Ятмул

Ятмул

Всего: 15.000 (оценка)
Язык	Говорят на языке среднесепикской группы семьи сепик-раму
Религия	христианство
Входит в	папуасские народы

Ятмул — один из папуасских народов в Папуа — Новой Гвинее (среднее течение реки Сепик). На конец 1990-х годов численность населения оценивалась приблизительно в 15 тыс. человек. Говорят на языке среднесепикской группы семьи сепик-раму. Существует гипотеза о родстве с абелам. Исповедуют христианство.

Культура

Род занятий

Основными занятиями являются добывание саго, возделывание бананов, таро, кокосовой и арековой пальм, хлебного дерева, ямса, с середины XX века — табака и бетеля, а также рыболовство, сбор речных моллюсков, охота (на крокодила, птиц, летучую собаку, древесного кенгуру, кускуса, одичавшую свинью). Основное оружие — копьё, копьеметалка, лук, острога. Пользуются лодкой-долблёнкой со скульптурным украшением носа. Развито ремесло. Женщина занимается рыболовством и садоводством, а также воспитанием детей и приготовлением основного блюда дня. Мужчины делают большую часть тяжелой работы, такие как очистка древесины, строительства домов и изготовления каноэ. Многие люди проводят большую часть своего времени, занимаясь изготовлением масок, крючков (для развешивания предметов внутри дома), стульев, музыкальных инструментов (барабаны и песочные часы для продажи туристам или музеев). Другие люди предпочитают работать в саду. Некоторые люди сегодня зарабатывают себе на жизнь, перемещением товаров или людей из одной части района в другой на каноэ. Между племенами ятмул и manambu осуществляются торговые отношения. Основные товары составляют брёвна (для изготовления каноэ), ямс, кокосы, орехи арек, масла (использующиеся для украшения на теле), в обмен на некоторые цености из ракушек и керамики, мешки от комаров (Harrison 1987: 497).

Особое внимание антропологов привлекает изобразительное искусство этого народа. Например, маски, резные стулья, щиты, крюки, музыкальные инструменты и гончарные изделия, плетение, резьба по дереву, кости, скорлупе кокосового ореха, изготовление тапы и живописных панно. Многие образцы этих предметов искусства народов долины реки Сепик стали объектом значительного научного анализа (Spearitt 1982: 106—109).

Семья

Поселения линейной планировки, располагаются на участках суши, защищённых дамбами. Дома линейные, свайные, каркасно-столбовые. Ритуальный центр поселения — мужской дом (нгаиго) и площадь перед ним. Мужской дом имеет несколько этажей и седловидную крышу из листьев саговой пальмы, богатой разнообразной резьбой. Традиционная одежда мужчин — пояс на талии, украшенный дисками, выпиленными из раковин, и прикреплённая к нему спереди кожа летучей собаки. Бытуют раскраска тела, многочисленные украшения из раковин, костей, плодов. Предметы обихода и культовые вещи украшены лепниной (керамика), резьбой (кухонная утварь, крюки для подвешивания сумок, деревянные церемониальные стулья костяные кинжалы), инкрустацией раковинами и росписью (маски, моделированные глиной черепа, бамбуковые и тыквенные сосуды для извести, деревянная скульптура).

Ятмул подразделяются на патрилинейные тотемные нелокализованные кланы (нгаива), объединяющиеся в дуальные фратрии. Община состоит из двух локализованных экзогамных половин, объединяющих клановые сегменты. Во главе общины стоят клановые лидеры. Развита система возрастных классов и инициаций. Брак моногамный, допускается полигиния. Участие женщин в общественной жизни минимальное.

Племя ятмулов делится на четыре клана по мужской линии. Усыновленные дети относятся к члену кланов от обоих своих отцов (родного и приёмного), а затем по этому двойному членству проходят их потомки. Таким образом, большое количество лиц становятся членами двух или более кланов. Любые два клана могут быть связаны друг с другом браке, и они сохраняют эти связи на протяжении многих поколений. Человек может иметь следующие виды имён:

1. Патрилинейные (от различных кланов, чьим членом является носитель. Такие имена передаются от деда к внуку, внук в свою очередь этим награждается реинкарнацией одного из предков, настоящих или духовных к которому он относится. И тем самым воплощает в себе инкарнацию давно умершего предка).

2. Матрилинейные(даются дядями по материнской линии. Ребенок может иметь несколько таких имен от нескольких различных источников. На самом деле, здесь в большей степени выражается специфика далекого родства братьев матери, которые дают подобные имена. Таким образом систематизируются матрилинейные связи, являющиеся результатом браков в прошлом).

3. Патрилинейные тайные имена.

4. Матрилинейные посвящённые имена, данные в процессе инициации. Существует тенденция кражи имен из других кланов (Bateson 1934: 108—109).

Традиционные культы — шаманизм, тотемизм, культы предков, черепов, растений, камней и т. п. В прошлом занимались охотой за головами. Известна мифология.

Литература

• Иванова Л. А. Ятмул // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999, С.672.
• Bateson G. Personal Names Among the Latmul Tribe (Sepik River)// Man, Vol. 34 (July, 1934), pp. 109–110.
• Spearritt G. The Pairing of Musicians and Instruments in Iatmul Society // Yearbook for Traditional Music , Vol. 14 (1982), pp. 106–109.
• Harrison S. Cultural Efflorescence and Political Evolution on the Sepik River // American Ethnologist, Vol. 14, No. 3 (Aug., 1987), p. 497

Ссылки

• [www.ethnologue.com/%5C/15/show_family.asp?subid=90014 Языки сепик-раму] на сайте Ethnologue
• Ятмул на [www.britannica.com/EBchecked/topic/595683/Tikar Britannica]
• The Art [fotosynthesis.smugmug.com/keyword/papua/313550839_SHLDK#!i=313550839&k=mKh7C9R]

Отрывок, характеризующий Ятмул

– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.