Яссы
| Город
Яссы Iași 
|
Я́ссы (рум. Iași , книж. Târgu' Ieșilor, ист. Jassy , Iassy, нем. Jassy, пол. Narodowie Jassy, рус. Яссы, лит.Jasai, укр. Ясси, вен. Jászvásár )— город в Румынии, административный центр одноимённого жудеца, бывшая столица Молдавского Княжества, центр Западной Молдавии. По данным переписи 2002 года население Яссы составляло около 320 тыс. человек (второе место в стране после Бухареста), но затем уменьшилось: согласно переписи 2011 года — до 290 422 человек (четвертое место).
Содержание
Географическое положение
Город расположен между Ясским хребтом и долиной Жижия, исторически находясь на перекрёстке важнейших торговых путей.
Город граничит с 7 холмами как Рим, Москва и Царьград: Четэцуя, Копоу, Бучум-Пэун, Шорогарь, Галата, Репедя и Брязу.
Через город протекает река Бахлуй, приток реки Жижия.
Климат континентальный, влажный, характеризующийся тёплым летом и холодной зимой. В среднем выпадает около 600 мм осадков в год (от 25 мм в октябре до 100 мм в июне).
Этимология
Яссам называли племя аланов, иранский (сарматский) народ, который в раннее Средневековье был кочевым. Согласно Никифору Грегорасу, став христианами, они осели в Византийской империи.
Некоторые историки относятся к языгам, которые Овидию описывает их:„Ipse vides onerata ferox ut ducata „Iasyx”/ Per media Istri plaustra bubulcus aquas”
„Jazyges” et Colchi Metereaque turba Getaque/ Danubii mediis vix prohibentur aquis”.Возможно, что аланы назвали реку Прут "Alanus fluvius", a Яссы - "Forum Philistinorum" то есть на русском "торг любителей вина".
Другой историк показал что iasians жили среди половцев и покинули Кавказa, изгнанныe Монгольском нашествием, которая закончилась Битвой при Калке. Потомки этих аланов на Кавказе - осетины.
Сарматы были связаны с яссами; Кроме того, они были авторитетными лучниками. В венгерском языке ijász означает «лучник».
Народная молдавская легенда говорит, что Господаря Молдавии встречал внук дядей Дедю. Князь зовут дядем, но он отказывался. Князь задерживался и сказал '' Ieşi '' то есть по русском "выйти", и, наконец, дядя послушал его. Князь, в знак благодарности, покупал баранов из города Яссы.
В Повесть временных лет, особенно в Новгородская летопись, упоминается имя Яссов:На Дунаи, Видычев град, о седми стенах каменных, Мдин. И об ону страну Дунаа. Тернов (Великий Тырново), ту лежить святаа Пятница. А по Дунаю, Дрествин. Дичин, Килиа. А на усть Дунаа, Новое село. Аколякра . На море, Карна. Каварна. А на сеи стороне Дунаа. На усть Днестра над морем, Белъгород, Ясьскыи торг на Пруте реце. Романов торг на Молдове. Немечь в горах. Корочюнов камен. Сочява . Серет. Баня. Чечюнь . Коломыя. Городок на Черемоше. На Днестре Хотень. А се болгарскыи и волоскии гради .Яссы вместе с болгарскими и влашскими городами упоминаются в Список русских городов дальних и ближних как город, не входящий в состав Киевской Руси.
Население
Согласно данным переписи 2002 года, в городе проживало 320 888 человек. На тот момент Яссы являлись вторым численности населения городом в Румынии после Бухареста. В настоящее время популяция уменьшается.
По состоянию на 2002 год, 98,5 % населения составляют румыны, 0,59 % — цыгане, 0,13 % — евреи, 0,13 % — греки, 0,13 % — липоване, 0,08 % — венгры, 0,05 % — немцы и 0,39 % — другие народы[1].
История
История Яссов является один из самых богатых в Румынии. Яссы входили в ареал Трипольской культуры, одной из самых оригинальных преисторических культур в мире. Вокруг Яссов были найдены артефакты говорящие о проживании фракийских и сарматских племен в этих местах и торговле между римлянами и даками: на улице Чуркь была найдена римская амфора, а на холме Четэцуя — римские императорские монеты. Кроме них, находили также дакийские и аланские могилы и украшения.
В XIV веке были построены первые стены королевского двора Яссов. Ранее была построена армянская церковь, первая церковь в городе.[2]
Первое упоминание о городе относится к 1408 году, в грамоте-привилегии, предоставленной Александром Добрым львовским купцам.
Яссы имели сторожевую башню (Turnul de Strajă) для защиты против захватчиков. 
В 1491 году начинались работы по строительству церкви Святого Николая, основанной Стефаном Великим.
С 1565 года и до 1862 года Яссы были столицей Молдавского княжества[3]. С объединением Молдавии и Валахии, в 1859—1862 годах в Яссах находилось одно из двух правительств Румынии. 
В 1564 году Александр Лэпушнеану перенёс столицу из Сучавы в Яссы. С тех пор, и религиозный центр Молдавии был перемещен. Таким, князья Молдавии были увенчаны в церкви Святого Николая .
Василий Лупу, господарь Молдавии, построил в Яссах церковь Трех Святителей. Она была освящена Варлаамом, митрополитом Молдавским, написавшим также Казанию, первую книгу на румынском языке.
Позже, Митрополит Дософтей доведит до Яссов от Москве книгопечатание для следующих книгов на румынском языке: Viaţa şi petriaceria sfinţilor , Molitălvnic de-nţeles etc. В том же году, город был сожжен османами, татарами и русскими.
В 1643 Петр Могила, Митрополит Киевский, созвал Ясский Синод, в котором были обсуждены принципы веры, которые могли препятствовать распространению кальвинизма в православных государствах.
В 1711 году в Яссах молдавский господарь Дмитрий Кантемир присягнул на верность России. В том же году он основал Королевскую Академию (Академия Домнеаскэ)
С 1785 года до начала в 1787 году войны в Яссах находился русский вице-консул майор Иван Лаврентьевич Селунский.
В 1792 году, по завершении войны Османской Порты против Российской империи, в Яссах расположилось русское консульство в Молдавии, Валахии и Бессарабии, которое возглавил Иван Северин[4].
В XIX веке были построены многие ясские учреждения культуры. Михайлеанская академия, самое известное учебное заведение в Молдове первой половины 19-го века, было заменено Ясским университетом.
В 1916—1918 годах в Яссах находилось правительство Румынии, поддерживавшее союзные отношения с Антантой (Бухарест был оккупирован австрийскими войсками).
В 1941 году город пережил один из самых кровопролитных погромов в истории еврейского народа.
В 1944 году город стал ареной ожесточённых боёв между наступавшей Красной Армией и румынско-немецкими войсками в ход. Ясско-Кишинёвской операции, в результате которых он был частично разрушен. К июлю того же года город был занят РККА.
Евреи составляли значительную часть, а периодически и большинство населения, начиная с XVIII века. В Яссах возник первый еврейский театр, игравший на идише. Во время Второй мировой войны большая часть еврейского населения была депортирована в Транснистрию; большинство выживших репатриировались в Израиль в послевоенные годы.
Во период коммунистического правления развивался административный центр Яссов. Тогда были построены многие заводы которые стали Промышленном Комплексом.
Сегодня Яссы — один из главных главный культурных, академических и исторических центров Румынии. В городе находится множество исторических памятников, таких, как Ясский университет, Дворец Культуры, Собор Святой Параскевы, различные музеи, памятники, старинные церкви и дома культуры.
Культура
Самое представительное культурное здание Яссов — Дворец Культуры. Дворец, называемый иногда символом города, был построен на руинах бывшего Королевского Дворца Молдавии, в 1906—1925 годах, по проекту архитектора Иона Д. Берендея и по приказу короля Румынии Фердинанда. Во дни монархии в коммунистический период он был трибунал. Сегодня нем находится четыре музея: Музей истории Молдавии, Музей искусств, Этнографический музей и Музей механики.
Куранты дворца каждый час играют Хора Объединении (написана Василем Александри и Александром Флетенмахером).
Другая достопримечательность — парк Копоу, где находится липа Эминеску (по легенде, Михай Эминеску гулял возле неё, когда хотел получить вдохновение для своих шедевров). В парке Копоу находятся памятники множеству поэтов и писателей, а также Обелиск Львов, первый общественный памятник Молдавского Княжества до объединения.
Первый Театр Румынии был создан в Яссах, в Копоу. Позже здание театра сгорело, и был создан другой театр — Национальный Театр имени Василе Александри, находящийся напротив Ясской филармонии. Между собором святой Параскевы и Национальным Театром располагается прекрасная эспланада.
Собор св. Параскевы (бывший Сретенский собор) и Церковь Трёх Святителей — значимые религиозные культурные центры Молдавии и Румынии. В церкви находились мощи святой Параскевы до их перемещения в собор.
Монастырь Трёх Святителей известен своими «кружевными» стенами и Готическим залом, где в 1643 году прошёл Ясский собор, который возглавил Петр Могила.
Религия
Большинство жителей Яссов являются православными . Яссы центр Молдавской и Буковинской Митрополии .
Образование
В 1711 по приказу господаря Дмитрия Кантемира в городе Яссы была основана Королевская Академия,
В Яссах, функционирует более 10 университетов, 20 лицеев, 40 школ и 50 детских садов.
Первое учебное заведение Яссов было основано в 1835 году и названо Михайлеанской академией, в честь молдавского правителя Михаила Стурдза. В 1859 году Александру Ион Куза, первый правитель Oбъединённых княжеств Румынии, основал первый Университет Румынии, который называется сегодня Университет Александру Иона Куза или Ясский университет.
На места Михайлеанской Академии в 1900 году был создан Национальный Колледж имени Михая Садовяну где учились, в частности, Михаил Садовяну, Теофил Сименски, Николае Йорга, Филарет Скрибан, Семён Бэрнуцю, Калистрат Хогаш, Харитон Тиктин и Йонел Теодоряну.
Высшие учебные заведения Яссов:
- Ясский технический университет имени Геoрге Асаки
- Ясский университет
- Национальный колледж
- Национальный колледж имени К. Негруцци
- Национальный колледж имени Е. Раковицэ
- Теоретический лицей имени Михая Эминеску
- Учебные заведении Яссов
- Colegiul National Iasi.JPG
Национальный колледж Садовяну
- Alexandru Ioan Cuza University Building A.jpg
Ясский Университет
- Iaşi , Faculty of Communication and Public Relations „David Ogilvy“.jpg
Технический Университет Георге Асаки
- Colegiu Negruzzi Iasi.JPG
Национальный колледж Костаке Негруцци
Климат
| Климат Яссов | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Средний максимум, °C | −0,1 | 2,1 | 8,1 | 16,5 | 22,4 | 25,3 | 26,8 | 26,6 | 22,7 | 16,1 | 8,4 | 2,7 | 14,8 |
| Средняя температура, °C | −3,7 | −1,8 | 3,0 | 10,3 | 16,1 | 19,2 | 20,5 | 19,9 | 15,9 | 10,0 | 4,3 | −0,6 | 9,4 |
| Средний минимум, °C | −6,9 | −4,8 | −0,8 | 5,2 | 10,4 | 13,7 | 15,0 | 14,3 | 10,7 | 5,5 | 1,1 | −3,4 | 5,0 |
| Норма осадков, мм | 32 | 31 | 31 | 53 | 63 | 101 | 83 | 56 | 48 | 25 | 35 | 31 | 589 |
| Источник: [www.climate-charts.com/Locations/r/RO15090.php World Climate] | |||||||||||||
Известные люди
- Белиган, Раду — Почетный гражданин города.
- Глюк, Фемистокл (1853—1942) — немецкий хирург, профессор.
- Кодряну, Корнелиу Зеля
- Деляну, Ливиу
- Музическу, Флорика
- Паладе, Джордж Эмиль
- Розе, Арнолд
- Стурдза, Михаил
- Виктор Надольский
- Манджерон, Димитрие
- Маринка, Анамария
- Кортес, Виорика
- Анка Паргель
- Димитрие Помпей
- Стефан Прокопиу
- Орлик, Филипп Степанович
- Парфений (Агеев) (1806—1878) — схиигумен, основатель Гуслицкого Спасо-Преображенского монастыря, духовный писатель.
- Харет, Спиру — математик, астроном, министр просвещения Румынии.
- Раковицэ, Эмиль (1868—1947) — румынский биолог, зоолог, ботаник и спелеолог.
- Фондан, Бенжамен (Беньямин Векслер, 1898—1944) — румынский и французский поэт, критик, философ-экзистенциалист.
- Stamps of Romania, 2006-118.jpg
Раду Белиган
- Corneliu Zelea Codreanu.jpg
Корнелю Зелья Кодряну
- RO033-16.jpg
Джордже Эмиль Паладе
- Constantin Stamati bust.jpg
Константин Стамати
- Mihail Sturdza.jpg
Михаил Стурдза
- Emil Racoviță szobra.jpg
Эмиль Раковицэ
- Mihail Kogalniceanu.jpg
Михаил Когэлничану
- Spiru Haret.jpg
Спиру Нарет
Города-побратимы
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 31 июля 2012 года. |
Яссы является городом-побратимом следующих городов:
-
Ирбид, Иордания -
Кишинёв, Молдавия -
Асьют, Египет -
Атланта, США -
Филаччано, Италия - Форано, Италия
-
Илиуполи (пригород Афин), Греция -
Исфахан, Иран -
Иерихон, Государство Палестина -
Рамле, Израиль - Козани, Греция
-
Монтеррей, Мексика - Морлупо, Италия
- Наццано, Италия
- Падуя, Италия
- Перистери, Греция
-
Пуатье, Франция - Родос, Греция
-
Квебек, Канада - Сант'Оресте, Италия
- Торрита-Тиберина, Италия
- Вильнёв-д'Аск, Франция
-
Винница, Украина -
Сиань, КНР -
Велико-Тырново, Болгария
Напишите отзыв о статье "Яссы"
Примечания
- ↑ [recensamant.referinte.transindex.ro/?pg=3&id=1494 Recensământ 2002]
- ↑ [ro.wikipedia.org/wiki/Iași Titlu incorect] (рум.) // Wikipedia.
- ↑ Яссы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.runivers.ru/lib/book4555/54880/ А. А. Гирс. Россия и Ближний Восток. Материалы по истории наших сношений с Турцией. стр. 44]
Ссылки
- [www.iasi.ro Сайт города] (англ.) (рум.)
Литература
- Яссы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Яссы
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
