Яснопольский, Леонид Николаевич

Леонид Николаевич Яснопольский
Леонід Миколайович Яснопольський
Депутат Первой Думы, 1906 г.
Дата рождения:	1 февраля 1873(1873-02-01)
Место рождения:	Киев
Дата смерти:	23 мая 1957(1957-05-23) (84 года)
Гражданство:	Российская империя Российская империя УНР СССР СССР
Вероисповедание:	православный
Партия:	Конституционно-демократическая партия
Род деятельности:	депутат Государственной думы I созыва, экономист, академик АН УССР
Автограф

Леонид Николаевич Яснопольский (псевдоним Л. Я. (1906), 1 февраля 1873 — 23 мая 1957) — депутат Государственной думы I созыва от Полтавской губернии, позднее советский экономист, специалист в области политической экономии, бюджетного права, статистики и экономики угольной промышленности, действительный член Всеукраинской академии наук (ВУАН) (с 1925).

Биография

Украинец, православного вероисповедания, из дворян, сын Николая Петровича Яснопольского. Родился в Киеве. Учился в Киевской 2-й гимназии с 1883 по 1891 год. В 1891 г. поступил на юридический факультет Киевского университета. Перевёлся в Петербургский университет на юридический факультет и окончил его в 1895 г. Оставлен при университете по кафедре политической экономии и статистики. В 1900 и 1901 году сдал магистерский экзамен. Осенью 1902 г. приват-доцент Киевского, а с февраля 1903 г. (по другим сведениям с 1902) — Харьковского университета, в котором преподавал статистику до февраля 1904 г. 14 февраля 1904 выступил с лекцией о русско-японской войне, осудив политику правительства, которая, по его мнению, вела к поражению России и финансовому краху; лишён права читать лекции. С конца 1904 года сотрудничает в журнале "Новый путь", куда его привел С. Н. Булгаков. Печатался в газетах «Свободная мысль» и «Русские ведомости». С 1905 профессор Киевского университета по кафедре политической экономии. Гласный Полтавского губернского и Переяславского уездного земств. Член Киевского губернского комитета Конституционно-демократической партии.

16 марта 1906 года был избран депутатом I Государственной думы Российской империи от общего состава выборщиков Полтавского губернского избирательного собрания. Входил в Конституционно-демократическую фракцию и в состав украинской парламентской группы. Член комиссий: библиотечной, бюджетной (её секретарь). Подписал законопроект «О неприкосновенности членов Государственной Думы». Выступал в прениях по ответному адресу, по аграрному вопросу, по росписи доходов и расходов, о Крестьянском союзе. В 1906 году сотрудничал в журнале "Думы". В 1908 году преподаватель Санкт-Петербурского Политехнического института по финансовому праву.

10 июля 1906 года в г. Выборге подписал "Выборгское воззвание", за что 18 декабря 1907 года осуждён по ст. 129, ч. 1, п. п. 51 и 3 Уголовного Уложения, отбывал трёхмесячный срок в Конотопской тюрьме и вместе с другими подписавшими был лишён права избираться в Думу.

После 1906 профессор Киевского коммерческого института.

В Гражданскую войну 1918—1921 находился в Киеве, входил во всероссийский Главный комитет по сбору денежных и материальных средств на нужды Добровольческой армии и обеспечение инвалидов и семейств её бойцов. В эпоху Украинской народной республики (УНР) по поручению украинского правительства участвовал в качестве эксперта по финансовым вопросам в переговорах представителей УНР с большевиками.

После 1921 занимался преподаванием в ряде украинских вузов, читал лекции в Киевском Институте народного хозяйства и в Киевском Университете. С 1925 действительный член Всеукраинской академии наук (ВУАН). 1926 — 1930 был председателем Постоянной Комиссии по изучению естественных производительных сил ВУАН и редактором её научных трудов. Во время разгрома ВУАН подвергся "чистке" вместе с К. Г. Воблым. После чего Яснопольский срочно уехал в Москву.

В это время общался с В. И. Вернадским, в прошлом также видным членом кадетской партии. Характерна запись в дневнике Вернадского от 8 апреля 1932 года, Ленинград:

Вчера днём был Л. Н. Яснопольский. Уехал из Киева, переселился в Москву. На Украине самый форменный голод. Укр[аинская] акад[емия] мертва и идет развал как везде. Большие начинания революции могут рухнуть: люди сумели понять и хотеть, но не сумели сделать: гниение. Неверие растет.

По одним сведениям 1931 до 1943 работал в Москве, про другим — в 1937 — 1942 по фальсифицированному обвинению был в заключении и ссылке. Летом 1933 приезжал в Белбалтлаг на свидание к отбывавшему там срок сыну. После окончания войны вернулся в Киев и работал до конца жизни в Институте экономики АН УССР, который несколько pаз возглавлял.

Автор более 100 больших научных работ. Входил в Комиссию Госплана СССР по реконструкции реки Днепр. Характеристика его научных трудов представлена в «Вестнике АН УССР» (№ 7, 1957).

Семья

• Первая жена — Мария Петровна Яснопольская, урождённая Коробко.
  • Сын — Сергей Леонидович Яснопольский и его жена Валентина Николаевна (урожд. Ждан, 1904—1998) в 1930 г. проходили по делу "иосифлян", после возвращения в Москву долгое время (с 1942-го по 1960 год с перерывами) жили в квартире философа А. Ф. Лосева. Связи с семьей Лосевых этим не ограничивались. Первая жена философа Валентина Михайловна Лосева (1898—1954) была арестована по тому же делу, что и С. Л. Яснопольский и его невеста В. Н. Ждан. Леонид Николаевич Яснопольский существенно помог чете Лосевых, когда их дом был разрушен немецкой бомбой.
• Вторая жена — Анна Митрофановна (урожд. Пиневич, 1882—?), певица, дочь священника, выпускница Высших женских курсов в Киеве.
  • Дочь — Вера Леонидовна Яснопольская (1916—1996), художница, ученица А. В. Фонвизина, жена художника Б. А. Смирнова-Русецкого.

Важнейшие работы

• Государственный банк // Вопросы государственного хозяйства и бюджетного права. Вып. 1 / Васильев А. В., Мигулин П. П., Рутцен А. Н., Струве П. Б., Фёдоров М. П., Фридман М. И., Яснопольский Л. Н. — С.-Пб.: Тип. т-ва «Обществ. польза», 1907. С. 233—282
• Очерки русского бюджетного права. М, 1912.
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/18182-bankovaya-entsiklopediya-kiev-1914-1916 Банковая энциклопедия.] — Киев, 1914—1916. — 2 т.
• Восстановительные процессы в нашем денежном обращении и задачи валютной политики, 1927
• Очерки экономической географии СССР (2 тт., 1949 — 52) (соавтор)
• Каменноугольная промышленность Донбасса (т. 1 — 2, 1956 — 57).

Литература

• [www.tez-rus.net/ViewGood42529.html Иванов Б. Ю., Комзолова А. А., Ряховская И. С. Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Москва. РОССПЭН. 2008. C. 727.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003750528#?page=304 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Первый созыв. М, 1906]. С. 270.
• [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=012002&id=6771&cType=1 Первая Государственная Дума. Алфавитный список и подробные биографии и характеристики членов Государственной Думы.] — М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина, 1906. — 175 с.
• [ru.wikisource.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:%D0%93%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%B4%D1%83%D0%BC%D0%B0_%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%B7%D1%8B%D0%B2%D0%B0_%281906%29.pdf Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов.] — Москва: «Возрождение», 1906.
• Енциколпедiя Украïнознавства. Львiв, 2000. Том 10.
• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (1-й созыв). Дело 60. Лист 10, 29; Фонд 1327. Опись 1. 1905 год. Дело 141. Лист 94 оборот; Дело 143. Лист 106 оборот.
• [www.hrono.info/biograf/bio_ya/jasnopolsky_ln.php Яснопольский Леонид Николаевич]
• [histpol.pl.ua/pages/content.php?page=3813 Дмитро Олексійович Іваненко Записки і спогади. 1888-1908 р.р. Видання редакції "Полтавський голос"]

Отрывок, характеризующий Яснопольский, Леонид Николаевич

Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.