Ярвет, Юри Евгеньевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ярвет Юри Евгеньевич»)
Перейти к: навигация, поиск
Юри Ярвет

Юри Ярвет в фильме «Король Лир»
Имя при рождении:

Георгий Евгеньевич Кузнецов

Дата рождения:

18 июня 1919(1919-06-18)

Место рождения:

Таллин, Эстония

Дата смерти:

5 июля 1995(1995-07-05) (76 лет)

Место смерти:

Таллин, Эстония

Гражданство:

Эстония Эстония
СССР СССР

Профессия:

актёр,
театральный режиссёр

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Ю́ри Евге́ньевич Я́рвет (эст. Jüri Järvet; до 22.02.1938 — Георгий Евгеньевич Кузнецов; 19191995) — советский и эстонский актёр театра и кино, театральный режиссёр. Народный артист СССР (1975).





Биография

Юри Ярвет родился 18 июня 1919 года в Таллине (Эстония).

Мать — русская, отец — из Лотарингии, возможно, был француз или немец[1]. Воспитывался в приёмной эстонской семье и плохо владел русским языком. В фильмах его роли озвучивали русскоязычные актёры[2].

В 1930-х годах учился в Таллинской гимназии Густава Адольфа и Таллинском вечернем колледже. Занимался спортивной гимнастикой в Таллинской учительской семинарии (ныне Таллинский университет). Был чемпионом Таллина по гимнастике.

В 1936—1941 годах — посыльный конторы фабрики Ярваканди в Таллине. В 1941 — статистик автобазы.

В 1941 году был принят в танцевальную труппу Таллинского рабочего театра.

В 1941—1942 годах — солдат резервного полка Красной армии седьмой стрелковой дивизии Эстонская ССР. Три месяца служил в трудовом батальоне в Саратовской области.

В 1942 переведён в танцевальную группу эстонских художественных ансамблей, находившихся в эвакуации в Ярославле.

В 1944 году посещал драматический кружок национальный драматической студии, одним из руководителей которого был режиссёр К. Ирд. В 1945—1946 годах обучался в национальный драматической студии.

В 1944—1945 годах — актёр Эстонского театра юного зрителя (ТЮЗ) в Таллине.

В 1946—1949 годах учился в Эстонском театральном институте (ныне драматическая школа при Эстонской академии музыки и театра).

Одновременно с учёбой работал в отделе культуры редакции газеты «Рахва Хяэль» («Голос народа») и на Эстонском радио редактором драматических программ.

В 1949—1950 годах — актёр и режиссёр Южно-Эстонского театра в Выру, в 1950—1951 — внештатный сотрудник Эстонское радио, в 1951—1952 — художественный консультант Театрального общества Эстонской ССР.

В 1952—1965 и 1970—1992 годах — актёр Эстонского драматического театра (в 1952—1989 годах — Эстонский государственный театр драмы им. В. Кингисеппа) в Таллине.

В 1965—1967 годах — актёр Молодёжного театра Эстонии (ныне — Таллинский городской театр).

В 1967—1970 годах работал актёром по договорам на киностудиях «Таллинфильм», «Ленфильм» и «Мосфильм»[3].

Играл в спектаклях театра «Ванемуйне» (Тарту).

Выступал на эстраде, радио, телевидении, автор фельетонов.

Ярвет — острый, изобретательный актёр, творчество его исполнено фантазии, юмора, трагизма. Известность пришла с ролью профессора О’Рейли в политическом детективе С. Кулиша «Мёртвый сезон», но заслуженную славу актёр снискал, блистательно воплотив на экране образ короля Лира в фильме Г. Козинцева «Король Лир». В числе лучших работ — роль доктора Снаута в научно-фантастической картине «Солярис», созданной А. Тарковским по роману С. Лема.

В 1982—1987 годах — председатель правления Театрального общества Эстонии.

Депутат Верховного Совета СССР 11 созыва (1984—1989).

Умер 5 июля 1995 года в Таллине. Похоронен на Лесном кладбище[4].

Семья

  • Жена (1948—1958) — Инна Taarnaga, актриса
    • Сын — Юри Ярвет-младший (род. 1955(8?) — актёр
  • Жена (с 1958) — Астрид Puurandiga, онколог
    • Дочь — Яна (род. 1960)

Звания и награды

Творчество

Роли в театре

Эстонский театр юного зрителя

Дипломные постановки

Южно-Эстонский театр

Эстонский драматический театр

Молодёжный театр Эстонии

Театр «Ванемуйне»

В телевизионных постановках

Постановки

Южно-Эстонский театр

Эстонский драматический театр

Фильмография

Актёр

  1. 1955 — Счастье Андруса — Роберт
  2. 1955 — Ворота номер два (короткометражный)
  3. 1959 — Незваные гости — Оскар Вальтер
  4. 1960 — Актёр Йоллер — Рутс Плутус
  5. 1961 — Друг песни — Отт Куу
  6. 1962 — Под одной крышей — Тынис
  7. 1963 — Оглянись в пути — Эльмар
  8. 1964 — Новый нечистый из преисподней — Святой Пётр
  9. 1965 — Молочник из Мяэкюла — Тыну Приллуп
  10. 1966 — Девушка в чёрном — Йонас
  11. 1967 — Венская почтовая марка — Мартин Ролль
  12. 1968 — Безумие — Виндисалу
  13. 1968 — Мёртвый сезон — О’Рейли, профессор
  14. 1970 — Берег ветров — Холлманн
  15. 1970 — Король Лир — король Лир
  16. 1970 — Отзвуки прошлого — Зейферт
  17. 1970 — Семь дней Туйзу Таави — Сандер
  18. 1971 — Комитет девятнадцати — Тэчер
  19. 1971 — Дикий капитан — Йыннь
  20. 1972 — Солярис — Снаут, доктор
  21. 1973 — Родник в лесу — отец Минны
  22. 1974 — Авария — судья
  23. 1974 — Красная скрипка — Пэкк
  24. 1974 — Необычный случай — психиатр
  25. 1975 — Опасные игры — Скользкий
  26. 1975 — Школа господина Мауруса — учитель закона Божьего
  27. 1976 — Время жить, время любить — министр
  28. 1976 — Лето — отец Тоотса
  29. 1977 — Берега — Сегеди, граф
  30. 1978 — Гадание на ромашке (новелла «Браконьер») — Оскар
  31. 1979 — Отель «У погибшего альпиниста» — Алек Сневар, хозяин отеля
  32. 1979 — Гость (короткометражный)
  33. 1980 — Гибель 31-го отдела — Карл Брэннер
  34. 1980 — Лесные фиалки — Липп, аптекарь
  35. 1981 — Сказка, рассказанная ночью — лесной человек
  36. 1983 — На арене — Лурих — адвокат
  37. 1983 — Искатель приключений — Саймон Вая
  38. 1984 — Груз без маркировки — контрабандист
  39. 1984 — Капитан Фракасс — Матамор
  40. 1984 — Михайло Ломоносов — Вольф, профессор
  41. 1986 — Лицом к лицу — Золле
  42. 1987 — Танцы вокруг парового котла
  43. 1988 — Вернанда (короткометражный)
  44. 1989 — Филипп Траум — отец Питер
  45. 1989 — Часовщик и курица — Карфункель
  46. 1991 — Пляска смерти — бургомистр Таллина
  47. 1991 — Улица мира — Яак
  48. 1992 — Время вашей жизни — Кит Карсон
  49. 1992 — Лукас — Альберт
  50. 1992 — Он своё получит — Демони, хозяин фирмы
  51. 1992 — Слеза Князя Тьмы — старый наборщик
  52. 1992 — Свечи в темноте / Candles in the Dark
  53. 1993 — Серый свет ноября — старик
  54. 1993 — Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя — генерал Ордена иезуитов
  55. 1993 — Тьма в Таллине — Антон

Сценарист

  1. 1960 — Актёр Йоллер (совм. с Ф. Кнорре)
  2. 1961 — Случайная встреча (совм. с Ф. Кнорре)

Библиография

  • Орав Ы. Ю. Юри Ярвет. М., Союз кинематографистов СССР, 1988

Напишите отзыв о статье "Ярвет, Юри Евгеньевич"

Примечания

  1. [tvkultura.ru/video/show/brand_id/20882/episode_id/993928/video_id/1013642 Острова. Юри Ярвет. Телеканал «Культура»]
  2. [archive.is/20120915114138/www.tvkultura.ru/news.html?id=4602&cid=86 Ярвет Юри. К 90-летию со дня рождения]
  3. Мирон Черненко. [chernenko.org/121.shtml Юри Ярвет] // БПСК, 1975.
  4. [narnecropol.narod.ru/necropol.htm Некрополь]
  5. et:Jüri Järvet

Ссылки

  • [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/YARVET_YURI_EVGENEVICH.html Энциклопедия Кругосвет — ЯРВЕТ ЮРИ ЕВГЕНЬЕВИЧ]
  • [baltija.eu/news.php?news_id=1328 «Сегодня 90 лет со дня рождения эстонского артиста Юри Ярвета»], 18.06.2009
  • [tvkultura.ru/video/show/brand_id/20882/episode_id/993928/video_id/1013642 Острова. Юри Ярвет.] Телеканал «Культура»

Отрывок, характеризующий Ярвет, Юри Евгеньевич


Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.