Японские фонари
Японские фонари бывают разных видов: андон, бомбори, тётин, торо.
Содержание
Андон
Андон (яп. 行灯, идущий свет) — это фонарь с бумажным абажуром на бамбуковом, металлическом или деревянном корпусе. Бумага защищает огонь от ветра. Свет производит горящий в каменной или керамической лампе масляный фитиль. Масло обычно рапсовое или сардиновое, а фитиль делают из хло́пка. Свечи не используются из-за дороговизны.
Андон стал популярен в период Эдо. Первые андоны носили в руках; их можно также ставить на стену или на землю. Большинство андонов имеет вертикальную форму; у некоторых есть ящичек в основании, туда можно сложить спички, масло и запасные фитили. Наверху андона делают ручку для переноски. Разновидность андона для использования внутри зданий — окиандон. Существует также энсю андон без ящичка внизу. Название присиходит либо от имени Кобори Энсю, жившего в конце периода Адзути-Момояма, либо от слова энсю (яп. 円周 энсю:, круг). Ещё один вид андонов — ариакэ андон, прикроватный светильник. Под крыши магазинов вешают какэ андон с написанным на бумаге именем продавца.
Выражение хиру андон (яп. 昼行灯, дневная лампа) означает «бесполезный». В истории о 47 ронинах этот эпитет применяют к Оиси Ёсио.
Бомбори
Бомбори (яп. 雪洞, дословно «снежная пещера»; атэдзи) — это маленький андон с шестигранным корпусом. В гимне киотосских гейш Гион коута (яп. 祇園小唄, баллада о Гионе) есть такой куплет:
Тётин
Тётин (яп. 提灯 тё:тин, свет, который несут) отличается от андона конструкцией: цилиндрический абажур тётина удерживает бамбуковая спираль. Наверху у тётина ручка. Сегодня в Японии выпускают сувенирные пластиковые тётины с электрическими лампочками. Самое раннее упоминание тётина относится к 1085 году.
Акатётин, красный фонарь, вывешивается у идзакая (питейное заведение).
В ханамати вывешивают фонари с гербом квартала: в Гионе белые данго, в Понто-тё ржанка тидори.
Торо
Слово торо (яп. 灯篭 то:ро:, фонарь-дракон) раньше означало просто «фонарь», сегодня «торо» — это каменный или железный высокий фонарь. Торо освещают ступы и дзиндзя, сады и другие здания традиционной архитектуры. Свет торо обычно электрический.
См. также
- Праздник фонарей — китайский праздник
- Абура-акаго — огненный призрак, согласно легенде, сосущий масло из лампы андон
Внешние ссылки
- Японское садоводство, [www.japanesegardening.org/lanterns Lanterns]. Accessed on February 2, 2010
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Японские фонари"
Отрывок, характеризующий Японские фонари
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
