Ярославский государственный университет (1918—1924)

Ярославский государственный университет — университет в российском городе Ярославле в 1918—1924 годах.

Учреждён (вместе с университетами в Костроме, Смоленске, Астрахани, Тамбове и Самаре) подписанным В. И. Лениным декретом СНК РСФСР от 21 января 1919 года путём преобразования существовавшего под разными названиями с 1803 года Демидовского юридического лицея. Днём основания университета было предписано считать 7 ноября 1918 года — первую годовщину Октябрьской революции. Занятия начались осенью 1918 года.

Университет размещался в зданиях бывшего духовного Ионафановского училища (улица Республиканская) и бывшей духовной семинарии (Которосльная набережная). Оба здания пострадали во время подавления Ярославского восстания в июле 1918 года и были отремонтированы. Осенью 1919 года они были отданы под лазареты, университет временно расположился в здании бывшей женской гимназии П. Д. Антиповой. К осени 1920 года здания училища и семинарии были возвращены вузу.

Структура вуза постоянно менялась. Первоначально в составе университета был всего один факультет — общественных и исторических наук, состоявший из 4-х отделений: юридического, экономического, исторического и кооперативного. Весной 1919 года он был переименован в факультет общественных наук с 3 отделениями: экономическим, юридико-политическим и историческим; кооперативное отделение слилось с экономическим. В конце 1920/1921 учебного года историческое отделение было преобразовано в общественно-педагогическое, а юридико-политическое — в правовое. В феврале 1922 года в состав университета вошло ярославское отделение Московского археологического института, работавшее с 1912 года. Осенью 1922 года факультет общественных наук был закрыт, лишь его правовое отделение оставлено для ускоренного выпуска студентов до 1 июля 1923 года (тем самым окончательно прервалась ярославская высшая юридическая школа), а общественно-педагогическое отделение объединено с Ярославским педагогическим институтом в педагогический факультет с тремя отделениям: словесно-историческим со словесной и исторической секциями; биолого-географическим и физико-математическим.

Осенью 1919 года был открыт медицинский факультет, действовавший к 1924 году в составе 5 курсов.

В 1920 году был открыт агрономический факультет.

18 октября 1919 года при университете был открыт самоуправляющийся рабочий факультет. В конце 1920 года второе отделение рабфака было открыто на прядильно-ткацкой мануфактуре «Красный Перекоп».

В 1920 году в библиотеке университета было более 60 тысяч томов.

Ректорами университета были Валериан Николаевич Ширяев (1918—1922; последний директор юридического лицея, до 21 февраля 1920 года — исполняющий обязанности) и Василий Васильевич Потемкин (1922—1924). Деканы: юридическое отделение — Николай Николаевич Полянский; экономическое и кооперативное отделения — Николай Николаевич Голубев; экономическое отделение — Борис Васильевич Чредин; историческое отделение — Владимир Георгиевич Щеглов и (с 20 февраля 1920 года) Александр Иванович Анисимов; юридическо-политическое отделение — Валериан Николаевич Ширяев, затем Борис Антонович Лапицкий, затем Александр Александрович Мануилов; педагогический факультет — Павел Никодимович Груздев; медицинский факультет — Иван Осипович Зубов, и (с 18 июля 1920 года) Пётр Петрович Дьяконов.

Количество преподавателей: 1918/1919 год — 13 человек (бывшие преподаватели лицея), 1919/1920 год — 34 человека, 1920/1921 год — 114 человек, 1921/1922 год — 133 человека, 1922/1923 год — 179 человек. Преподаватели приглашались в университет по рекомендации. Постоянное жильё им не предоставлялось, что, наряду с послевоенными трудностями и слухами о судьбе вуза, затрудняло подбор кадров. Было довольно много преподавателей из Москвы, приезжавших в Ярославль на 2-3 дня в неделю, для них даже был выделен особый вагон. Среди преподавателей были такие известные специалисты как юристы Николай Николаевич Голубев, Борис Дмитриевич Плетнев, Николай Николаевич Михеев, историк и искусствовед Александр Иванович Анисимов, историки Иван Иванович Полосин, Валентин Николаевич Бочкарев, Георгий Карлович Вебер, Дмитрий Николаевич Эдинг, медики Иван Порфирьевич Рождественский, Николай Васильевич Соловьёв, физик Василий Владимирович Шулейкин, биологи Михаил Сергеевич Каптерев, Михаил Алексеевич Янсон, Вячеслав Аверкиевич Дейнега, Борис Львович Бернштейн.

Поначалу занятия проходили вечером, так как большинство студентов было вынуждено работать. Из лицея в университет перешли 338 человек. В конце учебного года числилось уже 1216 студентов (реально занимались только 201 человек). Осенью 1919 года числилось 1897 студентов. В 1920/1921 году — 2316 человек (занималось 803). В 1923/1924 учебном году в университете числилось 1983 студента. В 1920/1921 году на рабфаке обучалось 227 человек. Среди студентов университета географ Матвей Георгиевич Кадек, журналист Николай Григорьевич Пальгунов, медик Сергей Дмитриевич Носов, биолог Тихон Александрович Работнов.

Декретом СНК РСФСР от 8 августа 1924 года «Об изменениях в сети высших учебных заведений», вызванным нехваткой финансирования, университет был закрыт с преобразованием 1 октября 1924 года педагогического факультета в Ярославский педагогический институт — единственный вуз в городе на протяжении более десяти лет. 88 студентов, окончивших медицинский факультет, получили звание врачей. 122 студента получили свидетельства об окончании агрономического факультета, 25 выпускников должны были защищать дипломные работы в Ленинградском сельскохозяйственном институте. Недоучившиеся были распределены по другим вузам.

В 1970 году в городе был вновь открыт Ярославский государственный университет, его принято считать преемником послереволюционного университета.

Литература

• Отчет Ярославского государственного университета за период времени с осени 1918 г. по 7 нояб. 1919 г. // Сборник Ярославского государственного университета. — Ярославль, 1920. — Вып. 1. — С. 335.
• Отчет Ярославского государственного университета за — 1919 — 20- учебный год // Сборник Ярославского государственного университета. — Ярославль, 1923. — Вып. 2.
• Отчет Ярославского государственного университета за — 1920 — 21- учебный год // Сборник Ярославского государственного университета. — Ярославль, 1923. — Вып. 2.
• А. В. Вошатко, А. М. Лушников, Н. Н. Тарусина. Ярославский государственный университет в 1918—1924 гг. и правовые последствия фактического прекращения его деятельности.// Юридические записки Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова / Под ред. В. Н. Карташова, Л. Л. Кругликова, В. В. Бут­нева; Яросл. гос. ун-т. Ярославль, 2002. Вып. 6. С. 53-61.

Ссылки

• [www.uniyar.ac.ru/index.php/Университет Университет]. Ярославский государственный университет имени П. Г. Демидова
• [www.yar-archives.ru/web-archive/index.php?act=fund&fund=25729 № Р-51. Ярославский госуниверситет]. Государственный архив Ярославской области

Отрывок, характеризующий Ярославский государственный университет (1918—1924)

– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.