Яуп, Генрих Карл

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Яуп Генрих Карл»)
Перейти к: навигация, поиск
Генрих Карл Яуп
Heinrich Karl Jaup
Дата рождения:

27 сентября 1781(1781-09-27)

Место рождения:

Гисен

Дата смерти:

5 сентября 1860(1860-09-05) (78 лет)

Место смерти:

Дармштадт

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Генрих Карл Яуп (нем. Heinrich Karl Jaup; 27 сентября 1781, Гиссен, — 5 сентября 1860, Дармштадт) — немецкий политический деятель.



Биография

Генрих Карл Яуп занимал пост профессора на кафедре права в Гиссенском университете, потом занимал в великом герцогстве Гессенском должности члена государственного совета и президента кассационного суда. В 1832 году был избран в гессенский ландтаг, где примкнул к оппозиции, вследствие чего был уволен от службы. В 1848 году он был избран членом франкфуртского парламента, а 16 июля того же года сменил Карла Вильгельма Циммермана на посту первого министра. Сначала он действовал в либеральном духе и поддерживал объединение Германии под гегемонией Пруссии. Хотя по мере торжества реакции Яуп и стал поддаваться ей, но в 1850 году он был признан слишком либеральным и получил отставку.

Главные его труды: «Ueber die Auflösung des Rheinischen Bundes und der schweizerischen Vermittlungsacte» (Гиссен, 1814); «Die Abstammung des Gresammthauses Hessen vom Kaiser Karl dem Grossen» (Майнц, 1840)[1].

Напишите отзыв о статье "Яуп, Генрих Карл"

Примечания

  1. Яуп // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Яуп, Генрих Карл

Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.