Ярцева, Виктория Николаевна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Викто́рия Никола́евна Я́рцева (21 октября (3 ноября) 1906, Санкт-Петербург27 сентября 1999, Москва) — советский и российский лингвист, профессор (1943), член-корреспондент АН СССР (1968) и Саксонской академии наук (1976). Труды по истории и стилистике английского языка, кельтским языкам, теории грамматики, контрастивной лингвистике.

Окончила Ленинградский пединститут им. Герцена (1933); преподавала в различных вузах Ленинграда. Кандидатская диссертация «Развитие сложноподчинённого предложения в английском языке» (1936); докторская диссертация «Развитие английского глагола» (1940). В годы войны — профессор филологического факультета Уральского университета в Свердловске; позднее преподавала в Ленинграде и Москве, работала в Институте языка и мышления им. Марра, с 1950 года — в Москве, в Институте языкознания АН СССР, заведующая сектором германских и кельтских языков, директор Института (1971—1977). Главный редактор журнала «Известия АН СССР. Серия литературы и языка» (1982—1999; с 1992 года — «Известия РАН. Серия литературы и языка»).

Организатор кельтологических исследований в России. В. Н. Ярцевой принадлежит замысел двух крупных проектов Института языкознания — Лингвистического энциклопедического словаря (1990, главный редактор) и энциклопедического издания «Языки мира». Научные исследования в духе Ленинградской грамматической школы, с преимущественным вниманием к проблемам эволюции грамматической системы под воздействием внутренних и внешних факторов; занималась также вопросами стилистики, диалектологии и формирования литературного языка.



Основные работы

  • Историческая морфология английского языка. М., 1960.
  • Исторический синтаксис английского языка. М., 1961.
  • Взаимоотношение грамматики и лексики в системе языка. М., 1968.
  • Развитие национального литературного английского языка. М., 1969.
  • Контрастивная грамматика. М., 1981
  • История английского литературного языка IX-XV вв. М., 1985.

Напишите отзыв о статье "Ярцева, Виктория Николаевна"

Литература

Ссылки

  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-2569.ln-ru Профиль Виктории Николаевны Ярцевой] на официальном сайте РАН
  • [isaran.ru/?q=ru/person&guid=4E00AEE2-BD8B-F4A3-5167-DCC7BF2384E9 Историческая справка] на сайте Архива РАН
  • [www.iling-ran.ru/langworld/ Энциклопедическое издание «Языки мира»]
Предшественник:
Филин, Федот Петрович
директор Института языкознания АН СССР
1968—1977
Преемник:
Степанов, Георгий Владимирович

Отрывок, характеризующий Ярцева, Виктория Николаевна



После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.