Ясинский, Феликс Станиславович

Феликс Ясинский
Дата рождения:	15 (27) сентября 1856(1856-09-27)
Место рождения:	Варшава
Дата смерти:	18 (30) ноября 1899(1899-11-30) (43 года)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	строительная механика
Альма-матер:	Институт инженеров путей сообщения

Фе́ликс Станисла́вович Яси́нский (15 (27) сентября 1856, Варшава — 18 (30) ноября 1899, Санкт-Петербург) — русский учёный-механик и инженер, специалист в области строительной механики.

Биография

Феликс Ясинский родился 15(27) сентября 1856 года в городе Варшаве в семье нотариуса земской канцелярии.

Образование получил во 2-й Варшавской классической гимназии (1872) и в Институте инженеров путей сообщения (1877).

В 1878 году поступил на службу в главное общество российских железных дорог, на Варшавскую дорогу, где занимал различные должности и, между прочим, состоял начальником санкт-петербургской дистанции. С 1880 по 1888 год Ясинский занимал также должность виленского городского инженера, причём работы его много способствовали благоустройству города. Главнейшие его работы в городе Вильно — регулирование и укрепление берегов реки Вилейки, водоснабжение и канализация части города, постройка Зареченского и Поплавского мостов. По проекту Ясинского был реконструирован дворец графа Игнацы Кароль Корвин-Милевского, ныне дворец Союза писателей Литвы. После отъезда Ясинского из Вильно в 1888 году реконструкцию завершал Юлиан Янушевский.

Из работ Ясинского в должности начальника санкт-петербургской дистанции отметим: перестройку железного моста через реку Ижору, устройство электрического освещения на станции Гатчино и постройку гатчинского навеса по системе трехшарнирных арок, впервые применённых в России.

В 1890 году Ясинский перешёл на Николаевскую железную дорогу начальником технического отдела, а затем с 1892 году помощником главного инженера (в 1894 году переименован помощником начальника службы пути и зданий). Под руководством Ясинского был составлен ряд проектов по разным отраслям инженерного дела, а именно: расширение паровозных мастерских на Александровском заводе с устройством железных стропил по уравновешенной системе, предложенной Ясинским и получившей значительное распространение в России, новые мастерские для пассажирских и товарных вагонов с устройством пилообразных стропил по новой системе, принадлежащей Ясинскому, водоснабжение этого завода.

Многие из этих сооружений были описаны в «Известиях собраний инженеров путей сообщения», где в 1893 году напечатана статья Ясинского «Применение уравновешенных ферм к железным стропилам» (изд. и отдельно СПб., 1893).

Ясинский принимал живое участие в составлении «Очерка эксплуатации Николаевской железной дороги главным обществом российских железных дорог», в котором ему принадлежит значительная часть статей. Ясинский состоял с 1892 года редактором «Известий собраний инженеров путей сообщения», в которых был помещен ряд его статей: «Опыт развития теории продольного изгиба» (1892 и отдельно, СПб., 1893); «Заметка о рельсовых стыках на мостах в связи с вопросом о вертикальных колебаниях ферм» (1893); «К вопросу о сопротивлении решетчатых ферм выпучиванию» (1893); «Влияние торможения поездов на прочность проезжей части железных мостов» (1894); «К вопросу о разложении сложных статически определимых ферм на простые системы» (1898); «Опыт общей теории равновесия сооружений» (1899).

В 1894 году Ясинский за сочинение «О сопротивлении продольному изгибу» (СПб., переведено на французский и польский языки) удостоен институтом путей сообщения императора Александра I звания адъюнкта.

Ясинский занимал кафедры строительной механики в Институте путей сообщения, Горном институте и Институте гражданских инженеров. В Сборнике Института путей сообщения Ясинский напечатал ряд статей: «Геометрическое доказательство теоремы Кориолиса», «Расчёт шарнирного многоугольника с вершинами, скользящими по неподвижным прямым» и др. Оставшиеся литографированные записки по строительной механике и теории упругости изданы Институтом путей сообщения после его смерти. Ср. «Известия собрания инженеров путей сообщения» (1899 год, некролог).

Литература

• Ясинский, Феликс Станиславович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Ясинский Феликс Станиславович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [mysopromat.ru/uchebnye_kursy/istoriya_soprotivleniya_materialov/biografii/yasinskii_feliks_stanislavovich/ Главное общество российских железных дорог]

Отрывок, характеризующий Ясинский, Феликс Станиславович

– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.