, 149 page photogravure) ISBN 4-88900-836-5 (村瀬守保,私の従軍中国戦線)
  • Qi, Shouhua. «When the Purple Mountain Burns: A Novel» San Francisco: Long River Press, 2005. ISBN 1-59265-041-4
  • Qi, Shouhua. Purple Mountain: A Story of the Rape of Nanking (A Novel) English Chinese Bilingual Edition (Paperback, 2009) ISBN 1-4486-5965-5
  • Rabe, John, The Good Man of Nanking: The Diaries of John Rabe, Vintage (Paper), 2000. ISBN 0-375-70197-4
  • Robert Sabella, Fei Fei Li and David Liu, eds. Nanking 1937: Memory and Healing (Armonk, NY: M.E. Sharpe, 2002). ISBN 0-7656-0817-0.
  • Takemoto, Tadao and Ohara, Yasuo The Alleged «Nanking Massacre»: Japan’s rebuttal to China’s forged claims, Meisei-sha, Inc., 2000, (Tokyo Trial revisited) ISBN 4-944219-05-9
  • Tanaka, Masaaki, [www.sdh-fact.com/CL02_1/result.php?word=ZW What Really Happened in Nanking: The Refutation of a Common Myth], Tokyo: Sekai Shuppan, 2000. ISBN 4-916079-07-8
  • Wakabayashi, Bob Tadashi «The Nanking 100-Man Killing Contest Debate: War Guilt Amid Fabricated Illusions, 1971-75»,The Journal of Japanese Studies, Vol.26 No.2 Summer 2000.
  • Wakabayashi, Bob Tadashi The Nanking Atrocity, 1937—1938: Complicating the Picture, Berghahn Books, 2007, ISBN 1-84545-180-5
  • Yamamoto, Masahiro Nanking: Anatomy of an Atrocity, Praeger Publishers, 2000, ISBN 0-275-96904-5
  • Yang, Daqing. «Convergence or Divergence? Recent Historical Writings on the Rape of Nanjing» American Historical Review 104, 3 (June 1999)., 842—865.
  • Young, Shi; Yin, James. «Rape of Nanking: Undeniable history in photographs» Chicago: Innovative Publishing Group, 1997.
  • Zhang, Kaiyuan, ed. Eyewitnesses to Massacre, An East Gate Book, 2001 (includes documentation of American missionaries M.S. Bates, G.A. Fitch, E.H. Foster, J.G. Magee, J.H. MaCallum, W.P. Mills, L.S.C. Smyth, A.N. Steward, Minnie Vautrin and R.O. Wilson.) ISBN 0-7656-0684-4

Ссылки

Нанкинская резня на Викискладе?
  • [www.youtube.com/watch?v=NE6SGFboKYg Ночь японских солдат]. Фильм Леонида Млечина о Нанкинской резне
  • [www.youtube.com/watch?v=Q-NjDZqGwws The Rape of Nanking — Nanjing Massacre — documentary]
  • [www.google.com/search?tbm=vid&hl=en&source=hp&q=rape+of+nanking Rape of Nanking videos]
  • [www.library.yale.edu/div/Nanking/index.html The Nanking Massacre Project: A Digital Archive of Documents & Photographs from American Missionaries Who Witnessed the Rape of Nanking From the Special Collections of the Yale Divinity School Library]
  • [www.unesco.org/new/en/communication-and-information/flagship-project-activities/memory-of-the-world/register/full-list-of-registered-heritage/registered-heritage-page-2/documents-of-nanjing-massacre/ Documents of Nanjing Massacre] — UNESCO
  • [news.bbc.co.uk/2/hi/asia-pacific/7140357.stm BBC News: Nanjing remembers massacre victims]
  • [www.nankingatrocities.net/ Online Documentary: The Nanking Atrocities]
  • [museums.cnd.org/njmassacre/njm-tran/ English translation of a classified Chinese document on the Nanjing Massacre]
  • [www.cnd.org/njmassacre/njm-tran/ Japanese Imperialism and the Massacre in Nanjing] by Gao Xingzu, Wu Shimin, Hu Yungong, & Cha Ruizhen
  • [japanfocus.org/products/details/2547 Kirk Denton, «Heroic Resistance and Victims of Atrocity: Negotiating the Memory of Japanese Imperialism in Chinese Museums»]
  • [www.japanesestudies.org.uk/articles/Askew.html The Nanjing Incident: Recent Research and Trends] by David Askew in the Electronic Journal of Contemporary Japanese Studies, April 2002
  • [www.nanking-massacre.com/Home.html Nanjing Massacre history site: History, Photos and Articles ]
  • [www.iht.com/articles/2007/06/19/news/nanking.php 'No massacre in Nanking,' Japanese lawmakers say]
  • [www.history.ucsb.edu/faculty/marcuse/classes/133p/133p04papers/JChapelNanjing046.htm "Denying Genocide: The Evolution of the Denial of the Holocaust and the Nanking Massacre, "] college research paper by Joseph Chapel, 2004
  • [www.timesonline.co.uk/tol/system/topicRoot/The_Rape_of_Nanking/ Rape of Nanking] Оригиналы репортажей в The Times
  • [search.japantimes.co.jp/rss/fl20080810x1.html War and reconciliation: a tale of two countries]
  • [www.hartford-hwp.com/archives/55/481.html Review of Iris Chang, The Rape of Nanking: The Forgotten Holocaust of World War II]
  • [www.azalert.com/mogollonconnection/?p=1168 The Ghosts of Nanking: Mogollon Connection Special Series by Jesse Horn]


 Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе.
Список неработающих ссылок: Kingston 2008, Wakabayashi 2000
Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.

Отрывок, характеризующий Нанкинская резня

– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.
«Главная новость, занимающая всю Москву, – смерть старого графа Безухого и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую то малость, князь Василий ничего, а Пьер – наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безухим и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории, и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безухим и владельцем одного из лучших состояний России, – я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискивать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более ни менее как сын князя Василья, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот всё, что я могла узнать о нем.
Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтобы ехать обедать к Апраксиным.
Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия m lle Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца. Юлия.
PS. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене.]
Княжна подумала, задумчиво улыбаясь (при чем лицо ее, освещенное ее лучистыми глазами, совершенно преобразилось), и, вдруг поднявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ:
«Chere et excellente ami. Votre lettre du 13 m'a cause une grande joie. Vous m'aimez donc toujours, ma poetique Julie.
L'absence, dont vous dites tant de mal, n'a donc pas eu son influenсе habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l'absence – que devrai je dire moi, si j'osais me plaindre, privee de tous ceux qui me sont chers? Ah l si nous n'avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez vous un regard severe, quand vous me parlez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamiene pas. Me parait seulement que l'amour chretien, l'amour du prochain, l'amour pour ses ennemis est plus meritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspire les beaux yeux d'un jeune homme a une jeune fille poetique et aimante comme vous.
«La nouvelle de la mort du comte Безухой nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c'etait avant derienier representant du grand siecle, et qu'a present c'est son tour; mais qu'il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j'ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un coeur excellent, et c'est la qualite que j'estime le plus dans les gens. Quant a son heritage et au role qu'y a joue le prince Basile, c'est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin Sauveur qu'il est plus aise a un hameau de passer par le trou d'une aiguille, qu'il ne l'est a un riche d'entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n'aura t il pas a subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d'etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l'ouvrage que vous m'envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu'au milieu de plusurs bonnes choses il y en a d'autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s'occuper d'une lecture inintelligible, qui par la meme ne pourrait etre d'aucun fruit. Je n'ai jamais pu comprendre la passion qu'ont certaines personnes de s'embrouiller l'entendement, en s'attachant a des livres mystiques, qui n'elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltant leur imagination et leur donnent un caractere d'exageration tout a fait contraire a la simplicite chretnne. Lisons les Apotres et l'Evangile. Ne cherchons pas a penetrer ce que ceux la renferment de mysterux, car, comment oserions nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre a nous initier dans les secrets terribles et sacres de la Providence, tant que nous portons cette depouille charienelle, qui eleve entre nous et l'Eterienel un voile impenetrable? Borienons nous donc a etudr les principes sublimes que notre divin Sauveur nous a laisse pour notre conduite ici bas; cherchons a nous y conformer et a les suivre, persuadons nous que moins nous donnons d'essor a notre faible esprit humain et plus il est agreable a Dieu, Qui rejette toute science ne venant pas de Lui;que moins nous cherchons a approfondir ce qu'il Lui a plu de derober a notre connaissance,et plutot II nous en accordera la decouverte par Son divin esprit.
«Mon pere ne m'a pas parle du pretendant, mais il m'a dit seulement qu'il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de Marieiage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le Marieiage, selon moi,est une institution divine a laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout Puissant m'impose jamais les devoirs d'epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m'inquieter de l'examen de mes sentiments a l'egard de celui qu'il me donnera pour epoux. J'ai recu une lettre de mon frere, qui m'annonce son arrivee a Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu'il nous quitte pour prendre part a cette malheureuse guerre, a laquelle nous sommes entraines Dieu sait, comment et pourquoi. Non seulement chez vous au centre des affaires et du monde on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature, que les citadins se representent ordinairement a la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que Marieche et contreMarieche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d'une scene dechirante… C'etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l'armee… Il fallait voir l'etat dans lequel se trouvant les meres, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres!
On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Нанкинская_резня&oldid=81308344»