Ярош, Отакар

Отакар Францевич Ярош
чеш. Otakar Jaroš
Дата рождения	19 июля (1 августа) 1912(1912-08-01)
Место рождения	Лоуни, Австро-Венгрия
Дата смерти	8 марта 1943(1943-03-08) (30 лет)
Место смерти	окрестности села Соколово, Змиёвский район, Харьковская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	Чехословакия Чехословакия СССР СССР
Род войск	стрелковые войска
Годы службы	1933—1943
Звание	надпоручик
Часть	1-й чехословацкий батальон
Командовал	ротой
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

О́такар Я́рош (19 июля [1 августа] 1912 года — 8 марта 1943 года) — участник Великой Отечественной войны, командир роты 1-го Чехословацкого пехотного батальона, первый иностранец, удостоенный звания Герой Советского Союза, надпоручик.

Биография

Отакар Франтишек Ярош родился в городе Лоуны в Австро-Венгрии (ныне в Устецком крае Чехии) в семье паровозного кочегара. По национальности чех.

Окончил Пражский электротехнический техникум, в 1933 году поступил в школу унтер-офицеров в Трнаве, а в 1937 году — в военное училище в городе Границе-на-Мораве в Северной Моравии. В 1939 году после захвата Чехословакии нацистской Германией эмигрировал в Польшу, а с началом Второй мировой войны в Советский Союз.

В феврале 1942 года в Бузулуке из числа чехословацких патриотов стал формироваться 1-й чехословацкий батальон. Отакар Ярош был назначен командиром 1-й роты этого батальона. 30 января 1943 года батальон был отправлен на фронт и включён в состав 25-й гвардейской стрелковой дивизии Воронежского фронта.

8 марта 1943 года батальон принял первый бой с немецко-фашистскими войсками у села Соколово Змиевского района Харьковской области. В 13 часов около 60 танков и несколько бронетранспортёров противника атаковали село. В ходе боя бойцы роты Отакара Яроша подбили 19 танков и 6 бронетранспортёров с автоматчиками. Было уничтожено около 300 солдат и офицеров противника. В ходе боя сам Ярош был дважды ранен, но продолжал командовать ротой и вести огонь по наступающему противнику. В ходе боя Ярош сорвал с пояса связку гранат и бросился к прорвавшемуся немецкому танку. Очередью танкового пулемёта он был убит, но танк, наехав на тело Яроша, подорвался на гранатах.

После боя надпоручику Отакару Ярошу было посмертно присвоено звание капитан.

Награды

• 17 апреля 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Отакару Ярошу первому из иностранных граждан было присвоено звание Героя Советского Союза;
• орден Ленина;
• орден Белого льва «За победу» 1-й степени.

Память

• В Праге именем капитана Яроша названа одна из набережных.
• Именем Героя названы улицы в Бузулуке, Харькове, Полтаве, Днепропетровске, Карловых Варах.
• Имя Героя носит средняя школа в селе Соколово, средняя школа № 1 города Суздаля, Россия.
• В городе Мельник в Чехии установлены памятник и мемориальная доска Герою. Снятая после падения коммунистической власти доска, была восстановлена 1 августа 2012 года.
• В Харькове в Общественной галерее «Обереги музыкальной Харковщины» хранится партитура симфонической поэмы Г. Цицалюка «Отакар Ярош».
• В городе Усти-над-Лабем памятник и улица капитана Яроша.
• В Пльзене есть улица капитана Яроша.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Памятная табличка на углу дома по улице Отакара Яроша. Харьков.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Она же с другой стороны.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1552 Ярош, Отакар]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Ярош, Отакар

Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.