Ясайтис, Симас

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Симас Ясайтис
«Летувос Ритас» — № 13
Позиция:

Лёгкий форвард

Рост:

203 см

Вес:

91 кг

Гражданство:

Литва Литва

Дата рождения:

26 марта 1982(1982-03-26) (42 года)

Место рождения:

Вильнюс, Литовская ССР, СССР

Драфт НБА:

не выбран, 2004

Команды
Личные награды и достижения
Медали
Чемпионаты мира
Бронза Турция 2010
Чемпионаты Европы
Бронза Испания 2007

Симас Ясайтис (лит. Simas Jasaitis; род. 26 марта 1982 года в Вильнюсе, Литовской ССР, СССР) — литовский профессиональный баскетболист[1], игрок клуба «Виктория Либертас Пезаро» и сборной Литвы.





Карьера

Клубная

Дебютировал в профессиональном баскетболе в сезоне 2000-01 в литовском клубе «Сакалай». Осенью 2001 года перешёл в «Летувос Ритас», в котором отыграл пять сезонов. В дебютном сезоне за новую команду набирал в среднем 8 очков за матч и совершал 3,6 подбора. Затем выступал за различные европейские клубы. 31 декабря 2010 года Ясайтис вернулся в «Летувос Ритас».[2] В июля 2011 года подписал контракт сроком на один год с турецким «Турк Телеком»[3]. В 2015 году снова играл за «Летувос Ритас».

Международная

Дебютировал за первую сборную на Евробаскете 2005 года, где его команда заняла пятое место. Бронзовый медалист чемпионата Европы 2007 года и чемпионата мира 2010 года.

Достижения

Напишите отзыв о статье "Ясайтис, Симас"

Примечания

  1. [www.basketnews.lt/player-1679-simas-jasaitis.html Simas Jasaitis / Žaidėjai — Basketnews.lt]. [www.webcitation.org/6F8IBJ5E1 Архивировано из первоисточника 15 марта 2013].
  2. [www.euroleague.net/euroleaguenews/transactions/2010-11-signings/i/80979/4465/l-rytas-brings-shooting-ace-jasaitis-home L. RYTAS brings shooting ace Jasaitis home]
  3. [www.sportando.net/eng/europe/turkey/29658/simas_jasaitis_inks_with_turk_telekom_ankara.html Simas Jasaitis inks with Turk Telekom Ankara]

Ссылки

  • [www.euroleague.net/competition/players/showplayer?clubcode=jov&pcode=BVC&seasoncode=e2008 Профиль на сайте Euroleague.net]

Отрывок, характеризующий Ясайтис, Симас

– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.