Ясское совещание

Я́сское совеща́ние — совещание российских политических деятелей, не признающих власть СНК, представителей Добровольческой армии, а также представителей держав Согласия, проходившее в городе Яссы (Румыния) 16 — 23 ноября 1918 года. На совещании предполагалось выработать программу действий по ликвидации власти большевиков в России, однако факт окончания Первой мировой войны как раз в канун начала работы совещания кардинально изменил отношение союзников к «русскому вопросу» и повлиял на принятые решения.

Совещание проходило в Яссах, так этот город, после захвата Бухареста германцами в конце 1916 года, стал временной столицей Румынии. В нём разместились румынское правительство, посольства, штабы румынской и русской армий, миссии союзных держав.

Исторический фон

К осени 1918 года близкое поражение стран Четверного Союза становилось всё более очевидным. 15 сентября страны Антанты перешли в наступление на Балканах, и уже 29 сентября из войны вышла Болгария, 30 октября — Турция), но всё же было не ясно, сколько времени ещё смогут продержаться Австро-Венгрия и Германия. Державы Согласия были заинтересованы в привлечении к войне на своей стороне новых участников и лишении своих противников возможности использования ресурсов побеждённой России. Для этого они убедили Румынию вновь объявить войну Германии (что произошло 10 ноября) и продолжали попытки воссоздать Восточный фронт. Так как правительства Советской России и УНР, заключившие сепаратные мирные договоры с Четверным Союзом, рассматривались как предатели Антанты и союзники Германии, Антанта, естественно, была заинтересована в поддержке сил, противоборствующих этим правительствам. У Белого лагеря, твёрдо стоявшего на антибольшевистских и антигерманских позициях, была возможность получить от Антанты действенную помощь для продолжения этой борьбы. Однако как раз в процессе подготовки совещания обе центральные империи — Австро-Венгерская и Германская — заключили перемирие с державами Согласия. Первая мировая война была фактически окончена. Союзники утратили интерес к планам восстановления Восточного фронта.

Участники совещания

Хотя совещание официально было собрано по инициативе находившихся в Яссах представителей держав Согласия, которые пригласили русских общественных деятелей «приехать в Яссы… для изложения положения дел в России и указания той помощи, которая необходима для освобождения её от большевиков», безо всякого сомнения, его проведение было инициировано полковником Ильиным (представителем русского Красного Креста в Румынии), бывшим командующим Румынским фронтом русской армии генералом Д. Г. Щербачёвым и бывшим посланником России в Румынии С. В. Поклевским-Козеллом по согласованию с командованием Добровольческой армии и при положительном отношении к такой инициативе местных представителей союзного командования.

Главой подготовительного комитета совещания был назначен генерал Щербачёв. Председателем русской делегации был избран барон В. В. Меллер-Закомельский. Русская делегация в Яссах состояла в основном из российских политических деятелей, прибывших с Украины. Произошло это, прежде всего, в силу соседства границ двух государств, а также потому, что гетманская Украина осенью 1918 года превратилась в центр сосредоточения российских антибольшевистских политиков всех оттенков, бежавших туда от большевистской власти и красного террора.

Состав делегации (В. И. Гурко, А. В. Кривошеин, С. Н. Третьяков, П. Н. Милюков, народный социалист А. А. Титов, эсер Фундаминский, А. И. Пильц, М. М. Федоров, М. С. Маргулиес, Чемберс, Н. Н. Шебеко, Н. В. Савич, В. Я. Демченко, Н. Ф. Дитмар, В. П. Рябушинский, В. В. Руднев) отражал самый широкий спектр российских антибольшевистских сил — от эсеров и меньшевиков до кадетов и монархистов. Делегаты представляли наиболее влиятельные антибольшевистские объединения того времени, которые смогли прислать своих представителей в Яссы, — Совет земств и городов Юга России, Совет государственного объединения России, Всероссийский Национальный центр, Союз возрождения России.

Иностранцы участия в работе совещания не принимали. Лишь на заключительном заседании присутствовали посланники Франции Saint Aulaire, Великобритании Barday, САСШ Wopisko. Румыния, только год назад аннексировавшая Бессарабию, не была заинтересована в восстановлении России, поэтому румынские представители факт проведения совещания «игнорировали».

Ход совещания

Совещание проходило в полуподвальном помещении здания русского консульства, ранее использовавшегося как архив и склад поломанной мебели. Как вспоминал в своих мемуарах В. И. Гурко:

Вообще ничего более курьёзного, жалкого и смешного так называемой ясской конференции… представить себе нельзя. …вырабатывали, …приемлемую для всех представленных общественных течений программу освобождения России. Зачем этим людям понадобилось переехать для составления этой программы из Киева в подвал русского консульства в Яссах, понять никак нельзя было.… Бесцельность производимой работы, думается, сознавалась всеми. Это не мешало, однако, тому, что пускали в ход все доступные каждому красноречие и спорили до потери голоса и изнеможения сил. … Особенное упорство в отстаивании своих положений проявляли Милюков и Фундаминский.… Но о чём же спорили съехавшиеся в Яссах случайные представители русской общественности? Да решительно обо всём. Происходили столь типично русские бесконечные, расплывчатые споры, где, не столько поочерёдно, сколько одновременно разрешались все вопросы, если не мироздания, то государственного строительства. Путая важное с ничтожным, останавливались на словах и препирались о запятых.

Несмотря на симпатии к идеям совещания со стороны присутствующих на нём представителей держав Согласия, все они, «второстепенные представители западных держав, даже не знающие, каких взглядов придерживаются в данную минуту на русский вопрос их правительства», не имели никаких полномочий от последних для принятия каких либо решений. Гурко вспоминал, что особое участие к «русскому вопросу» проявлял начальник британской военной миссии генерал Ballard, который даже однажды посетил собрание, словно желая узнать, «чем могут на нём заниматься люди, в течение стольких дней обсасывающие вопрос, на каких политических основаниях они согласны восстановить существование своей родины». Особенно торопил с принятием общего решения полковник Ильин, инициатор совещания, так как неспособность русских представителей договориться между собой в течение стольких дней могла произвести плохое впечатление на иностранных представителей.

В своей резолюции Ясское совещание подтвердило желательность получения Белым движением военной помощи от стран Антанты, высказалось за восстановление «Единой и Неделимой России» в границах 1914 года (но без Польши), за непризнание странами Антанты всех государственных новообразований, возникших на территории бывшей Российской империи при содействии Германии и Австро-Венгрии. Доведение резолюции до сведения правительств держав Согласия было весьма затруднено тем, что находившаяся в Яссах радиостанция была загружена военными сообщениями «на многие недели вперёд», будучи единственным средством связи европейских штабов с азиатскими воинскими формированиями Антанты). В связи с этим было решено послать в европейские столицы специальную русскую делегацию, которая бы довела до сведения союзников принятую резолюцию. Такая задержка также негативно повлияла на ход событий и ещё более уменьшила шансы Белого движения получить от союзников действенную помощь.

Между тем, правительства держав Согласия, ввиду достижения полной победы в Первой мировой войне, утратили заинтересованность в России как в союзнице и предпочли не вмешиваться в «русскую смуту», а отгородиться от неё «санитарным кордоном».

См. также

• Парижская мирная конференция
• Русское политическое совещание в Париже

Литература

• Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1919 г. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). — 1-е. — М.: Посев, 2009. — 636 с. — 250 экз. — ISBN 978-5-85824-184-3.
• Революция и гражданская война в России: 1917—1923 гг. Энциклопедия в 4 томах. — М.: Терра, 2008. — Т. 4. — С. 539. — 560 с. — (Большая энциклопедия). — 100 000 экз. — ISBN 978-5-273-00564-8.
• Гурко В. I. Изъ Петрограда черезъ Москву, Парижъ и Лондонъ въ Одессу 1917—1918 гг / Гессенъ И. В.. — Берлинъ: Slowo-Verlag, 1924. — Т. 15. — С. 5—84. — 348 с. — (Архивъ русской революціи).

Отрывок, характеризующий Ясское совещание

– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.