Яушев, Муллагали Ахметжанович

Муллагали Ахметжанович Яушев
Род деятельности:	предприниматель, общественный деятель
Дата рождения:	5 декабря 1864(1864-12-05)
Место рождения:	Троицк (Челябинская область)
Дата смерти:	1926(1926)
Место смерти:	Ташкент
Отец:	Ахметжан Гайсич Яушев
Дети:	двое сыновей и шесть дочерей

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Муллагали Ахметжанович (Гали Ахметович) Яушев (1864—1926, Ташкент) — российский меценат и общественный деятель, купец первой гильдии. Глава Торгового дома «Братья Яушевы», представитель купеческой династии Яушевых.

Предпринимательство

Муллагали Яушев — младший брат Абдулвали Ахметжановича Яушева и после его смерти в 1906 г. возглавил семейное дело. Основным занятием фирмы Яушевых была торговля мануфактурными и сельскохозяйственными товарами, в том числе собственного производства.

За время руководства Муллагали Яушева торговый дом «Братья Яушевы» построил несколько крупных современных торговых пассажей: в Троицке (1911), Челябинске (1913), Ташкенте и Кустанае (1915). Строительство только одного 4-этажного здания пассажа в Троицке обошлось в 300 тыс. руб., а численность его персонала доходила до 125 человек.

В 1915 Муллагали Яушев был удостоен звания коммерции советника.

Общественная деятельность

Делегат Второго Всероссийского мусульманского съезда в январе 1906 г. в Санкт-Петербурге.

Активный участник татарского либерального движения и движения джадидов.

В 1914—1917 гг. гласный Троицкой городской думы и Троицкого уездного земского собрания

Благотворительность

В 1901—1906 гг. — почётный член Троицкого мусульманского благотворительного общества, в 1907—1917 — его председатель. В 1901 избирался аго казначеем. Возглавлял исполнительную комиссию мусульманского сиротского приюта.

После 1906 г. почётный блюститель Троицкого двухклассного русско-татарского училища и русского 2-го Троицкого городского четырёхклассного училища.

В 1909 выступил одним из учредителей мусульманского благотворительного общества в Кустанае, в 1914 — Троицкого общества «Трилистник» для попечения о воспитанниках начальных учебных заведений.

В 1914 вместе с семьёй основывает женское медресе в Троицке.

Муллагали Яушев пожертвовал 1 тыс. руб. на строительство Соборной мечети в Санкт-Петербурге.

Эмиграция и возвращение

В 1918—1919 гг., после Октябрьской революции и начала Гражданской войны, Муллагали Яушев вместе с семьей переезжает во Владивосток, затем эмигрирует сначала в Харбин (Китай), потом в Иокогаму (Япония). В Иокогаме семья пребывает до 1926 года.

Имея возможность эмигрировать в США, Яушевы решают вернуться в Советскую Россию. После возвращения семья проживает в бедности в Ташкенте, где ей помогают бывшие работники предприятий Яушевых.

Семья

• Сейфуль-Мулюков, Фарид Мустафьевич — внук, советский журналист-международник

См. также

• Джадидизм
• Яушевы

Отрывок, характеризующий Яушев, Муллагали Ахметжанович

Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.