Ярославль

Город Ярославль Флаг Герб Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ярославская областьЯрославская область Городской округ город Ярославль Координаты 57°37′00″ с. ш. 39°51′00″ в. д.57.61667° с. ш. 39.85000° в. д. / 57.61667; 39.85000    Внутреннее деление 6 районов: Дзержинский, Заволжский, Кировский, Красноперекопский, Ленинский, Фрунзенский Мэр Евгений Урлашов; и.о. Владимир Слепцов Основан в 1010 году Первое упоминание 1071 Площадь 205,80 км² Высота центра 100 м Население ↗606 703 человек (2016) Плотность 2948,02 чел./км² Названия жителей Яросла́вцы, яросла́вец (яросла́вич), яросла́вка (яросла́вна) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 4852 Почтовые индексы 150000—150066 Автомобильный код 76 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=78401 78 401] Официальный сайт [city-yaroslavl.ru/ roslavl.ru]  (рус.)  (англ.) Домены .yar.ru, .yaroslavl.ru Награды Ярославль Москва Ярославль

К:Населённые пункты, основанные в 1010 году

Яросла́вль — город в России, административный центр Ярославской области и Ярославского района, городской округ. Население — 606 703 чел. (2016). Ярославль — третий по величине населения город Центрального федерального округа Российской Федерации. Город является транспортным узлом, из которого расходятся железнодорожные линии и автодороги в направлении Москвы, Вологды, Рыбинска, Костромы, Иванова и Кирова. В Ярославле действуют также речной порт и аэропорт. Площадь города составляет 205 км².

Ярославль — один из старейших русских городов, основанный в XI веке и достигший своего расцвета в XVII веке; в 2010 году город отметил своё тысячелетие. День города в Ярославле обычно отмечается в последнюю субботу мая (в 2010 году в связи с тысячелетием города празднование проводилось с 10 по 12 сентября). Исторический центр города, расположенный у слияния рек Волги и Которосли, является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. Ярославль — один из основных городов Золотого кольца России.

Физико-географическая характеристика

Географическое положение

Ярославль расположен в центральной части Восточно-Европейской равнины (точнее, на Ярославско-Костромской низине) на обоих берегах Волги при впадении в неё реки Которосли; в 282 километрах к северо-востоку от Москвы. Город занимает площадь в 205,37 км². Средняя высота центра города — 100 м над уровнем моря.

Часовой пояс

Город Ярославль, так же, как и вся Ярославская область, находится в часовом поясе, обозначаемом по международному стандарту как Moscow Time Zone (MSK/MSD). Смещение относительно Всемирного координированного времени UTC составляет +3:00 (MSD).

Гидрология

Главными реками Ярославля являются Волга (Горьковское водохранилище) и её правый приток Которосль, уровень которых поднят подпором Нижегородской ГЭС. В них впадает несколько речек и ручьёв, наиболее значительная из них — река Нора. Ближе к устью в русле Которосли лежит несколько островов (на одном из них, Даманском, находится парк культуры и отдыха). Правый берег Волги высокий, обрывистый, левый — низменный. Среднегодовой расход воды Волги у Ярославля составляет 1110 м³/с, среднее многолетнее значение уровня Горьковского водохранилища у Ярославля — 84,28 м.

Климат

Город находится в зоне умеренно-континентального климата, смягчающее влияние Атлантического океана велико. Сумма температур вегетационного периода (выше +10 °C) — 1892 °C. Число дней с температурой ниже нуля — 150 дней. Годовое количество осадков — 590 мм. Сумма осадков холодного периода — 175 мм. Сумма осадков тёплого периода — 427 мм.

Зима в Ярославле умеренно холодная, умеренно снежная, продолжается более пяти месяцев. Средняя температура января −11 °C, в отдельные зимы морозы достигают −40 °C, −46 °C, но случаются и оттепели, так, в 1932 году в январе отмечалась самая продолжительная оттепель за весь период наблюдений (17 дней). Высота снежного покрова — 35—50 см, в отдельные зимы она достигает 70 см, иногда едва превышает 20 см. Снежный покров устанавливается во второй половине ноября и сохраняется в течение 140 дней. Преобладают ветры южных и западных направлений. Средняя скорость ветра — 4,2 м/с, сильные ветры, более 8 м/с, и метели наблюдаются в основном в декабре — январе месяцах, до 8—10 дней.

Весна характеризуется малыми осадками. Средняя температура апреля в Ярославле около +4 °C. Сход снежного покрова происходит в первой половине апреля. Осадки в апреле невелики — около 40 мм, увеличение осадков начинается с мая, когда их выпадает 50—60 мм. В мае отмечается наименьшая в году относительная влажность — около 70 %.

Лето умеренно тёплое, влажное, с наибольшим количеством осадков в году — до 80 мм в месяц. Средняя температура июля +18 °C, в отдельные жаркие дни максимальная температура днём достигала +37 °C. В июле выпадает наибольшее количество осадков в году — 80—90 мм в месяц. Дожди преимущественно ливневые, часто с грозами (в июне — июле месяцах до 6—8 дней с грозой). Преобладают ветры западных и северных направлений. Средняя скорость 2,5—3,5 м/с.

Осень характеризуется резким увеличением пасмурного неба — до 18 дней в месяц и возрастанием относительной влажности до 85 %. Средняя температура октября в Ярославле +3 °C. Количество осадков уменьшается, но характер их меняется — идут обложные дожди и возникают туманы.

Климат Ярославля (1961—1990 гг.)
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Средний максимум, °C	−8,2	−5,8	−0,1	9,0	17,8	21,4	23,3	21,5	14,9	7,2	−0,2	−5,2	8,0
Средняя температура, °C	−12	−10	−4,3	4,5	12,0	15,8	17,9	16,1	10,4	4,1	−2,7	−8,4	3,6
Средний минимум, °C	−15,8	−14,2	−8,6	0,0	6,2	10,1	12,5	10,7	5,9	0,9	−5,2	−11,6	−0,8
Норма осадков, мм	37	27	26	40	52	65	84	64	55	52	46	43	591
Источник: [meteoinfo.ru/climate/klimatgorod/1756-1246618396 Гидрометцентр России]

Флора и фауна

Ежегодная перепись соловьёв, прошедшая в середине лета 2010 года, показала, что на территории города свили гнёзда более 900 пар этих птиц.

Экология и охрана природы

Ярославль, являясь крупным промышленным и транспортным центром, характеризуется высокой техногенной нагрузкой на окружающую среду. Важнейшими антропогенными факторами, обуславливающими данную нагрузку, являются в первую очередь загрязнение атмосферного воздуха, а также поверхностных водных объектов и территории (почв). На 2010 год на учёте в комитете природопользования и охраны окружающей среды мэрии города состоит свыше 1,5 тыс. организаций, имеющих источники загрязнения окружающей среды, и более 14 тысяч юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, в процессе деятельности которых образуются различные отходы.

Наблюдения за уровнем загрязнений в атмосфере города ведутся на пяти стационарных пунктах. Нередко превышается предельно допустимая концентрация бензпирена, высока концентрация диоксида азота. Среди основных загрязнителей атмосферного воздуха — автомобильный транспорт, а также нефтеперерабатывающее предприятие «Ярославнефтеоргсинтез», завод технического углерода, шинный завод. Территориями с самым загрязнённым воздухом в Ярославле экологи называют Красную площадь и проспект Толбухина. Качество воды в Волге невысоко. По данным ГУ «Ярославский областной центр по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды», фактическое содержание фенолов и нефтепродуктов в воде в 2008 году превышало нормы среднегодовой концентрации.

На территории города находится целый ряд особо охраняемых природных территорий: памятники природы — сосновые боры за Волгой (Яковлевский бор, Ляпинский бор, Воздвиженский бор, Тверицкий парк, Смоленский бор), древний кедровник Толгского монастыря, Крестовский карьер, парк в пойме Которосли, парк в посёлке Нефтестрой, Демидовский сад, Бутусовский парк, Скобыкинский парк, Павловский парк, липовая роща в посёлке Норское, охраняемые природно-исторические ландшафты Петропавловский парк и Верхний остров на реке Волге.

Символика

Современный герб города утверждён муниципалитетом Ярославля 23 августа 1995 года. При этом за основу был принят исторический герб образца 1778 года с дополнением — шапкой Мономаха, венчающей геральдический щит (её изображение символизирует тот факт, что Ярославль был одним из мест пребывания царствующих великих князей). На гербе Ярославля в серебряном щите изображён стоящий на задних лапах медведь (символ предусмотрительности и силы) держит в левой лапе золотую секиру на такой же рукоятке, щит увенчан шапкой Мономаха.

Флаг города утверждён 22 мая 1996 года и представляет собой изображение его герба на синем фоне.

История

Древнейшее поселение на территории города обнаружено на левом берегу Волги напротив Стрелки (мыса при слиянии Волги и Которосли) и относится к V—III тысячелетию до н. э. (неолит). В IX веке (времена т. н. Русского каганата) под Ярославлем сформировалось крупное скандинавско-славянское поселение, известное по комплексу могильных курганов в Тимерёве. При раскопках были обнаружены скандинавское оружие, рунические надписи, шахматные фигурки и крупнейшие на севере Европы клады арабских монет (древнейшие были отчеканены первым из Идрисидов). Из Тимерёва происходит четвёртая часть найденных на Руси скандинавских фибул. По всей видимости, этот «прото-Ярославль» служил крупным центром на Волжском торговом пути. Его отношение к позднейшему Ярославлю (в то время мерянскому поселению Медвежий Угол) можно сравнить с соотношением Гнёздова и Смоленска, Рюрикова городища и Новгорода, Сарского городища и Ростова. Вскоре после основания Ярославля это поселение пришло в упадок, вероятно, в связи с прекращением функционирования Волжского торгового пути. Выше по течению Волги, сразу за границами современного города, археологами изучен крупный Михайловский некрополь с преобладанием рядовых захоронений финно-угорского типа.

Основание города

Если судить по дате первого упоминания в летописи, Ярославль — древнейший из существующих городов на Волге. Он был заложен князем Ярославом Мудрым в период его ростовского княжения (988—1010) на мысе над Стрелкой на месте или около языческого поселения Медвежий Угол. На естественно защищённом с трёх сторон участке (крутыми высокими берегами Волги и Которосли и Медведицким оврагом, по которому протекал ручей) построили Ярославский кремль. Первое упоминание о Ярославле — вызванное голодом «восстание волхвов» в Ростовской земле — датировано 1071 годом. Название города традиционно связывают с именем его основателя: «Ярославль» — притяжательная форма, означающая «Ярославов [город]».

В XII веке уже существовали ярославские Петропавловский и Спасский монастыри — тогда они располагались за городом. На протяжении первых двух веков своего существования Ярославль оставался небольшим пограничным городом Ростово-Суздальской земли.

Средние века

Первые каменные постройки в Ярославле появились незадолго до монгольского нашествия, в 1210-е годы, по воле старшего сына Всеволода Большое Гнездо — Константина. Он основал в стенах Спасского монастыря первое на территории Северо-Восточной Руси учебное заведение — Григорьевский затвор, возвёл в этой обители две церкви — соборную и Входоиерусалимскую, отстроил в камне Успенский собор. Судя по сохранившимся под современным зданием Входоиерусалимской церкви нескольким метрам домонгольской кладки, Константин, в отличие от отца и деда, заказывал постройки не белокаменные, а кирпичные, украшая их белокаменными деталями.

Ярославль в большей степени может считаться столицей Константина Всеволодовича, чем более древний Ростов: по количеству каменных храмов волжский город уже тогда превосходил своего старшего собрата. Не исключено, что именно при Константине стало складываться книжное собрание Спасского монастыря, включавшее в себя 14 пергаментных рукописей и единственный список «Слова о полку Игореве». Литература здесь не только переписывалась, но и иллюстрировалась; свидетельство того — лицевые Спасское и Фёдоровское евангелия. С именем Константина также связывают появление в Ярославле крупноформатных произведений изобразительного искусства — таких как большая икона Толгской Богоматери и Ярославская Оранта.

После смерти Константина (1218) Ярославль стал стольным градом его второго сына Всеволода, который погиб в Ситской битве с монголо-татарами. В 2000-е годы на территории Рубленого города были обнаружено мрачное свидетельство монгольского разорения (1238) — подклет, набитый доверху человеческими костями со следами насилия. Местное предание сохранило память о случившемся в 1257 году сражении на Туговой горе; на месте боя высится памятный крест.

В первый период татаро-монгольского ига, вплоть до правления князя Василия Грозные Очи, удельное Ярославское княжество усиливалось, претендуя на доминирующую роль в Верхневолжье. Вершина его могущества связана с правлением Фёдора Чёрного — первого представителя смоленской династии Ростиславичей на ярославском престоле. Будучи зятем золотоордынского хана, великий князь Ярославский играл одну из главных ролей в русской политике своего времени. При нём Ярославль обзавёлся торгово-ремесленным посадом и неукреплёнными слободами. Вверх по течению от города, на противоположном берегу Волги возник Толгский монастырь, надолго ставший духовным центром Ярославской земли. Вплоть до XX века Толгин день (21 августа) оставался неофициальным днём города и отмечался массовыми гуляньями. Ярославль упоминается вместе с Угличем в найденной в 1952 году берестяной грамоте № 69, которую В. Л. Янин датирует 80-ми годами XIII века.

Со второй половины XIV века происходит дробление Ярославского княжества на более мелкие уделы. Местные князья перестают играть сколько-нибудь заметную роль в общерусской политике, часть самого города становится собственностью московских правителей. В 1380 году ярославские дружины принимают участие в Куликовской битве. Незадолго до окончательного присоединения города к Москве (1463), в последней попытке сохранить самостоятельность, ярославские князья официально утвердили культ своих предков: было объявлено о чудных исцелениях от мощей первых уездных князей и они были причислены к лику святых в качестве ярославских чудотворцев. После присоединения потомки удельных князей — Шастуновы, Курбские, Прозоровские, Троекуровы, Шаховские — выехали на службу к великим князьям Московским, не теряя связей с городом праотцов.

При Иване III обветшавшие соборные здания времён Константина Всеволодовича в очередной раз сгорели и были снесены. На их месте московские (и, вероятно, итальянские) мастера выстроили новые храмы. После очередного пожара 1536 года Ярославль укрепили: было построено несколько башен и насыпан земляной вал. Город тогда состоял из обнесённого бревенчатыми стенами кремля (Рубленого города), Земляного города в пределах вала и неукреплённых слобод за ним. После того, как Московская компания организовала русско-английскую торговлю через Архангельск, Ярославль стал превращаться в крупнейший центр транзитной торговли по Волге. Великая резня, учинённая в 1570 году опричниками в Новгороде, заставила многие новгородские семейства, в том числе купеческие, покинуть разорённый город и перебраться в Ярославль. Новгородские сюжеты и традиции пустили корни на берегах Волги: на стенах местных церквей можно увидеть изображения сражения новгородцев с суздальцами, здесь стали почитаться новгородская икона Божией Матери «Знамение» и Варлаам Хутынский.

Ярославль сыграл видную роль в событиях Смутного времени. В 1608 году город был занят войсками Лжедмитрия II. 7 апреля 1609 они были разбиты под городом подошедшим из Вологды ополчением и покинули Ярославль. Однако три недели спустя подошли новые отряды и захватили слободы, а затем и Земляной город. Но Спасский монастырь и Кремль выдержали осаду и 23 мая она была снята. В 1611 году ярославцы присоединились к первому ополчению на освобождение Москвы, но цели оно не достигло. С апреля по июнь 1612 года в городе располагалось второе ополчение, Ярославль в это время выполнял столичные функции, здесь чеканилась монета. Когда ополчение пополнилось новыми силами, оно двинулось к Москве и освободило её. Юный царь Михаил Фёдорович, будучи вызван из Костромы в Москву, сделал длительную остановку в Ярославском Спасском монастыре, где подписал грамоту о согласии взойти на престол. В память о событиях Смутного времени в городе был основан Казанский монастырь, а захваченные в плен интервенты (и в их числе семейство Марины Мнишек) были поселены на волжском берегу в Ярославле.

Период расцвета

Ярославль быстро отошёл от последствий Смуты. Он развился в крупный торговый и ремесленный центр, второй по величине и третий по торговому обороту город в России, в Ярославле проживала шестая часть наиболее влиятельного купечества Руси — «гостей» государевой сотни. Их операции покрывали территорию от Архангельска до Бухары; ярославскими купцами Гурьевыми был заложен на территории современного Казахстана город Гурьев; они же выстроили в Ярославле церковь Рождества Христова с элементами исламской традиции. Отправная точка «московского узорочья» XVII века — церковь Троицы в Никитниках — была выстроена в Китай-городе на средства ярославского гостя Никитникова. Купец Надей Светешников на доходы от солеваренных промыслов в Усолье вносил в казну многотысячные пошлины; он в числе 8 других ярославцев был награждён титулом «государева гостя» с правом быть подсудным одному царю. На дворе у купцов Скрипиных в течение ряда лет работал жалованный царский изограф Фёдор Зубов; ярославские стенописцы украшали фресками главные храмы страны — от Успенского собора Троицкого монастыря до соборов Московского Кремля.

Ярославль продолжал застраиваться: за пределами Земляного вала в междуречье Волги и Которосли застройка шла в основном вдоль основных дорог; наряду с этим, в XVI—XVII веках осваивались земли за Которослью. XVII век стал для города, достигшего к этому времени наивысшего расцвета (Ярославль считался вторым городом на Руси по числу жителей, особенно мастерового люда) веком храмового строительства. За это столетие было построено 3 монастыря и не менее 60 каменных храмов. После пожара 1658 года, уничтожившего почти целиком Земляной и Рубленый город, деревянные стены посада восстанавливать не стали, вместо этого повысили валы и углубили рвы, но вместо деревянных башен на тех же местах построили каменные, кремль потерял оборонительное значение, оставшись административным центром.

С началом петровских преобразований Ярославль теряет значение второго города в государстве. Нежелание Петра Первого вести торговлю через Архангельск отрицательно сказалось на торговом благосостоянии города. Династии ярославских купцов разорились, но на смену торговле пришло развитие промышленности. В 1722 году купцами Затрапезновыми стала строиться полотняная мануфактура на правом берегу Которосли — одна из самых первых и крупных в стране. На какое-то время в окрестности мануфактуры переместилась экономическая жизнь города. Продолжало развиваться и ремесленное производство. По состоянию на 1771 год в Ярославле насчитывалось уже 11 крупных промышленных предприятий. После образования Ярославской провинции (1719) город стал заурядным провинциальным центром, хотя всё же весьма значительным. Он служил местом «ближней ссылки» для высокопоставленных лиц (например, герцог Бирон прожил здесь на волжском берегу 19 лет).

В 1718 году была открыта цифирная школа — первое учебное заведение в городе, а ещё через 30 лет в Спасском монастыре заработала Ярославская духовная семинария. В 1750 году Ф. Г. Волков основал в Ярославле первый в России общедоступный театр, который уже в январе 1752 года переехал в Санкт-Петербург. В целом в городе сохранялась стихийная средневековая застройка. Скученность деревянных домов создавала постоянную пожароопасную обстановку, периодически случались разрушительные пожары. Въезды в город с больших дорог по прежнему были через башни, остальные же оборонительные сооружения Средневековья пришли в руинированное состояние.

Губернский город

В 1777 году Ярославль становится центром наместничества и соответствующей ему губернии, сделавшись крупным административным центром. Первым генерал-губернатором назначен Алексей Петрович Мельгунов, придавший городу черты региональной столицы. В 1786 году в Ярославль из Ростова была перенесена кафедра Ростовской епархии (с тех пор это Ярославская и Ростовская епархия). Согласно традиционной версии, 1788 году в библиотеке последнего настоятеля Спасского монастыря было найдено уникальное произведение древнерусской литературы — «Слово о полку Игореве». В 1778 году был утверждён первый регулярный план застройки Ярославля. В 1784 году в Ярославле появилась первая в русской провинции типография. В 1786—1788 годах в городе выходил ежемесячный журнал «Уединенный пошехонец» — первый провинциальный журнал в стране, орган масонского Просвещения.

Город белокаменный, весёлый, красивый, с садами, с старинными прекрасными церквами, башнями и воротами; город с физиономией. Ярославль носит на каждом шагу следы древности, прежнего значения, прежней исторической жизни. Церквей бездна и почти ни одной — новой архитектуры; почти все пятиглавые, с оградами, с зелёным двором или садом вокруг.

Иван Аксаков, 1849

Во время наполеоновского нашествия в Ярославль свозили раненых с полей сражений; здесь был предан земле генерал Н. А. Тучков. Бегство дворянства из взятой Наполеоном первопрестольной в Ярославль отражено на страницах романа «Война и мир». В это время в Ярославле оказались и некоторые члены царской фамилии: именно здесь родился Пётр Георгиевич Ольденбургский, выделивший позднее средства на возведение в городе кирхи для своих единоверцев-лютеран.

В том же 1812 году был построен первый мост через Которосль — на месте древней переправы через реку у Спасского монастыря: высокий, деревянный и на деревянных сваях; впоследствии на его месте была сооружена земляная, обложенная камнем дамба, а в 1853 году построен мост американской системы. В 1860 году появилась телеграфная линия с Москвой. С 1870 года город имел прямое железнодорожное сообщение с Москвой, Санкт-Петербургом, Костромой. В 1913 году был открыт железнодорожный мост через Волгу. Важную роль играло волжское пароходство. В Ярославле появился водопровод (1883), первая электростанция, телефонная связь, электрическое освещение и трамвай (1900).

В 1820 году полностью срыли валы и засыпали рвы уже не нужных городских укреплений, устроили бульвар с липовыми аллеями на берегу Волги и вдоль части бывшего вала, построили городской театр. В 1902 году открылась публичная городская Пушкинская библиотека. В начале XIX века город получил свой первый вуз — Ярославское высших наук училище. К началу XX века в городе имелось уже 66 учебных заведений с 10 тысячами учащихся (на 117 тысяч жителей). В 1908 году появился Ярославский учительский институт. С 1831 года при губернском правлении выходили «Ярославские губернские ведомости», с 1860 года при духовной консистории — «Ярославские епархиальные ведомости» — оба издания были первыми в своём роде по России; затем появился ряд других периодических изданий. В 1911 году появился первый в городе стационарный синематограф.

В 1871 году появилась Ярославская городская дума. Во второй половине XIX — начале XX века в городе были созданы общества: сельского хозяйства, врачей, для исследования Ярославской губернии в естественно-историческом отношении, художественное, отделение театрального общества. В 1865 году появился первый ярославский музей (естественно-исторический). В 1889 году состоялось первое заседание Ярославской губернской учёной архивной комиссии (ЯГУАК), в 1895 году при комиссии появляется музей — Древлехранилище. В 1901 году была создана первая на севере страны марксистская организация — Северный рабочий союз.

В начале XX века Ярославль был одним из наиболее крупных городов Центральной России (12-е место по числу жителей в пределах современной территории страны на 1897 год). Была значительно развита промышленность — работало более 50 предприятий с 15 тысячами рабочих, по числу которых город занимал 8-е место среди центров фабрично-заводской промышленности Европейской России. Преобладали текстильная, пищевкусовая, химическая отрасли. Главные фабрики: две мануфактуры бумажной и льняной пряжи и тканей, табачная мануфактура; заводы химические, спичечный, лесопильные, плотничные, столярные, бондарные, мыловаренные, водочные, колокольный, войлочные и валеночные, кожевенные, скорняжный и воскобойный.

Промышленное развитие не мешало Ярославлю считаться одним из самых красивых и цветущих городов верхнего Поволжья. «Ярославль — город, каких очень немного в России. Набережная на Волге уж куда как хороша», — писал, проезжая через Ярославль, А. Н. Островский. В краеведческой литературе его называли «русской Флоренцией». Столичные жители обзаводились дачами и романтическими «замками» вдоль по Волге — в местах, окрещённых «русской Швейцарией». Дюма-отец нашёл в Ярославле «одну из лучших гостиниц в России, может быть, единственную, за исключением двух столиц, где имеются настоящие кровати». Маркиз де Кюстин посвятил пребыванию в Ярославле две главы известной книги «Россия в 1839 году»; в доме у губернатора Полторацкого он услышал «отзвуки французского духа XVIII века, того духа, который давно исчез на родине». Во время празднования 300-летия дома Романовых в 1913 году Ярославль удостоила своим посещением царская фамилия (об этом пишет в своём дневнике Ф. Кафка).

Советское время

Наиболее разрушительным событием в новейшей истории Ярославля стали события гражданской войны (июль 1918). Артиллерийские обстрелы привели к гибели жителей, пожарам, значительному разрушению жилых домов, промышленных предприятий и памятников истории.

В 1929 году была упразднена Ярославская губерния, а Ярославль оказался в составе Ивановской Промышленной области, но в 1936 году он вновь стал административным центром — была образована Ярославская область. В 1920 году начинается застройка города по «Плану Большого Ярославля» — городская черта была расширена более чем в 5 раз, формировались новые улицы, строились дома и хозяйственные объекты. В 1921 году восстановили трамвайное движение, в 1922 году была построена канализация в центре, в 1924 — новая телефонная станция взамен разрушенной, в 1925 году установлен первый телефон-автомат. К середине 1920-х годов в городе было уже более 100 тысяч жителей. В 1923 году на базе Пушкинской библиотеки была создана Ярославская губернская центральная библиотека (с 1936 года — Ярославская областная библиотека). В 1924 году все музеи города были объединены в Ярославский государственный областной музей. К 1929 году крупнейшими предприятиями Ярославля были: «Красный Перекоп» (бывшая Большая мануфактура); «Красный маяк», «Победа рабочих» и «Свободный труд», валяно—сапожные, кожевенные, лесопильные заводы, завод бывш. Вестингауз — производство тормозов.

В 1936 году был принят новый градостроительный план — формирование центра города, новых улиц, застройка Тверицкой набережной, вынесение промышленных зон на северную и южную границы города. В ноябре 1926 года была запущена первая очередь Ляпинской электростанции, что создало основу для развития в городе промышленности. В первую пятилетку (1928—1933) началось строительство резинокомбината, заводов синтетического каучука (СК-1), сажевого, судоверфи. СК-1, построенный в 1932 году, был первым в мире заводом синтетического каучука, как следствие, Ярославский шинный завод первым в мире освоил массовое производство на основе искусственной резины и к началу 1940-х годов поставлял около 80 % покрышек для автомобилей СССР. В марте 1933 года была пущена первая очередь Ярославского резино-асбестового комбината. Начали работу завод по производству силикатного кирпича, кислородный завод и другие.

В 1919 году Демидовский юридический лицей был преобразован в Ярославский государственный университет, но уже в 1924 году он был закрыт; его педагогический факультет вновь стал самостоятельным вузом — единственным на территории края на протяжении более десяти лет. В городе открывались фабрично-заводские училища, техникумы (резиновый, химический, текстильный). В 1930-е годы в городе было три вуза — педагогический институт, вечерний машиностроительный институт и высшая сельскохозяйственная школа.

Во время Великой Отечественной войны более полумиллиона жителей Ярославской области отправились на фронт, погибло или пропало без вести свыше 200 тысяч человек. В конце осени 1941 года враг был в 50 км от границ области, город подвергался налётам немецкой авиации. С первых месяцев войны промышленность Ярославля перешла на выпуск военной продукции, сыграв важную роль в снабжении основных оборонных отраслей.

Ярославль активно участвовал в восстановлении хозяйства. Увеличилось производство ряда старых заводов. В 1958 году Ярославский автомобильный завод преобразован в Ярославский моторный завод, ставший основным поставщиком дизелей для автомобилей страны. В 1961 году открывается Новоярославский нефтеперерабатывающий завод. Строятся автомобильные мосты: в 1962 году — новый железобетонный Московский мост через Которосль, в 1965 — Октябрьский мост через Волгу, в 1980-х — Толбухинский мост через Которосль, в 2000-х — Юбилейный мост через Волгу. С 1961 года в городе запрещено индивидуальное жилищное строительство. В 1960-х годах активно строится Северный жилой район города (Брагино).

В 1944 году в Ярославле открылось военное пехотное училище и Ярославский медицинский институт (ныне Ярославская государственная медицинская академия). В 1951 году было создано Ярославское военно-техническое училище войск ПВО (ныне Ярославское высшее зенитное ракетное училище противовоздушной обороны). В 1944 году в городе открылся технологический институт резиновой промышленности (ныне Ярославский государственный технический университет). В 1962 году было создано Ярославское театральное училище (сейчас это Ярославский государственный театральный институт). В 1969 году в Ярославле вновь открылся Ярославский государственный университет. В 1977 году открылся филиал Московской сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева (ныне Ярославская государственная сельскохозяйственная академия). В 1957 году в Ярославль переводят Военно-финансовое училище (позже Военный финансово-экономический институт). В 1985 году открылся Музей истории города Ярославля.

Постсоветский период

В конце 1980-х в городе проживало максимальное число жителей — около 650 тысяч человек, затем численность населения стала уменьшаться. Но, несмотря на трудности переходной экономики, Ярославлю удалось сохранить экономический и культурный потенциал. В 2007 году впервые за более чем 20 лет наблюдался прирост населения. В 2006 году был утверждён новый генеральный план по развитию города.

В 1992 году в городе открылась Международная академия бизнеса и новых технологий — первый негосударственный вуз Ярославской области. На протяжении 1990—2000-х годов продолжали активную просветительскую деятельность Ярославский музей-заповедник (более полумиллиона экспонатов) и Ярославский художественный музей. С конца 1980-х многие храмы были возвращены Русской православной церкви. Первым из женских монастырей России возвращён церкви и воссоздан Толгский монастырь.

В 2007—2010 годах в городе велось активное строительство новых и реконструкция действующих объектов, связанные с подготовкой к празднованию в 2010 году тысячелетия Ярославля. В частности, открыт зоопарк, построен автодорожный обход города, включающий Юбилейный мост через Волгу и подходы к нему, реконструированы Московский проспект и набережная Волги (включая Стрелку у места впадению Которосли). Ряд объектов к юбилею ввести в эксплуатацию не успели (среди них перинатальный и концертно-зрелищный центры, планетарий и цирк), они были введены в эксплуатацию позднее.

В 2009—2011 годах в Ярославле проходили международные политические форумы (в 2009 — в формате конференции на тему «Современное государство и глобальная безопасность», в 2010 — форум «Современное государство: стандарты демократии и критерии эффективности», в 2011 — форум «Современное государство в эпоху социального многообразия»). Первый форум посетили Романо Проди, Франсуа Фийон, Хосе Луис Родригес Сапатеро, Фарид Закария, Элвин Тоффлер.

Органы власти

История местного самоуправления в Ярославле насчитывает более 200 лет: первая городская дума была создана в рамках екатерининской городовой реформы 1785 года.

Представительным органом местного самоуправления города Ярославля является муниципалитет, состоящий из 38 депутатов (до 2012 года — из 36 депутатов), половина которых избирается по 19 одномандатным избирательным округам, другая половина — по партийным спискам сроком на четыре года (в первый раз выборы в муниципалитет состоялись в 1994 году). На выборах, состоявшихся в октябре 2012 года, был избран муниципалитет шестого созыва (23 из 38 депутатов представляют партию «Единая Россия»; в муниципалитете пятого созыва «Единая Россия» была представлена 33 депутатами из 36). Муниципалитет возглавляется председателем (по состоянию на июнь 2015 года — Павел Зарубин), в его составе работают пять постоянных комиссий.

Высшим должностным лицом города является мэр, возглавляющий мэрию и избираемый всеобщим голосованием сроком на пять лет. С 1991 по 2012 год этот пост занимал Виктор Владимирович Волончунас, с 11 апреля 2012 года — Евгений Робертович Урлашов, получивший во втором туре выборов 69,65 % голосов при активности 45,45 % (временно отстранён от должности судом 18 июля 2013 года до вынесения приговора суда, который был вынесен 3 августа 2016 года и котрый еще не вступил в законную силу). С 21 сентября 2016 года обязанности мэра исполняет Владимир Слепцов. У мэра имеется пять заместителей.

В декабре 2014 года Ярославская областная дума, несмотря на акции протеста и вопреки данным опросов общественного мнения, приняла решение об отмене прямых выборов мэра города.

Административное деление

В соответствии с уставом города, Ярославль наделён статусом городского округа. Ярославль разделён на 6 территориальных районов, границы которых совпадают с городскими районами: Дзержинский, Заволжский, Кировский, Красноперекопский, Ленинский и Фрунзенский. Управление в пределах каждого из районов осуществляется территориальной администрацией, во главе которой находится глава администрации. На территории Ярославля работают 56 советов территориального общественного самоуправления.

Дзержинский район расположен в северной части города на правом берегу реки Волги. Территория района 43 км². Население — 167 624 чел. (2016).

Заволжский район расположен в заречной части города на левом берегу Волги. Территория района 64,4 км² (самый большой по территории район Ярославля). Население — 119 921 чел. (2016).

Кировский район, один из старейших районов города (основан в 1936 году), находится в центральной части Ярославля. Здесь находится большая часть культурных памятников Ярославля и органов власти города и области. Территория района 14,07 км². Население — 55 776 чел. (2016).

Красноперекопский район — находится в юго-западной части Ярославля по правому берегу Которосли, исторически промышленный район города. Территория района 36,4 км². Население — 69 286 чел. (2016).

Ленинский район расположен в центральной части города, к северу от Кировского. Территория района 10,15 км² (самый маленький по площади район города). Население — 61 517 чел. (2016).

Фрунзенский район лежит в южной части города по правому берегу Волги. Территория района 36,4 км². Население — 132 579 чел. (2016).

Население

Численность населения
1811	1840	1856	1863	1897	1913	1914	1923	1926	1931	1939	1956
23 800	↗34 900	↘26 900	↗27 700	↗72 000	↗83 600	↗111 200	↘91 000	↗116 000	↗155 500	↗309 000	↗374 000
1959	1962	1967	1970	1973	1975	1976	1979	1982	1985	1986	1987
↗407 071	↗443 000	↗498 000	↗517 314	↗549 000	↗576 000	→576 000	↗596 951	↗614 000	↗619 000	↗623 000	↗634 000
1989	1990	1991	1992	1993	1994	1995	1996	1997	1998	1999	2000
↘632 991	↘632 000	↗638 000	↘637 000	↘635 000	↘631 000	↘625 000	↘623 000	↗625 000	↘619 000	↗620 600	↘616 700
2001	2002	2003	2004	2005	2006	2007	2008	2009	2010	2011	2012
↘608 800	↗613 088	↗613 100	↘608 300	↘605 200	↘603 700	↗604 000	↗605 200	↗606 336	↘591 486	↗591 500	↗595 155
2013	2014	2015	2016
↗599 169	↗602 400	↗603 961	↗606 703

100 000

200 000

300 000

400 000

500 000

600 000

700 000

1840

1914

1956

1973

1985

1991

1996

2001

2006

2011

2016

На 1 января 2016 года по численности населения город находился на 25 месте из 1112 городов Российской Федерации.

Следует отметить достаточно высокую концентрацию населения: доля Ярославля в численности населения области составляет 47.7 %. Плотность населения — 2948,02 чел. на км².

Демография

Число родившихся на 1000 человек населения в 2008 году составило 9,9 родившихся на 1000 человек населения (годом ранее — 9,4), число умерших — 15,1 (годом ранее также 15,1), таким образом, в 2008 году наблюдалась естественная убыль населения в 5,2 на 1000 человек населения (годом ранее — 5,7). При этом с 2007 года в городе наблюдается прирост населения за счёт миграции (до этого более 20 лет отмечалась убыль). По итогам переписи населения 2010 года Ярославль занял второе место в России по числу одиноких женщин: на сто одиноких девушек приходилось 55 одиноких мужчин.

Возрастное распределение населения на 1 января, тыс. чел.:

	2008	2009
моложе трудоспособного возраста	81,3	82,2
из них детей в возрасте 1—6 лет	32,4	33,3
в трудоспособном возрасте	380,9	379,9
старше трудоспособного возраста	143,0	144,2

Национальный состав

В Ярославле проживают представители около 120 национальностей, большинство населения русские.

Экономика

Основные показатели

На 1 октября 2010 года в городе было зарегистрировано 29,4 тыс. организаций (на 01.01.2009 — 27,0 тыс. ед.), из них 90,1 % — частной формы собственности.

Оборот крупных и средних организаций областного центра за 2009 год составил 211,3 млрд руб. Важнейшее место в структуре экономики Ярославля в этом периоде занимали обрабатывающие производства — 79,8 млрд руб., оптовая и розничная торговля — 62,4 млрд руб., производство и распределение электроэнергии, газа и воды — 26,4 млрд руб., транспорт и связь — 21,8 млрд руб., строительство — 8,7 млрд руб.

Численность занятых в экономике Ярославля в 2009 году составляла в среднем 340,6 тыс. человек. Численность официально зарегистрированных безработных на 01.01.2010 — 10,4 тыс. человек, уровень регистрируемой безработицы — 2,7 %. Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата в 2008 году составила 15,6 тыс. руб.

Удельный вес основных показателей развития экономики областного центра относительно всей области в 2008 году составил, %: среднегодовая численность работников организаций — 54,3; наличие основных фондов организаций (на конец года) — 55,1; объём отгруженных товаров собственного производства, выполненных работ и услуг собственными силами по видам деятельности: добыча полезных ископаемых — 19,4, обрабатывающие производства — 68,3, производство и распределение электроэнергии, газа и воды — 71,4; строительство — 75,2; ввод в действие общей площади жилых домов — 2,7; оборот розничной торговли — 11,0; инвестиции в основной капитал — 9,7.

Городской бюджет

Фактические доходы городского бюджета за 2013 год, по оперативным данным на 1 января 2014 года, составили 14,68 млрд руб. (план — 15,74 млрд руб.), расходы — 15,58 млрд руб. (план — 17,19 млрд руб.), дефицит — 0,9 млрд руб.

На 2014 год утверждены доходы в размере 15,87 млрд руб., расходы в размере 16,8 млрд руб., дефицит, как ожидается, составит 935 млн руб.

Промышленность

Ярославль — крупный промышленный центр. Машиностроительная отрасль здесь представлена такими предприятиями как моторный завод (бывший Ярославский автомобильный завод, в 2016 году будет отмечать вековой юбилей), электровозоремонтный завод, вагоноремонтный завод, электромашиностроительный завод, судостроительный завод и мн. др.

Существенное развитие получила нефтеперерабатывающая и химическая промышленность. В Ярославле в 1932 году был запущен первый в мире завод синтетического каучука (ныне перепрофилирован в НИИ). Сейчас в городе работают нефтеперерабатывающий завод компании ОАО «Славнефть-Ярославнефтеоргсинтез» (сокр. ЯНОС), шинный завод, лакокрасочный завод «Русские краски», завод технического углерода, фармацевтическая фабрика.

Также действует целый ряд предприятий лёгкой (фабрика валяной обуви, текстильно-галантерейная, швейная фабрика) и пищевой промышленности (комбинат молочных продуктов, пивоваренный завод компании «Балтика» — бывшее ОАО «Ярпиво» и др.), табачная («Балканская звезда»), мебельная фабрики.

В Ярославле расположена штаб-квартира Территориальной генерирующей компании № 2 (ТГК-2) — одной из энергетических компаний, созданных в результате реформы РАО «ЕЭС России». ТГК-2 принадлежат Ярославские ТЭЦ-1, ТЭЦ-2 и ТЭЦ-3. Под городом базируются Ярославское нефтеуправление ОАО «Балтнефтепровод», Вологодское нефтеуправление ОАО «Северные магистральные нефтепроводы», перекачивающая станция ОАО «Транснефтепродукт» (дочерние предприятия ОАО «АК „Транснефть“»).

В 2000-х годах начато строительство ряда современных предприятий с иностранными инвестициями. В частности, на свободных площадках рядом с городом построено крупное предприятие по сборке дорожной техники японской компании Komatsu (открыто в июне 2010 г.), 11 сентября 2012 года завершено строительство фармацевтической фабрики швейцарской компании Nycomed и др.

Торговля

В городе активно развивается торговая отрасль. На 1 января 2010 года на территории Ярославля действовало 2054 предприятия торговли (из которых 195 — сетевые розничные, 147 — объекты уличной торговли), в которых было занято 25,9 тыс. человек.

Работают такие крупные международные торговые сети как SPAR, METRO Cash & Carry, Auchan, Globus, «К-Раута»; действуют торговые предприятия крупнейших российских сетей, в числе которых «Перекрёсток», «Магнит», «Пятёрочка», «Дикси», «Спортмастер», «Техносила», «М.Видео», «Эльдорадо», «Евросеть», «Связной», и мн. др. Строятся многочисленные торговые и торгово-развлекательные центры («Аура», «Альтаир», «Ярославский вернисаж», «Фараон», «Флагман», «Тандем», два ТЦ «РИО», три ТЦ «Космос» и др.), гипермаркеты. По состоянию на начало 2010 года работало 28 рынков (Дзержинский, Заволжский, Центральный, Угличский, Красноперекопский, «Североход» и др.). Самый крупный торговый центр в Ярославле — ТРЦ «Аура». Общая площадь ТРЦ — 120 000 м² (арендуемая площадь — 63 000 м², парковка — 1100 машиномест, количество этажей — 4, торговая галерея — 217 магазинов).

Туризм

Туризм является важной сферой экономики города. Ярославль традиционно включается в знаменитый туристический маршрут «Золотое кольцо России»; серьёзный толчок развитию туризма в городе дало включение в 2005 году исторического центра города в список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. На 1 января 2010 года в городе насчитывалось 22 отеля на 1753 места, в числе которых четырёхзвёздочный «SK Royal», четырёхзвёздочный «Ring Premier Hotel», четырёхзвёздочный «Святой Георгий»; трёхзвёздочные «Которосль», «Юбилейная», «Медвежий Угол» и др. В преддверии тысячелетия города реализуется программа строительства и реконструкция гостиничной инфраструктуры. Постепенно растёт роль делового туризма, проводится ряд бизнес-форумов и иных мероприятий общероссийского и международного характера.

Связь

Одним из основных провайдеров услуг связи в городе является ОАО «Ростелеком» (до апреля 2011 года — верхневолжский филиал компании «ЦентрТелеком»). Крупным магистральным провайдером является ЗАО «СеверТрансТелеКом» (ТТК-Север). Также на рынке проводной связи и предоставления доступа к интернету работают компании: «Комстар-Регионы», «Вымпел-Коммуникации» (торговая марка «Билайн»), «Нетис», Дом.ru, «ЯрНет» и др.

Сотовая связь в Ярославле по состоянию на начало 2011 года предоставляется следующими компаниями:

• Стандарт GSM 900/1800, а также UMTS 2100: ОАО «Мобильные ТелеСистемы» (торговая марка МТС), ОАО «Вымпел-Коммуникации» («Билайн»), региональным отделением Северо-Западного филиала ОАО «МегаФон», ЗАО «Ярославль-GSM» («СМАРТС»). Внедряется технология 4G.
• Стандарт CDMA-2000 1x EV-DO Rev. A: «Ростелеком» (Ярославский филиал), ранее назывался «ЦентрТелеком».

Основным оператором услуг связи для целей телевизионного вещания является открытое акционерное общество «Ярославльтелесеть», осуществляющее свою деятельность более 10 лет, также существуют другие игроки в городе, оказывающие свою деятельность в локальных районах в аналоговом и цифровом форматах.

Жилищно-коммунальное хозяйство

Общая площадь жилых помещений, приходящаяся в среднем на одного городского жителя на конец 2008 года составляла 21,1 м², что на 0,3 м² больше, чем в 2007 году. Общий размер жилищного фонда Ярославля на 2009 год составлял 12,7 млн м² общей полезной площади, из него обеспечено горячим водоснабжением 98,4 %, холодным водоснабжением — 99,8 %, канализацией — 99,5 %, центральным отоплением — 98,7 %; удельный вес ветхого и аварийного жилья — 1,4 %. По состоянию на конец 2009 года управление жилищным фондом осуществляла 31 управляющая компания разных форм собственности, 439 товариществ собственников жилья и 105 жилищно-строительных кооперативов.

Поставщиками коммунальных ресурсов в городе на конец 2009 года являлись:

• горячей воды и тепловой энергии — всего 22 энергоснабжающие организации (в том числе более 70 % тепла поставляло ОАО «ТГК-2»);
• водоснабжения и водоотведения — ОАО «Ярославльводоканал»;
• электроэнергии — ОАО «Ярославская сбытовая компания»;
• газа — ООО «Яррегионгаз».

В городе ведётся массовое жилищное строительство, так, в 2009 году предприятиями и организациями всех форм собственности было введено в эксплуатацию 203,7 тыс. м² жилья. Реализуются ежегодные программы по проведению капитального ремонта многоквартирных домов, по социальной поддержка жителей города при приобретении (строительстве) жилья и др.

В преддверии юбилея увеличились темпы благоустройства площадей, улиц и дворов Ярославля. Действует долгосрочная целевая программа «Озеленение и благоустройство территорий в городе Ярославле на 2010—2012 годы».

Транспорт

Ярославль находится на пересечении важных автомобильных, железнодорожных и водных путей. В частности, через Ярославль проходит федеральная трасса М8 «Холмогоры» Москва — Ярославль — Вологда — Архангельск, также её частью является дорога от Ярославля до Костромы; с Рыбинском Ярославль связывает автомобильная дорога Р151; с Иваново — Р79. Через реку Волгу перекинуты один железнодорожный и два автомобильных моста («Октябрьский» и «Юбилейный»). Через Которосль проложены четыре автомобильных моста и один железнодорожный (последний построен в 1896 году по проекту Л. Д. Проскурякова).

Автомобильный транспорт

В Ярославле до последнего времени отсутствовал автомобильный обход города, поэтому внутригородские магистрали были перегружены транзитным транспортом. В августе 2010 года была открыта первая очередь обхода — развязка, соединяющая Юбилейный мост и юго-западную окружную дорогу.

Междугородние автобусные рейсы отправляются с Ярославского автовокзала. Автобусные маршруты связывают город со значительным количеством населённых пунктов как области (в том числе Переславлем-Залесским, Рыбинском, Угличем и др.), так и других субъектов федерации (Москвой, Санкт-Петербургом, Уфой, Костромой, Казанью, Череповцом и др.).

Железнодорожный транспорт

См. также: Железнодорожные станции в Ярославле

Два основных железнодорожных вокзала города — это Ярославль-Главный и Ярославль-Московский. Пригородные электропоезда ходят до Данилова, Ростова, Александрова, Нерехты и Костромы. Пригородные поезда на тепловозной тяге ходят до Рыбинска и Иваново. Через Ярославль также проходят многие поезда дальнего следования, отправляющиеся с Ярославского вокзала Москвы, помимо этого, город связан со столицей рейсами электропоезда-экспресса.

На Волжской набережной расположено управление Северной железной дороги. С 1946 года в заволжской части города работает детская железная дорога.

Воздушный транспорт

Аэропорты, обслуживающие город Ярославль: Туношна, Левцово, Карачиха (все они расположены за пределами городской черты). Имеющий статус международного аэропорт Туношна способен принимать суда различных типов, вплоть до Ан-124 «Руслан» и Ил-96-300. С 18 апреля 2011 года из Туношны осуществляются регулярные рейсы авиатакси Dexter в Москву и Санкт-Петербург, иные регулярные рейсы отсутствуют. Аэропорт Левцово рассчитан на приём таких воздушных судов как Ан-2, Ми-2, Ми-8, однако в настоящее время находится в нерабочем состоянии, его поле используется для проведения различных массовых мероприятий и в качестве автодрома. В аэропорте Карачиха базируется Ярославский аэроклуб — один из старейших в России, здесь начинала свой путь к небу первая женщина-космонавт В. В. Терешкова.

Водный транспорт

В Ярославле имеется речной порт с годовым грузооборотом в 3,5 млн т. Климатические условия позволяют вести судоходство 6 месяцев в году — с мая по октябрь. Работает речной вокзал, принимающий круизные суда, делающие остановку в городе, а также обеспечивающий выполнение регулярных рейсов «Метеорами» и речными трамваями в Брейтово, Толгу, Константиново, Вакарево, Новые Ченцы (на 2012 год). Скоростные речные маршруты были все закрыты в послесоветское время, за исключением маршрута Ярославль — Рыбинск — Брейтово, на котором работают два «метеора» Рыбинского пароходства (на 2013 г.).

Внутригородской общественный транспорт

См. также: Ярославский автобус, Ярославский трамвай и Ярославский троллейбус

В городе достаточно хорошо развита сеть общественного транспорта. Число человек, перевезённых за год во внутригородском сообщении, составило (млн человек):

	2007	2008	2009
автобусами и маршрутными такси	65,4	64,9	74,5
трамваями	24,6	19,7	16,3
троллейбусами	43,5	35,7	30,4

Основным видом транспорта в городе является автобус с правом посадки и высадки пассажиров в любом не запрещённом правилами дорожного движения месте (маршрутное такси). Ежедневно на линию выходит более 600 коммерческих автобусов малой вместимости ПАЗ-3204, микроавтобусов «Форд Транзит» и машины других моделей. Доля маршруток в общем объёме перевозок по состоянию на 2012 год оценивается, по разным данным, от 47 до 70 %.

Кроме того, в городе работает более сорока социальных автобусных маршрутов, на которые выходит 231 автобус, преимущественно ЛиАЗ-5256.

Трамвайная система города, одна из старейших в России (действует с 1900 года), на 2011 год состояла из четырёх маршрутов. Начиная с 2004 года прослеживается тенденция к сокращению количества линий и депо. В 2006 году трамвайного сообщения лишился Красноперекопский район, а в 2009 — и исторический центр города. Если в начале 2000-х годов выпуск трамвая на линию составлял более 100 вагонов, то по состоянию на 2012 год на линию выходило лишь 43 трамвая.

Также городской электротранспорт представлен троллейбусной сетью (9 маршрутов), работающей с 1949 года. В 2000-х годах троллейбусная сеть также претерпела изменения — была демонтирована линия на НПЗ и по улице Собинова, зато вместо трамвая была построена линия по ул. Б. Октябрьской. Ежедневный выпуск троллейбусов на линию к 2012 году сократился до 88 машин.

Наука

Ярославль является научным центром, в первую очередь ориентированным на прикладные исследования: здесь работает целый ряд научно-исследовательских и проектных институтов. Серьёзная научная деятельность ведётся и в образовательных институтах, в частности, свой вклад в развитие науки вносят Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова, Ярославский государственный технический университет, Ярославский государственный педагогический университет, Ярославская государственная медицинская академия.

Среди научно-исследовательских организаций города — Ярославский филиал Физико-технологического института РАН, Всесоюзный научно-исследовательский и конструкторско-технологический институт асбестовых технических изделий (ВНИИАТИ, работает с 1938 года), Научно-исследовательский институт мономеров для синтетического каучука (НИИМСК, преобразован в 1958 году из завода синтетического каучука), Научно-исследовательский институт технических тканей (НИИТТ), Научно-исследовательский и конструкторский институт по оборудованию для шинной промышленности (НИИШИНМАШ), Научно-производственный Центр по сверхглубокому бурению и комплексному изучению недр Земли (НПЦ «Недра»), Институт проблем хемогеномики и др. В числе проектных институтов Ярославля — «Гипродвигатель», «Ярославгражданпроект», «Резиноасбопроект» и др.

Средства массовой информации

В Ярославле широко представлены как центральные, так и местные (городские и областные) средства массовой информации.

Электронные СМИ

Передача телевизионных и радиовещательных сигналов на территории города обеспечивается Ярославским филиалом ФГУП «РТРС». Действует башня областного радиотелевизионного передающего центра на улице Володарского, а также мощная радиотелевизионная передающая станция в посёлке Дубки в 14 км южнее Ярославля.

На всей территории города обеспечивается приём пакета из десяти телеканалов аналогового вещания: «Первый канал», «Россия-1» / «ГТРК „Ярославия“», «Россия-К», «НТВ», «Первый Ярославский», «Городской телеканал» / «СТС», «Пятница!», «Россия-2», «Пятый канал», «Disney». Помимо этого, ряд студий обеспечивают покрытие районов города кабельным телевидением, транслирующим массу российских и зарубежных каналов. Среди них: «Ярославльтелесеть», «Дом.ru», «Атэл» и «Волна-сервис» (преимущественно Заволжский район). Среди местных телестудий — ГТРК «Ярославия», «Городской телеканал», «ГТ-Регион», «Первый Ярославский», «Ярославльтелесеть». Действует целый ряд местных радиостанций, обеспечивается вещание некоторых общероссийских радиостанций (см. полный перечень в статье Радиостанции Ярославской области). Работает целый ряд общегородских информационных интернет-сайтов, информационные агентства YarLand и «Улица Свободы».

Печатные СМИ

В городе выходят в свет несколько региональных и местных печатных изданий («Ярославский регион» — бывшая «Юность»), «Ярославская неделя», «Караван-Рос», а также официальные печатные органы правительства Ярославской области и мэрии города Ярославля «Документ — Регион» и «Городские новости». Выпускается ряд местных версий общероссийских изданий (например, «Аргументы и факты — Ярославль», «Комсомольская правда — Ярославль» и др.), выходят многочисленные местные издания информационного, развлекательного и рекламного характера. Кроме того, в городе работают собственные корреспонденты «Российской газеты», газет «Труд» и «Трибуна», «Торговой газеты» и «Строительной газеты», регулярно освещающие в своих изданиях жизнь Ярославля и области.

Социальная сфера

Образование

См. также: Список учебных заведений Ярославля

В Ярославле представлена вся цепочка получения образования: дошкольное, общее среднее (более ста школ, в том числе ряд специализированных), начальное (около 20 профессиональных лицеев и училищ) и среднее (около 20 колледжей и техникумов, в том числе и негосударственных) профессиональное, высшее (7 государственных и 2 негосударственных вуза, а также более полутора десятков филиалов и ряд представительств) образование, имеются магистратуры и аспирантуры.

В городе действуют следующие государственные высшие учебные заведения: Ярославский государственный университет имени П. Г. Демидова, Ярославский государственный педагогический университет имени К. Д. Ушинского, Ярославский государственный технический университет, Ярославская государственная медицинская академия, Ярославская государственная сельскохозяйственная академия, Ярославский государственный театральный институт, Ярославское высшее зенитное ракетное училище противовоздушной обороны. Среди негосударственных высших учебных заведений — Международная академия бизнеса и новых технологий, а также ряд филиалов московских вузов. Помимо вышеперечисленного, в городе работает Ярославская духовная семинария.

В городе на конец 2008 года имелось 187 дошкольных образовательных учреждений, 22,7 тыс. мест которых занимало 26 тыс. человек, охват детей составлял 78,7 %, что на 0,4 % больше, чем в 2007 году. На начало 2008—2009 учебного года в городе имелось 100 дневных общеобразовательных учреждений, в которых обучалось 48,1 тыс. человек, что на 0,2 тыс. человек меньше, чем в 2007—2008 году. По состоянию на 2010 год в образовательной отрасли было занято около 16 тыс. человек.

Медицина

В городе действует развитая система муниципальных медицинских учреждений, включая станцию скорой медицинской помощи с филиалами, сеть городских больниц и поликлиник (в том числе детских). Работает ряд специализированных учреждений — несколько стоматологических поликлиник, физиотерапевтическая поликлиника, физкультурный диспансер, женские консультации, родильные дома, медицинские диспансеры, станция переливания крови, хоспис. Развивается и частная медицина.

По статистическим данным, в 2008 году в городе работал 5401 врач (89,1 на 10 000 человек населения, что на 0,6 меньше, чем в 2007 году); средний медицинский персонал составил 6918 человек (114,1 на 10 000 человек населения, что на 7,6 меньше, чем в 2007 году); работало 27 больничных учреждений с 9 тыс. коек (149,2 на 10 000 человек населения, что на 0,8 меньше, чем в 2007 году), 83 врачебных амбулаторно-поликлинических учреждений с 17,3 тыс. посещений в смену (285,6 на 10 000 человек населения).

Преступность

Несмотря на положительные сдвиги в сфере охраны общественного порядка и падение количества правонарушений во второй половине первого десятилетия XXI века, криминогенная обстановка в городе остаётся сложной. Уровень преступности на территории областного центра заметно превышает средний по области. Показатели уровня преступности по городу приведены в следующей таблице:

	2006	2007	2008
Число зарегистрированных преступлений	20 197	16 438	13 291
Выявлено лиц, совершивших преступления	?	4256	4084

В Ярославле расположен следственный изолятор «Коровники», основанный ещё в начале XIX века.

В микрорайоне Резинотехника Заволжского района Ярославля находятся две исправительные колонии общего режима: ФКУ ИК № 1 (старое название ЮН-83/1) на ул. Хлебной, в которой отбывают наказание порядка 1500 осужденных, и ФКУ ИК № 8 (старое название ЮН 83/8) на ул. Колышкина с количеством осужденных порядка 1700 человек (включая 60 мест в колонии-поселении).

Культура

Значительную известность город получил как родина старейшего отечественного театра — Российского академического театра драмы им. Ф. Волкова. Своим рождением театр, основанный в 1750 году, обязан актёру и режиссёру Фёдору Волкову. Также в Ярославле действуют Ярославский государственный театр кукол, Ярославский государственный театр юного зрителя, Ярославский камерный театр, театр-студия «Странник», ряд любительских театральных коллективов. Действует Ярославская государственная филармония (выступления проходят в Концертном зале имени Л. В. Собинова).

В городе функционирует цирк, планетарий, несколько детских школ искусств, целый ряд домов и дворцов культуры, сеть кинотеатров (в том числе многозальные кинотеатры, входящие в сети «Синема Стар», «Киномакс»). На территории областного центра имеется несколько парков культуры и отдыха (в том числе Парк 30-летия Победы, Петропавловский, «Тверицкий бор», развлекательный остров «Даманский» и др.). В 2008 году открылся и активно развивается зоопарк.

Библиотечная деятельность в городе ведётся Централизованной библиотечной системой г. Ярославля (в её состав входят Центральная библиотека им. М. Ю. Лермонтова, а также 15 филиалов, в том числе один юношеский), и Централизованной системой детских библиотек г. Ярославля (Центральная детская библиотека им. Ярослава Мудрого, а также 14 филиалов). Действует Ярославская областная универсальная научная библиотека им. Н. А. Некрасова (фонды на 1 января 2010 года составляли более 2,7 млн экземпляров).

Основные музейные учреждения Ярославля — Государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник (включает Спасо-Преображенский монастырь, Церковь Ильи Пророка и ряд других православных храмов, Мемориальный дом-музей Л. В. Собинова, Музей боевой славы), Музей истории города Ярославля (в том числе Мемориальный дом-музей М. Богдановича и Городской выставочный зал им. Н. Нужина), а также Ярославский художественный музей (в его состав входят Губернаторский дом, Губернаторский сад, Митрополичьи палаты). Действуют частные музеи музыкальных инструментов «Музыка и время», современного искусства «Дом муз».

Культурные мероприятия

С 1981 года раз в два года в городе проходит старейший в России джазовый фестиваль «Джаз над Волгой». Ежегодно проводятся международный фестиваль музыки и колоколов «Преображение», международный Волковский театральный фестиваль, Ярославский международный фестиваль народных хоров и ансамблей и Международный музыкальный фестиваль Юрия Башмета.

С 2006 года Ярославль стал местом ежегодного проведения Международного фестиваля студенческих и академических хоров «Веснушка», а с 2008 года в городе проходит ежегодный фестиваль идей «Архитектура движения», имеющий целью поиск направлений и концепций развития города в современном контексте.

с 18 по 23 мая 2007 года в Ярославской области состоялись Шестые молодёжные Дельфийские игры России «Великие даты. Великие люди». Игры были приурочены к началу празднования 1000-летия Ярославля и посвящены знаменательным событиям эры освоения человеком космического пространства.

В 2010 году был впервые проведён и проводится поныне рок-фестиваль «Доброфест». Местом проведения фестиваля является аэродром «Левцово».

Религия

См. также: Список храмов Ярославля

Крупнейшая религиозная конфессия города — православные христиане. Действующие православные приходы Ярославля относятся к Ярославской и Ростовской епархии Русской православной церкви Московского патриархата. Ярославль — древний центр русского православия: возраст епархии составляет уже больше тысячи лет. Ярославский городской округ епархии на середину 2010 года включал 28 храмов, в том числе Феодоровский кафедральный собор. С 1747 года (с перерывом на 1918—2006 годы) в городе работает Ярославская духовная семинария.

В районе Коровников были традиционно сильны позиции старообрядцев; именно им передана знаменитая церковь Иоанна Златоуста. Она восстанавливается как второй кафедральный собор Костромской и Ярославской епархии.

Другие ветви христианства представлены лютеранской (действует кирха постройки 1845—1849 годов) и католической (богослужения проводятся на квартире, хотя дом Чарышникова, где до революции находилась домовая церковь католиков, сейчас пустует и разрушается) общинами, а также местной религиозной организацией евангельских христиан-баптистов «Благая Весть» и местной религиозной организацией "Церковь Иисуса Христа Святых последних дней" (мормоны) .

Основной центр мусульманской общины города — Ярославская соборная мечеть, возвращённая верующим в 1991 году. К столетию здания мечети, отмечавшемуся в 2010 году, был осуществлён его капитальный ремонт, причём средства на это были выделены президентом Чечни Рамзаном Кадыровым. Также в городе действует синагога, расположенная в здании, построенном в 1916—1924 годах.

Архитектура

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 1170 [whc.unesco.org/ru/list/1170 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/1170 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/1170 фр.]

Ярославль — один из немногих провинциальных городов России, в застройке которого представлены все магистральные направления русской архитектуры XVI—XX веков. Исторический центр города, на территории которого располагается 140 памятников архитектуры, с 2005 года является одним из 24 объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО в России по критериям II — застройка центра Ярославля, сложившаяся в XVII—XVIII веках (радиальный городской план, церкви и гражданские строения) является выдающимся примером взаимного культурного и архитектурного влияния между Западной Европой и Россией, и IV — выдающийся пример градостроительной реформы императрицы Екатерины Великой, осуществлявшейся по России между 1763 и 1830 годами.

Планировка, градостроительство

См. также: Список улиц Ярославля

Современная планировка центра Ярославля начала складываться в конце XVIII века, с началом воплощения регулярного плана, подготовленного, вероятно, И. Е. Старовым и одобренного в 1778 году Екатериной II. Ранее, в 1769 году императрица уже утверждала другой регулярный план города, но он вызвал недовольство у местного купечества и воплощения не получил. В основе плана застройки лежали элементы лучевой и полурадиальной планировки с улицами, направленными в сторону важнейших архитектурных доминант — церквей, башен, при этом улицы в целом повторяли направления старых средневековых проездов. Текст регулярного плана, в частности, гласил:

«В Земляном городе, в набережной по Волге реке, против Рубленого города и вокруг главной площади, строить домы каменные, сплошные, вышиною в шестнадцать аршин, в три этажа… В прочих кварталах Земляного города строить каменные… в два этажа, вышиной в десять аршин… За Земляным городом, на местах, прикрытых красною краской, полагается каменное строение в два этажа… По берегу реки Которосли, по Угличской дороге, по Романовской дороге, около площадей — деревянные строения на каменном фундаменте… Крышу крыть на каменном — железом и черепицей…»

Центром планировки посада стала церковь Ильи Пророка, около неё была создана Ильинская площадь, на которой были построены административные здания, также были устроены Плацпарадная (Демидовский сквер) и Соборная (ныне Челюскинцев) площади. Центральная часть города застраивалась зданиями в стиле классицизма, формировались кварталы рядовой застройки, была обустроена набережная Волги.

В годы советской власти (1936—1937 годы) под руководством архитектора Л. А. Ильина был подготовлен новый генплан развития города, который предусматривал развитие исторически сложившейся планировки и возведение крупных жилых массивов к западу от исторического центра, на левом берегу Волги и за Которослью. Город получил целые кварталы жилых и культурно-бытовых зданий. В 1971 году был принят очередной генплан (институт «Ленгипрогор», архитектор Г. А. Бобович и др.), предусматривавший освоение значительных территорий на север от центра вдоль правого берега Волги и в Заволжье, строительство крупных жилых массивов (Брагино, Красный Бор).

В 2006 году муниципалитетом был принят генеральный план города, действующий по сей день. Генплан предусматривает освоение незанятых площадей во Фрунзенском, Дзержинском и Заволжском районах города, реконструкцию кварталов с ветхим жильём, застроенных в середине XX века, развитие общественно-деловых зон во всех районах. В целях сохранения исторического ядра упор должен делаться на вынесение «зон обслуживания» в периферийные районы, на вынесение транспортных потоков из центра. Предусмотрено продолжение строительства обхода центральной части города по юго-западной окружной дороге, возведение третьего автомобильного моста через Волгу (в юго-восточной части города), а также строительство автодорожных развязок. Намечена серьёзная реконструкция инженерных сетей, коммуникаций. В 2008 году генеральный план был отчасти изменён.

Ярославль не обошли стороной негативные тенденции российского градостроительства постперестроечного периода: серьёзное беспокойство жителей вызывает точечная застройка дворов в старых районах, уничтожение зелёных зон, разрушение исторических строений под видом их «реконструкции». Серьёзную полемику вызвало «воссоздание» на Стрелке Успенского собора, разрушенного в 1937 году: построенный храм по высоте значительно превышает историческое строение. Представители ЮНЕСКО высказывали опасение в связи с тем, что это строительство, ведущееся в самом центре охранной зоны, может исказить исторический облик города. Также специалисты обращали внимание на тот факт, что ряд объектов, построенных к 1000-летию Ярославля (новый мост через Которосль, гостиница в Первомайском переулке и др.), нанёс ущерб исторической среде города.

Памятники архитектуры

См. также: Объекты культурного наследия федерального значения на территории Ярославля

Каменное строительство велось в Рубленом городе и Спасо-Преображенском монастыре ещё в домонгольскую эпоху; единственным напоминанием об этом ныне служат очищенные от штукатурки фрагменты домонгольской кладки в апсидной части церкви Ярославских Чудотворцев. Строительные работы возобновились с присоединением города к Московскому государству в царствование Ивана III. Этим временем датируется трёхглавый собор Спасо-Преображенского монастыря с уникальным ансамблем стенописи грозненского времени и по-средневековому суровая монастырская трапезная.

Наиболее значительные приходские храмы Церковь Николы Надеина (1621) Церковь Рождества Христова (1644) Церковь Ильи Пророка (1652) Церковь Иоанна Златоуста (1654) Церковь Варвары Великомученицы (1658) Церковь Спаса на Городу (1672) Церковь Николы Мокрого (1672) Церковь Михаила Архангела (1682) Церковь Иоанна Предтечи (1687) Церковь Петра и Павла на Волге (1691) Церковь Богоявления (1693)

В XVII веке архитектура Ярославля даже в большей степени, чем других городов Верхневолжья, сохраняет и развивает архаические черты традиционной церковной архитектуры, чуждые «огненному стилю» московского узорочья. Состоятельные прихожане возводят на собственные средства десятки каменных четырёхстолпных храмов, типологически напоминающих древнерусские соборы более раннего времени, с затейливо расположенными приделами и галереями, а также крупным выразительным луковичным пятиглавием.

До революции ярославские храмы славились своим внутренним убранством — богатством церковной утвари, резными золочёными иконостасами петровской эпохи, редкостным подбором старинных икон и колоколов. Несколько поколений ярославских изографов, вдохновлявшихся сюжетами «Лицевой Библии» Пискатора, покрыли внутренние стены ярославских храмов декоративными полосами динамичной фресковой живописи с яркими красками и повествовательным уклоном. Почти в каждом приходе имелась отдельно стоящая колокольня, шатровая или ярусная; их вершины придавали городу неповторимый «зубчатый» силуэт.

Помимо культового зодчества, «золотой век» Ярославля оставил по себе крепкие монастырские стены, несколько массивных башен, памятники гражданского зодчества — такие как Митрополичьи палаты. В памятниках этой эпохи стремление к верности заветам православных предков сочеталось с освоением заимствований из столицы, Западной Европы и даже Средней Азии. Произведения ярославской архитектуры XVII века стали лебединой песней древнерусского зодчества и послужили одним из основных источников псевдорусского стиля 2-й половины XIX века.

В правление Петра I привычные для ярославцев шатровые колокольни сменяются ярусными, происходит отказ от четырёхстолпия и крупного пятиглавия, церкви начинают на московский манер строиться кораблём. В город проникает эстетика барокко в таких своих проявлениях, как московское (больничная церковь Толгского монастыря), петербургское (церковь Петра и Павла в усадьбе Затрапезновых), украинское (церковь Пятницы в Калашной), растреллиевское (дом Вахрамеева). Начинается строительство промышленных предприятий.

Рядовая городская застройка формируется после перепланировки городского центра в царствование Екатерины II. Храмы более раннего периода служат в ней градостроительными доминантами, на которых замыкаются основные улицы. К числу жемчужин провинциального классицизма относятся такие разнообразные по назначению постройки и сооружения, как присутственные места, гостиный двор, Семёновский мост, беседка Некрасова, Демидовский столп. Многие из зданий эпохи классицизма спроектировал местный архитектор П. Я. Паньков.

Вторая половина XIX и начало XX веков оставили на территории города ряд зданий, выстроенных в псевдорусском стиле (культовые постройки Н. И. Поздеева, здания бывшей глазной лечебницы, художественного училища и т. д.), в духе неоклассицизма (дом Рожкова, здание театра Волкова) и модерна (дом Кнопфа, отель «Бристоль», кинотеатр «Горн», пожарная каланча 1911 года).

После прихода Советской власти акцент в строительстве сместился на многоквартирные жилые дома. В довоенные годы строятся конструктивистские «соцгородки», «дома с арками», позднее стилистика возводимых зданий обретает черты сталинского неоренессанса. Во второй половине XX века набирает размах массовое жилое строительство; среди немногих примечательных объектов этого периода можно отметить комплекс Речного вокзала с часовой башней и здание Обкома КПСС. Параллельно шёл процесс уничтожения культовых строений: за годы советской власти Ярославль утратил не менее 30 церквей, по большей частью допетровской постройки.

Памятники монументального искусства

См. также: Список памятников Ярославля

На улицах и площадях Ярославля стоит целый ряд памятников и монументов, среди которых Демидовский столп, памятник Фёдору Волкову, памятник Николаю Некрасову, памятник Ярославу Мудрому, памятник жертвам белогвардейского мятежа и др. К празднику тысячелетия города на Стрелке у места слияния Волги и Которосли возведён памятник 1000-летию Ярославля (высказываются мнения, что массивный монумент испортил вид на исторический ансамбль в Коровниках).

Спорт

Ярославль — город с давними спортивными традициями, здесь активно развивается профессиональный спорт. В частности, команда «Локомотив», трёхкратный чемпион России (1997, 2002, 2003), представляет город в Континентальной хоккейной лиге. В первом дивизионе чемпионата России по футболу выступает городская футбольная команда «Шинник». В Суперлиге чемпионата России по волейболу среди мужчин город представлен командой «Ярославич». В 2011 году был создан регби-клуб «Флагман», с 2013 года выступающий в дивизионе «Центр» Федеральной лиги. В 2013 году в городе создана первая команда по американскому футболу «Rebels» («Бунтари»), принимающая участие в Чемпионате России.

Серьёзное развитие получил массовый спорт, с 2006 года реализуются городские целевые программы по развитию физкультуры и спорта (в их рамках были открыты 8 физкультурно-оздоровительных комплексов, 2 крытых катка с искусственным льдом, легкоатлетический манеж, 12 мини-футбольных полей с искусственным покрытием). Среди спортивных сооружений, действующих в городе, — стадион «Шинник», культурно-спортивный комплекс «Арена 2000», стадион «Славнефть», спортивно-оздоровительный комплекс «Атлант», стадион «Спартаковец», несколько бассейнов, легкоатлетический манеж. Функционирует целый ряд детско-юношеских спортивных школ, спортивных клубов, а также множество спортивных секций при образовательных учреждениях.

В городе в 2003 году прошёл очередной чемпионат мира по хоккею с шайбой среди юниоров.

Международные отношения

См. также: Памятный знак городам-побратимам (Ярославль)

Список городов-побратимов Ярославля в порядке подписания договора о сотрудничестве:

• Йювяскюля (фин. Jyväskylä), Финляндия (1966)
• Пуатье (фр. Poitiers), Франция (1970)
• Коимбра (порт. Coimbra), Португалия (1984)
• Кассель (нем. Kassel), Германия (1988)
• Берлингтон (англ. Burlington), Вермонт, США (1988)
• Эксетер (англ. Exeter), Англия (1989)
• Ханау (нем. Hanau), Германия (1994)
• Сан-Рамон (Коста-Рика) (исп. San Ramón (cantón)), Коста-Рика (2013)
• Либерия (Коста-Рика) (исп. Liberia), Коста-Рика (2013)
• Бургас (болг. Бургас), Болгария (2016)

В Ярославле есть дома дружбы «Ярославль-Пуатье» и «Ярославль-Эксетер», а также общества дружбы с Францией, Германией, США, Болгарией, Ханау и Эксетером. Ярославль является участником следующих международных организаций и соглашений:

• Международная Ассамблея столиц и крупных городов СНГ;
• Евроазиатское региональное отделение Всемирной организации «Объединённые города и местные власти»;
• Соглашение о сотрудничестве между городами-участниками Собора древнейших городов Беларуси, России и Украины.

В 2003 году город получил флаг ЕС за развитие международных отношений. Одна из улиц Коимбры названа «Rua Cidade de Yaroslav» в честь Ярославля.

Из российских городов Ярославль имеет соглашение об экономическом и социально-культурном сотрудничестве с Петрозаводском (подписано в 2003 году).

Ярославль в искусстве

...Не знаю, прав ли я, не прав ли,
Не по указке я люблю.
За то, что вырос в Ярославле,
Свою судьбу благословлю!

Михаил Кузмин, январь 1916

В русском фольклоре "Еруслав-город" - топос, отмеченный чертами культурного блеска, свобод и радостей. Характерна старинная народная песня «Ах ты, батюшка, Ярославль город!» и др. В профессиональном искусстве Ярославль впервые художественно представлен в XVIII веке (гравюра Корнелиуса де Брюйна (Cornelis de Bruijn), 1708). С ярославскими реалиями связаны Ода на прибытие Её Величества из Москвы в Ярославль В. И. Майкова 1763 г. и несколько стихотворений Василия Санковского 1780-х гг. Город эпохи классицизма изображён на многочисленных пейзажных акварелях И. М. Белоногова и П. П. Свиньина. В XIX веке в изобразительном искусстве городу посвящены также акварели Василия Башкова, живопись В. В. Верещагина, графика Йоханна Хайнриха Блазиуса, в начале ХХ века - графика А. Малыгина, Бруно Эру и др. В Карабихе подолгу работал анималист Н. Е. Сверчков.

Ярославль — крупнейший центр провинциальной портретной живописи XVIII—XIX веков; только в местном музее можно увидеть портреты кисти Николая Мыльникова и Дмитрия Коренева — художников, которых широкой публике открыл Савва Ямщиков.

Город [books.google.com/books?id=SELQAAAAMAAJ&pg=RA1-PA256&lpg=RA1-PA256&dq=defoe+jarislaw&source=bl&ots=bUvS4apUfQ&sig=ZltjD7PZ9B2HcbevQ8tKIh5Nvjk&hl=ru&ei=13dUTKTbHceiOJ6b6Z4O&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CBgQ6AEwAjgK#v=onepage&q&f=false упоминается] во второй части «Робинзона Крузо» Д. Дефо.

Ярославль XIX-начала ХХ вв. отразился в творчестве таких литераторов, как Н. А. Некрасов, Л. Н. Трефолев, И. С. Аксаков, К. Д. Ушинский, А. Ф. Иванов-Классик, В. А. Гиляровский, М. А. Кузмин. Среди поэтических произведений о Ярославле — стихотворения «Городок» Некрасова (отрывок из поэмы «Несчастные», 1856), «На Волге» Л. Собинова (1929), «Я знаю вас не понаслышке…» М. Кузмина, стихи Б. Ахмадулиной, «Ты проходишь походкой плавной…» Л. Ошанина (1973).

Под городом расположена усадьба Некрасова «Карабиха», где каждое лето проводится праздник поэзии.

С Ярославлем связано действие романов «Война и мир» Л. Н. Толстого - на Волжской набережной туристам даже показывают дом Болконского, "Лёнька Пантелеев" Л. Пантелеева, "Ярославль" Н. Чуковского, «Два капитана» В. Каверина и др., а в его окрестностях Михаил Кузмин поместил действие повести «Крылья». Из западных писателей в Ярославле бывали Астольф де Кюстин, Александр Дюма-отец, Теофиль Готье, Райнер Мария Рильке,Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар.

Ярославль в живописи XIX века «Марина Мнишек с отцом под стражей» М. П. Клодта «Крестный ход в Ярославле» А. П. Боголюбова «Могила на Волге» А. К. Саврасова «Паперть церкви Иоанна Предтечи в Толчкове» В. В. Верещагина

В Ярославле снимался ряд фильмов и телесериалов, в том числе «Афоня» кинорежиссёра Георгия Данелия (1975) — в городе установлен памятник главным героям картины. Также среди фильмов и сериалов, снимавшихся в Ярославле: «Чистое небо» Г. Чухрая, «Женщины» П. Любимова, «Большая перемена» А. Коренева, «Экипаж» А. Митты, «Вор» Павла Чухрая, «Доктор Живаго» А. Прошкина, «Морфий» А. Балабанова, «Кин-дза-дза!» Георгия Данелии.

В городе живёт и работает лауреат премии «Оскар», член Американской киноакадемии А. К. Петров. В городе живет и работает лауреат международных конкурсов, известный российский пианист - Таланов, Алексей Олегович.

В клубе ЯЭРЗ с начала 1960-х, а впоследствии в Знаменской башне действовали народная киностудия Рэма Юстинова «Юность» и клуб кинолюбов Нины Николаевны Юстиновой .

В современной литературе Ярославль по-разному запечатлен в творчестве Антона Голицына, Натальи Ключаревой, Евгения Кузнецова и др.

Известные люди

См. также: Категория:Персоналии:Ярославль

Ярославль — родина целого ряда известных людей, среди которых — индолог Герасим Лебедев, поэтесса Каролина Павлова, математик Александр Ляпунов, химик Николай Зефиров, оперный певец Леонид Собинов, пианист Таланов, Алексей Олегович, конструктор вооружений Борис Шавырин, создатель Театра на Таганке Юрий Любимов, музыкальный критик Артемий Троицкий, олимпийский чемпион Максим Тарасов. В разное время в Ярославле жили и работали: «архитектор перестройки» Александр Яковлев; актёры: Фёдор Волков, Иван Дмитревский, Любовь Орлова; литераторы: Константин Бальмонт, Максим Богданович; историк Михаил Владимирский-Буданов; математик Андрей Колмогоров; основоположник научной педагогики Константин Ушинский; популяризатор охоты Леонид Сабанеев; композитор Сергей Ляпунов; художники: Фёдор Зубов и Дмитрий Плеханов; архитектор-реставратор Пётр Барановский; фотограф И. Ф. Барщевский; первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова; военные: Андрей Курбский и Павел Батов; церковные деятели Тихон (Белавин) и протоиерей Борис Старк.

Литература

• Марасанова В. М. Летопись Ярославля: 1010—2010. — СПб.: Морской Петербург, 2007. — 360 с. — ISBN 978-5-98469-026-3.
• Ширяев С. О. Ярославль // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ярославль. 1000 лет истории и культуры / ред.: Н. А. Беляева, Н. А. Фёдорова.. — Москва: Интербук-бизнес, 2010. — 327 с. — ISBN 978-5-89164-217-1.
• Ярославль: история и архитектура / авт.-сост.: Д. С. Никитин, О. В. Тюремнова. — Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2007. — 67 с. — ISBN 978-5-87555-281-6.

Ссылки

• [www.city-yar.ru/ Официальный сайт органов городского самоуправления Ярославля]  (Проверено 23 июня 2010)
• [yarvisit.ru/ Официальная туристическая карта Ярославля]
• [vk.com/yaroslavlmunicipality Официальная страница Ярославля] в социальной сети «ВКонтакте»
• [www.rlib.yar.ru/_yar_bibliography/main.html Ярославль. Что читать о городе. Рекомендательный указатель литературы]. Ярославская областная универсальная научная библиотека им. Н. А. Некрасова. Отдел краеведения. Проверено 27 июля 2011. [www.webcitation.org/617EFzbRZ Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
• [yarcenter.ru/ Культурная эволюция — Ярославль]  (Проверено 23 июня 2010)
• [360yaroslavl.ru Панорамы Ярославля, фото Ярославля]  (Проверено 23 июня 2010)
• Рощектаев А. В. [samlib.ru/r/roshektaew_a_w/ppyar.shtml Паломнический путеводитель по Ярославлю]
• [fotoyar.ru/files/30/index-30.html История и исторические фотографии Ярославля]  (Проверено 17 июня 2010)
• Список памятников культурного наследия Ярославля в Викигиде
• [yarguide.ru Путеводитель по Ярославлю]

Отрывок, характеризующий Ярославль

Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.