Ясуока, Масаоми
| Ясуока Масаоми | |
| 安岡 正臣 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
танковые войска |
| Годы службы |
1906—1945 |
| Звание |
генерал-лейтенант |
| Командовал |
1-я отдельная смешанная бригада |
| Сражения/войны | |
Ясуока Масаоми (яп. 安岡 正臣, 21 июля 1886 — 12 апреля 1948) — генерал-лейтенант Японской императорской армии.
Ясуока родился в префектуре Кагосима, в 1906 году закончил Рикугун сикан гакко, в 1914 — Рикугун дайгакко. В 1922 году получил под командование 51-й пехотный полк, в 1923 стал начальником штаба 9-й дивизии, в 1927 — начальником штаба 16-й дивизии, в 1930 году был назначен командиром 49-го пехотного полка, в 1932 стал начальником штаба 5-й дивизии. В 1935 году Ясуока был произведён в генерал-майоры и стал командиром 30-й пехотной бригады.
В 1936—1937 годах он был комендантом Училища танковых войск, затем был произведён в генерал-лейтенанты и назначен командиром 1-й отдельной смешанной бригады. Когда в 1939 году Квантунская армия завязала бои на Халхин-Голе, то Ясуока получил под своё начало ударную танковую группировку («отряд Ясуоки»), которая, однако, не смогла справиться с задачами, поставленными перед ней командованием. 9 июля 1939 года Ясуока был отстранён от командования, а сама группировка — расформирована. До 1941 года он командовал 3-й учебной дивизией, а затем вышел в отставку.
В 1942 году Ясуока согласился занять пост генерал-губернатора Сурабайи в оккупированной японцами Голландской Ост-Индии, и оставался в этой должности до капитуляции Японии. После войны он был арестован голландскими властями, предстал перед военным трибуналом за совершение военных преступлений, и был приговорён к смертной казни. Приговор был приведён в исполнение 12 апреля 1948 года.
Напишите отзыв о статье "Ясуока, Масаоми"
Отрывок, характеризующий Ясуока, Масаоми
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
