Яралиев, Имам Музамудинович

Яралиев, Имам Музамудинович
Прокурор Республики Дагестан
12 октября 1995 года — 11 июля 2006 года
Предшественник:	Магомед Мирзаевич Мирзаев
Преемник:	Игорь Викторович Ткачёв
Вероисповедание:	ислам
Рождение:	2 января 1956(1956-01-02) (68 лет) с. Юхари-Стал, Сулейман-Стальский район, Дагестанская АССР, РСФСР, СССР
Отец:	Яралиев Музамудин
Образование:	Дагестанский государственный университет
Профессия:	юрист
Военная служба
Годы службы:	1981-2006
Принадлежность:	СССР СССР→Россия Россия
Звание:
Награды:

Имам Музамудинович Яралиев (род. 2 января 1956, Юхари-Стал, Сулейман-Стальский район, Дагестанская АССР, по национальности лезгин) — известный общественный и политический деятель Дагестана, глава муниципального образования «город Дербент» ( 2010-2015). Прокурор Дагестана (1995-2006). Депутат Народного Собрания РД (1995—1999). Член Государственного Совета РД (1998—2002).

Имам Яралиев активно участвовал в конституционном оформлении современного Дагестана, внёс большой вклад в реформирование правоохранительных органов Республики Дагестан.

Биография

После окончания в 1974 году касумкентской средней школы 17-летний Имам Яралиев попытался поступить в ДГУ, но провалился. Затем он год работал рабочим совхоза «Калининский» Сулейман-Стальского района. В 1975 г. поступил и 1980 г. окончил с красным дипломом (Ленинский стипендиат) юридический факультет Дагестанского государственного университета.

Карьера

Прокурорская деятельность

С 1981 г. по 2006 г. работал в системе правоохранительных органов, прошел все ступени от стажера-помощника до прокурора Республики. В 1981—1984 гг. стажер-помощник, затем помощник прокурора Ботлихского района, следователь прокуратуры Ленинского района Махачкалы. В 1982—1984 гг. — прокурор Следственного управления прокуратуры Республики Дагестан. В 1986—1992 гг. — прокурор Дербентского района. С 1992 г. по 1995 г. — первый заместитель прокурора Республики Дагестан. Приказом Генерального прокурора Российской Федерации от 12 октября 1995 года назначен прокурором Республики Дагестан.

Отставка

Приказом Генерального прокурора РФ от 11 июля 2006 года Имам Яралиев был отправлен в отставку. Его преемником стал Игорь Викторович Ткачёв.

Постпрокурорская деятельность

14 декабря 2007 года на сессии депутаты районного собрания единогласным решением избрали Яралиева главой Сулейман-Стальского района. В этой должности он проработал до апреля 2010 года. 11 октября 2009 года Яралиев первый раз участвовал на выборах в качестве кандидата на пост мэра Дербента, однако занял 2-е место, набрав около 27,7% голосов избирателей (его главный оппонент — действующий глава Феликс Казиахмедов набрал 67,5%). Однако Дербентский городской суд результаты выборов признал недействительными, так как 13 избирательных участков из 36 в день голосования не были открыты. 23 декабря 2009 года решением Верховного суда Дагестана было оставлено в силе решение городского суда Дербента о признании недействительными итогов выборов мэра города. После отмены результатов выборов 9 апреля 2010 года Феликс Казиахмедов подаёт в отставку. Исполняющим обязанности главы города становится Имам Яралиев, который 8 апреля 2010 года был назначен первым заместителем мэра. 14 декабря 2010 года на выборах мэра Дербента он, выдвинутый партией «Единая Россия», одержал убедительную победу, набрав 96,63% голосов . Двое конкурентов сообща не набрали и 3,5% голосов избирателей.

Награды

Имам Яралиев почетный работник прокуратуры Российской Федерации (1994 г.), заслуженный юрист Российской Федерации (1997 г.), государственный советник юстиции второго класса. Награждён орденом Почета (1999 г.), именным оружием (1999 г.), золотой Медалью Анатолия Кони — высшей ведомственной медалью Министерства юстиции Российской Федерации.

Праздник Шарвили

С 2000 года И. М. Яралиев председатель оргкомитета по подготовке и проведению праздника, посвящённого лезгинскому народному героическому эпосу «Шарвили», инициатор выхода в свет полного текста эпоса «Шарвили» на русском и лезгинском языках.

Судебные иски Яралиева

Яралиев в 2006 году подал в суд на пять газет: «Новая газета» (за статью «Прокурор Дагестана устал работать на богатого дядю» журналиста Вячеслава Измайлова, № 70 от 22 сентября 2005 года), «Дагестанцы» , «Республика», «Новое дело» (за статью «Уволен по собственному желанию» журналиста Тимура Джафарова за №28 от 28 июня 2006 года) и «Молодёжь Дагестана» (за статью «Яралиева «ушли» журналиста Гаджи Абашилова за №28 от 21 июля 2006 года), которые освещали его отставку.

• 4 апреля 2006 года Басманный районный суд Москвы частично удовлетворил иск к «Новой газете» и обязал возместить моральный вред в размере 10 тыс. рублей.
• 9 ноября 2006 года Советский районный суд Махачкалы частично удовлетворил иск к «Новому делу» и обязал возместить моральный вред в размере 5 тыс. рублей.
• 20 октября 2006 года в Ленинском районном суде Махачкалы должно было состояться рассмотрение иска к «Свободной республике».
• Иск к «Дагестанцам» Ленинским районным судом Махачкалы оставлен без удовлетворения.
• В деле против «Молодёжи Дагестана» по состоянию на 19 октября 2006 года был объявлен перерыв.

Ссылки

• [www.narodidagestana.ru/vipusk/33/stat/legendarniy_derbent_slaven_v_istorii_mira/ Легендарный Дербент славен в истории мира (интервью Имама Яралиева журналу «Народы Дагестана»)]

Отрывок, характеризующий Яралиев, Имам Музамудинович

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.