Ясли Христовы

Ясли Христовы — ясли (кормушка для домашних животных), в которые, согласно евангельскому рассказу, Богородица как в колыбель положила новорожденного младенца Иисуса. Известны две реликвии, отождествляемые с яслями Христовыми — в Вифлееме и в Риме.

Евангельский рассказ

О яслях упоминает в своём Евангелии апостол Лука:

Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице. (Лк. 2:6-7)

Далее ангел, возвещая пастухам о рождении Спасителя, говорит «вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях» (Лк. 2:12).

Кроме канонического Евангелия о том, что новорожденного Иисуса положили в ясли повествуют апокрифические Арабское евангелие детства Спасителя и Евангелие псевдо-Матфея:

Она вошла в хлев и положила Младенца в ясли, и вол и осел (bos et asinus) поклонились Ему. Тогда исполнилось то, о чем говорил пророк Исайя: «Вол знает владельца своего, и осел — ясли господина своего».

Протоевангелие Иакова говорит о яслях уже в момент начала избиения младенцев Иродом: «Мария, услышав, что избивают младенцев, испугавшись, взяла ребёнка своего и, запеленав, положила в воловьи ясли».

Ясли в пещере Рождества

Под амвоном базилики Рождества в Вифлееме находится пещера Рождества Христова. В пещере устроен придел Яслей (сегодня он находится в ведении католиков). Справа от входа в этот придел находятся Ясли, где был положен Христос после рождения. Они представляют собой обложенное белым мрамором углубление в полу (ок. 1 х 1,3 м), устроенное в виде колыбели. Над Яслями горит пять неугасимых лампад, а за ними, у стены, поставлен небольшой образ изображающий поклонение вифлеемских пастухов Младенцу.

В древности, по свидетельству Иеронима Стридонского, ясли были сделаны из глины, а затем их выполнили из золота и серебра. Средневековые паломники прикладывались к яслям через три круглых отверстия, имевшихся в их мраморном обрамлении. В XIX веке Михаил Скабалланович описывает ясли Христовы как сделанные из мрамора, причём «дно из белого мрамора, а боковые стенки из коричневого мрамора; в яслях лежит сделанное из воска изображение младенца Христа».

Ясли в Санта-Мария-Маджоре

В римской базилике Санта-Мария-Маджоре с 642 года хранятся привезённые из Палестины дощечки, почитаемые как ясли Христовы. Их называют Sacra culla, Cunambulum или Praesepe. Они сделаны из оливкового дерева и представляют собой пять дощечек, скреплённых металлическими полосами. На одной из металлических полос сохранилась сильно затёртая греческая надпись VII—IX веков с именами христианских святых. Точное время изготовления самих дощечек не установлено, есть мнение, что их возраст меньше, чем должен был быть у подобных деревянных пластин, если бы они находились в Вифлеемской пещере при рождении Христа. Возможно эта реликвия была положена в пещеру христианами Иерусалимской церкви взамен оригинальных яслей, которые паломники в первые века разобрали как святыню.

Дощечки помещены в драгоценный реликварий, который установлен в крипте под главным алтарём базилики. В крипту ведут две лестницы справа и слева от алтаря. Перед реликварием помещена скульптура коленопреклонённого папы Пия IX работы Джакометти.

По традиции 25-го числа каждого месяца к яслям допускают верующих для поклонения, а в рождественский сочельник совершают с ними крестный ход вокруг базилики.

См. также

• Пещера Рождества
• Христианские реликвии

Отрывок, характеризующий Ясли Христовы

– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.