Городская клиническая больница № 23 (Москва)

Городская клиническая больница № 23 (ГКБ им. И.В. Давыдовского) — многопрофильное лечебно-профилактическое учреждение города Москвы, расположенное на Таганке, на Швивой горке, на территории бывшей усадьбы Баташева (Яузская улица, 11).

История

Яузская больница (городская больница для чернорабочих) открылась в бывшей усадьбе Баташева после переустройства, проведённого архитектором А. А. Мейнгардом, в 1878 году. После революции 1917 года больница получила название «имени Всемедикосантруда», затем более упрощённое «больница имени Медсантруд» или просто «Медсантруд» .

В 1920-х годах больница была ведомственной для ГПУ, на территории усадьбы осуществлялись расстрелы и захоронения (есть сведения, что в 1921—1926 годах здесь было захоронено около тысячи человек). В 1999 году на территории больницы был установлен камень с мемориальной доской в память жертв политических репрессий 1921-26 годов, похороненных в больничном парке.

С начала 1930-х годов больница была базой хирургической и терапевтической клиник медицинских институтов, здесь работали такие известные профессора-медики как И. В. Давыдовский, И. Г. Руфанов, И. Л. Фаерман, Б. Б. Коган и др. В годы Великой Отечественной войны, в 1943 году, именно здесь впервые в СССР начали применять антибиотик пенициллин.

Современность

На базе больницы функционируют лечебные и диагностические, вспомогательные отделения, аптека, компьютерная служба, административные и хозяйственные подразделения, служба гражданской обороны. Больница осуществляет прием больных по следующим профилям: терапия, неврология, общая хирургия, гнойная хирургия, торакальная хирургия, гинекология, ревматология, пульмонология.

Больница является одной из клинических баз Первого Московского государственного медицинского университета им. И. М. Сеченова.

Ссылки

• [www.gkb-23.ru/ Сайт ГКБ № 23]
• [www.mosgorzdrav.ru/gkb23 Городская клиническая больница № 23 им. Медсантруд]. Департамент здравоохранения города Москвы. [www.webcitation.org/66sKXTwsW Архивировано из первоисточника 12 апреля 2012].
• [www.memo.ru/memory/jauza/index.htm Список жертв сталинских массовых репрессий, похороненных на территории Яузской больницы в 1921-1926 годах]
• [youtube.com/watch?v=ltjmnv_TV7c «Облюбование Москвы. Дом Баташёва», 00:13:00] на YouTube — авторская программа Рустама Рахматуллина.

Отрывок, характеризующий Городская клиническая больница № 23 (Москва)

– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?